Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - Д. Мицкис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Да как она вообще посмела?! Что Ваша внучка себе позволяет?! Рядом с ней мой Эдвард не может чувствовать себя в безопасности! Я же ясно сказала: общение Гертруды и Эдварда – крайне НЕЖЕЛАТЕЛЬНО! Сегодня она пыталась скормить моего сына Samael’ю. А завтра? Сбросит его в котёл с кипящим маслом?!
Роданна Диаволикк не поскупилась на выражения в срочной «молнии» для бабушки Матильды. Она узнала, что её сын находится в лечебном крыле Приюта (хотя Эдвард так и не сознался, откуда у него раны). Роданна Диаволикк повторила: Гертруда оказывает на её сына «наидурнейшее влияние». И пообещала «в вопросе бабушки Матильды теперь пойти до конца»:
…Если бы это зависело только от меня, Вас бы уже давно ЗДЕСЬ не было…
Досталось и Кристоферу. Родители наказали его за «пособничество» – Роданна Диаволикк отправила «молнию» и его семье.
А позже стало известно: подобные «молнии» получили родители и опекуны всех участников Сообщества «Плющ». Во время повесток им рекомендовали избегать общения с Чарли и Гертрудой:
…Наших детей ждёт искупление вины за глупость одного участника Сообщества «Плющ»! Гертруда Бо́гранд выросла среди pagan’и! После окончания Consolamentum я инициирую сбор подписей об исключении ненадёжных участников из всех сообществ. Наши дети должны воспитываться без дурного влияния!
Гертруда пыталась объяснить бабушке Матильде, что отправилась к Той-Самой-Яблоне из-за появившегося воспоминания. Но это даже не требовалось – бабушка Матильда постоянно утверждала:
– Мы постараемся подготовиться ко всему, родная. Я ведь полагала, что именно так всё и случится. Конечно, не думала, что произойдёт это… скоро. Но если ты начала вспоминать – значит, поступаешь правильно. Ни о чём не сожалей.
Гертруда не боялась нарушать «запреты» Роданны Диаволикк (разве её угрозы могут быть еще хуже?). Несколько раз летала навещать Эдварда – через окно комнаты в лечебном крыле Приюта. Бабушка Матильда делала вид, будто не знает о полётах внучки:
– Я испекла овсяное печенье. Ещё горячее. Будешь улетать – возьми с собой, родная. А когда вернёшься – помоги брату разобрать подарки. Тутси предложила некоторые отдать на благотворительность. Тут тысячи коробок. К сожалению, мы не можем всё это хранить в одном доме.
Эдвард подбадривал Гертруду (хотя в свете последних событий подбадривать нужно было его). А она не уставала извиняться перед ним и за просьбу сопровождать её к Сэму, и за самого Сэма, и за маму.
Эдвард только отвечал, что Гертруда всё делает так, как нужно. И намекнул – останавливаться нельзя:
– Ты должна вспомнить, что хранится в монастыре. И тогда сможешь понять, как действовать дальше. Мы с Кристофером – на твоей стороне. Не сомневайся. Помощник ма Пэдди Кьюб подтвердил: мистер Агнус Гробб заплатил большую цену, чтобы оказаться здесь. И он готов на всё, чтобы вернуться обратно в монастырь: Жизнь через Смерть. Нужно понять, когда это случится.
Ответ на этот вопрос пообещал найти Кристофер. Тридцатого декабря он прислал Гертруде «молнию», в которой написал: «Помогу, когда всё немного уляжется»:
…Фредерику разрешили остаться ЗДЕСЬ до конца праздников. И сейчас родители внимание уделяют ему. Впервые в жизни мне это на пользу…
* * *Началась череда новогодних праздников. Повсюду стоял запах салютов, хлопушек и петард.
Бабушка Матильда всё время проводила на кухне, слушая песни по радиоприёмнику. И подпевала. В доме номер шесть на 66-й улице все вели себя так, будто «молний» от Роданны Диаволикк и не было вовсе.
К Щедрому Вечеру бабушка Матильда приготовила заправленное скоромниной ритуальное блюдо из зёрен пшеницы, блины и пироги. До полуночи Чарли, Гертруда, внук мистера Роберта Готли и другие соседские ребята обходили дома, поздравляя всех с Новым Годом. Они пели (как учила бабушка Матильда), рассыпая повсюду зёрна:
Щедрик-Щедрик,
Дай ложку каши!
Выноси скорей,
Не морозь детей!
Сколько свечек,
Столько и овечек.
Счастья вам!
С Новым Годом,
Со всем родом!
За это им давали конфеты, пироги и угощение. Тутси Фридерман, насыпая пирожные и конфеты, попросила проверить, «владычествует ли всякая нечистая сила». Старушка Трухти Кимор ходила по домам и просила у всех прощения, чтобы «Новый Год встретить в мире и согласии». Мистер и миссис Пипкин угощали соседей глинтвейном, приглашая на праздничный каток. А позже, когда совсем стемнело, неподалёку от озера мистер Роберт Готли зажёг костёр, через который по очереди прыгали жители 66-й улицы.
Разноцветными огнями переливались украшенные повсюду ёлки и яблони. На безоблачном небе возле яркого месяца плыла молочная радуга.
Повсюду «исчезали» двери и калитки – после полуночи хозяевам домов приходилось выставлять угощение, чтобы их двери и калитки вернули обратно.
Многие рассыпали зёрна у домов:
– А утром их проверяют, – объяснила бабушка Матильда. – Верят: если нетронутые, то следующий год будет счастливый.
Гертруда услышала, как Тутси Фридерман делилась со старушкой Трухти Кимор:
– Перед сном я положу в тарелку с водой несколько обломков из веника, приговаривая: «Суженый-ряженый, перевези через мостик». Если утром обломки будут приставлены к венцу – значит, я обручусь с тем, кто мне приснится!
Украдкой она посматривала на мистера Роберта Готли. Сам же Роберт Готли радовался:
– Ночь после Нового Года тихая и ясная! Будет счастливый год!
* * *В Крещенский Вечер бабушка Матильда приготовила праздничный ужин: голодное ритуальное блюдо из зёрен пшеницы, рулеты, блины, налистники, оладьи с медом, овсяный кисель и фруктовый узвар. Тутси «Ласточка» Фридерман принесла карачуны, обрядовое и именное печенье. Мистер и миссис Пипкин – воду; они протёрли в доме номер шесть каждый угол. Бабушка Матильда напомнила, что всем обязательно нужно умыться. Мистер Роберт Готли нарисовал мелом на оконных рамах и дверях лошадей, людей, деревья и телеги – и только после этого зашёл в дом номер шесть со своими дочерью и внуком. Даже старушка Трухти Кимор пришла не с пустыми руками – она принесла горящие головни. Ими растопили камин. Повсюду расставили свечи. После этого сели за большой праздничный стол в гостиной – ужинать. Бабушка Матильда пересчитала, чтобы на столе было нечетное число блюд.
Старушка Трухти Кимор подбросила к потолку первую ложку ритуального блюда из зёрен пшеницы.
Одна тарелка стояла на краю стола у свечи. В неё положили несколько блинов:
– Для тех, кто сейчас не с нами, – сказала бабушка Матильда.
Никто не обращал внимания на стуки в окна.
– Говорят, что ночью небо открывается и все воды в этот момент прекращают течь, останавливаются, – произнёс мистер Роберт Готли. – Некоторые даже считают, что и ветер перестаёт дуть. Благодарю, Тутси.
Тутси «Ласточка» Фридерман положила в тарелку мистера Роберта Готли рулет.
– А ко мне в прошлом году явился огненный змей! – старушка Трухти Кимор рассматривала карачун. – В виде моего мужа! Я потом неделю спать не могла! Так по нему тоскую. Всё жду, когда он окажется здесь. Мой Холден.
За разговорами и под праздничную музыку из радиоприёмника ужин перетёк в гадания, а после – в ожидание.
Миссис Пипкин поставила в центре стола чашу с водой. И ровно в полночь все наблюдали: колыхнется ли вода. Не колыхнулась.
Ночь после Крещенского Вечера жители 66-й улицы проводили песнями.
* * *В один из следующих дней отмечался последний новогодний праздник. И хотя всё ещё стояли крещенские морозы, многие купались в проруби, загадывая желания.
* * *В первую повестку после праздников мистер Михаэль Шамс собрал участников сразу семи сообществ в Широком зале Дома с химерами. Радуясь, что многие соблюдали здешние обычаи, он рассадил всех присутствующих вокруг большого начерченного круга на полу с расставленными повсюду свечами.
Чарли и Гертруде пришлось сесть подальше от участников Сообщества «Плющ».
– Ничего личного, – заявила Линда Глум. – Но я не хочу, чтобы папа снова ругался. Он каждый день говорил мне о письме Роданны Диаволикк. Каждый день!
Линду поддержали и другие:
– Извини, – пискнула Козетта Пипс.
– Меня переведут в другое сообщество, если я заговорю с вами на людях, – пробурчал Томас Кропот. – Простите!
Гертруда расстроилась. А Чарли фыркнул.
Полчаса Михаэль Шамс рассказывал о воспоминаниях; про «Конвенцию о Невмешательстве»; о запрете вселения («Это запрещено Международной конвенцией. Никаких шуток! За последние триста двадцать семь лет не зарегистрировано ни одного официального случая вселения!»), о «Правилах защиты прав»: