Грымза с камелиями - Юлия Климова

    Осиков икнул. Он знал, о чем думала я, а я знала, о чем думал он. Такая маленькая тайна между будущими родственниками.

    – Как же убили-то, как же убили-то... – забормотал Осиков.

    «Это что он имеет в виду? Что тюкнул его по голове не очень сильно и не знал, что бедняга после этого умрет?»

    – Да легко и просто, – сказала я.

    – И еще футляр от колье нашли рядышком, покойник его в руках держал, – дополнил мой рассказ Егор.

    Осиков икнул еще раз.

    – Мы думаем, что из-за колье его и прибили, – жеманно объявила Вероничка, – может, он не один это колье украл, а был у него напарник, и вот они эти бриллианты и не поделили.

    О! Какую версию выдала Вероничка, а так-то и не скажешь, что у нее в голове больше трех извилин.

    – Какой напарник, какой? Я ничего не понимаю, – замотал головой Осиков, прислоняясь к стене.

    – А почему вы меня не спросите – кого, собственно говоря, убили?

    – Анька, ну что ты пристала, – заступилась за Осикова Альжбетка, – посмотри, человеку плохо уже.

    Осиков бледнел на глазах, он понимал, что я его подозреваю и что его судьба в моих руках. Стоит мне только сказать, что он был в ту ночь на территории участка, и...

    – Кого убили? – выдохнул Осиков.

    – Служаков Илья, – назвала я имя.

    Девчонки этой фамилии не помнили, особой реакции от них я и не ожидала. Осиков икнул еще два раза и схватил меня за руку.

    Раздался стук в дверь, и я пошла открывать. На пороге стоял Максим. Интересно, сходил ли он уже в деревню, поговорил ли с дедом Остапом? По времени должен был успеть.

    – Здравствуйте, – кивнул он всем, – позвольте представиться.

    Пока он называл свое имя и остальную мишуру, я обменивалась многозначительными взглядами с Солькой.

    «Что делать-то?» – спрашивала она глазами.

    «Сидите тихо», – отвечала я, практически одними бровями.

    – ...с каждым из вас я обязательно побеседую, – уловила я последние слова Максима.

    – Буду очень ждать этого, – улыбаясь, сказала Альжбетка.

    Наверное, она все еще надеялась, что Максим по долгу службы ее обязательно обыщет.

    – А как его убили? – спросил Степан.

    – Камнем по голове стукнули, – охотно ответила я.

    – А камень большой? – полюбопытствовала Солька.

    – Приличный, – кивнула я.

    – Значит, убийца крупный и сильный, – выдвинул версию Славка.

    – Ты что такое говоришь, – накинулась на него учительница ботаники, – сейчас на тебя и подумают!

    – Не подумают, – уверенно сказала я и взяла Максима под руку. Сольке, в ее положении, волнения и перепады настроения ни к чему, так что приятную встречу надо было заканчивать. Я сжала локоть Максима, и он, как ни странно, понял и поддержал меня.

    – Нам пора уже идти, – сказал он, – но думаю, что соскучиться по мне вы не успеете: я навещу вас в самое ближайшее время. Пока же прошу никого не покидать данную территорию.

    Осиков икнул еще раз.

Глава 26

Моя интуиция меня не подводит, но я лишаюсь своих апартаментов

    – Я вас хочу кое о чем попросить, – сказала я Максиму, как только мы отошли на десять шагов от домика.

    – О чем именно?

    – Обещайте, что никому не расскажете и выполните мою просьбу.

    – Могу обещать только первое – дальше меня эта информация не уйдет.

    – Согласна и на это, – кивнула я, – понимаете, одна из моих подруг находится в ожидании ребенка, не та, что вас домогается, а та, что пониже.

    – Солька?

    – Ага, так вот, вы же понимаете, что ей нельзя волноваться, поэтому прошу вас: не приставайте к ней с вопросами. Колье она не брала и никого не убивала. Она уже лет сто преподает ботанику детишкам и ко всем этим анатомическим делам никакого отношения не имеет.

    – Я это учту.

    – Нет, вы обещайте, что не будете мучить ее вопросами.

    – Кто еще кого мучает, – засмеялся Максим, – да я с ней на полчаса наедине побоялся бы остаться, она же из меня бельевые веревки сделает и развесит на них свои колготки и футболки.

    – Не смейте так говорить о моей подруге! – возмутилась я.

    – Но это правда, – продолжал развлекаться Максим.

    – Очень надеюсь, что, когда у Сольки начнется токсикоз, вы будете рядом, и ее вырвет прямо на вас. А еще было бы хорошо, если бы я это все видела.

    – Если бы Воронцов не был моим другом, то клянусь, я бы начал за тобой ухаживать.

    Я сразу же подобрела и стала доброй и пушистой.

    – А при чем здесь Виктор Иванович?

    Пришлось притворяться наивной.

    – А все при том же, – съехидничал Максим.

    – Вы хотите сказать, что я ему нравлюсь?

    В таких делах точность не помешает.

    – Все, что я хотел сказать, я уже сказал.

    Его глаза заискрились – он развлекался. Я чуть опять не рассердилась – как можно так со мной поступать!

    – Давайте так, – предложила я, – вы отвечаете на три моих вопроса, а я потом на три любых ваших.

    Ах, как правильно говорят, что влюбленный человек слаб.

    – Хорошо, а где гарантия, что ты не соврешь?

    После этих слов я резко остановилась.

    – Вы уж из меня совсем-то никчемного человека не делайте! Раз договорились, значит, все будет по-честному.

    – Хорошо, задавай свои вопросы.

    «Какие же вопросы задать? Так, чтобы наверняка все узнать. Вот сразу и не соображу...»

    – Какие чувства ко мне испытывает Виктор Иванович?

    – Согласись, об этом может знать только он, но могу тебя заверить, ты ему очень дорога.

    Я даже не стала сдерживать счастливую улыбку – как же это чудесно!

    – А у него есть сейчас... подруга?

    – Нет.

    Ах! Как же хорошо!

    «Остался один вопрос, всего один вопрос... что же такое спросить?»

    – Он часто обо мне говорит?

    – Не часто, но в его случае это как раз многое значит.

    Сердце замерло и упало: опять упало на розовые подушки.

    – Знаешь, о чем я сейчас подумал? – сказал Максим. – Хотел бы я, чтобы однажды вот такая же необыкновенная девушка вот так же спрашивала кого-нибудь обо мне.

    «Что-то он больно добрый сейчас». Я внимательно посмотрела на него. Он говорил правду – то, что думал. Какое-то время мы шли молча.

    – Ну, давайте, мучайте меня теперь своими вопросами, – сказала я.

    – Не сейчас, – улыбнулся Максим.

    – Почему?

    – Пожалуй, этот долг ты вернешь мне чуть позже, думаю, еще не время задавать тебе вопросы.

    Мне стало холодно.

    «Все же умный он человек... умный и хитрый. Ладно, пусть так – у меня будет время подготовиться к допросу. Самое сложное – это то, что я действительно не буду врать... потому что это значило бы для меня предать чувства к Воронцову. В данном случае все должно быть честно».

    – А как ваше расследование? – я решила сменить тему.

    – Успешно, сделал все, что наметил.

    – Вы побывали в деревне?

    – Да, и познакомился с дедом Остапом, ты была права: удивительный человек.

    – Я рада, что он вам понравился, правда рада, – кивнула я, – что он сказал?

    – Кот у него действительно пропал, и он действительно просил его найти. Твои слова подтвердились, и я уже склонен тебе поверить.

    Впереди был плохой участок дороги, и Максим взял меня за локоть.

    – А вы спросили у него про убитого, может, он что-нибудь знает, видел его раньше?

    «Сейчас мне либо можно будет успокоиться, либо пора завязывать нервы морским узлом».

    – Он видел убитого много раз. Служаков приехал сюда не так давно и занял один из пустующих домов на краю деревни. По ночам разгуливал по окрестностям.

    – Вы думаете, он приехал специально за колье?

    – Вряд ли, – Максим нахмурился, – выглядел он как бомж, я был в доме, где он жил...

    – Что?

    Вот это да!..

    «Почему же мне не пришло в голову сходить туда... хотя, у меня не было такой возможности. Что Максим мог увидеть в этом доме, что?»

    – Обычный старый дом с прохудившейся крышей. Никаких личных вещей там нет.

    «Но там должен был лежать план местности с крестиком, обозначающим участок Воронцова...»

    – А бумаги? Какие-нибудь документы? – кажется, мой голос дрогнул.

    – Я нашел газету, в которой была статья про колье «Живая слеза». Как думаешь, много ли таких газет может находиться в окрестности?

    Ответ – одна. Вероятность того, что сюда привезли один и тот же номер одной московской газеты, слишком мала.

    Я сунула руки в карманы и тут же их вынула – любой психолог скажет, что подобная реакция – это самозащита. А я не должна защищаться, по сценарию – мне скрывать нечего.