Сборник юмора из сетей - неизвестен Автор

...Ну, вот и славно, вот и отвязались. Крепко же тебя прежний хозяин прикрутил, не распутаешь. И нас, Дружище, прежний хозяин прикрутил накрепко. Ежели человеком станешь, поймешь - почем фунт лиха. Собакой-то что, собакой прожить можно, а вот человеком...

Твой предшественник, говорят, героем был. Ну, и ты не подкачай. Донор у нас, правда, неизвестный, но это не беда. Я на тебя, Дружок, рассчитываю. Ты все в жизни повидал, живя в этих Дурынышах, вместе нам веселее будет, если что... Так что держи марку Полиграфа Шарикова, героя гражданской, а мы тебе поможем!

А теперь беги прощаться с Мариной и Аленкой!"

Медсестра Дарья Степановна вышла из сельского магазина, возле которого потерянно слонялись пациенты доктора Борменталя в поисках выпивки. Она не спеша пошла вдоль деревни по обочине шоссе, неся в авоське одинокую пачку турецкого чая.

Навстречу ей, прямо по проезжей части дороги, пробежала стая грязных и голодных бродячих собак.

- Дарья Степановна! Погодите!

Дарья оглянулась. Ее догонял Швондер - запыхавшийся, всклоченный, с безумным блеском в глазах. Палка его часто стучала по асфальту.

Дарья с неудовольствием остановилась, холодно взглянула на старика.

- Чего вам? - не слишком любезно спросила она.

- Дарья Степановна, я слышал... Борменталь произвел операцию?

- Ну, произвел. Вам-то что?

- Говорят, результаты странные... - тяжело дыша проговорил Швондер.

- Да вы слушайте больше, что говорят, - Дарья повернулась и пошла дальше.

Швондер поковылял следом.

- Но это правда? Получился человек? У него получился человек? канючил он сзади.

- Да какой человек? Одна видимость, - Дарья даже не оборачивалась.

- Но расскажите же! Я знать должен, - горестно возопил Швондер, вздымая в воздух свою суковатую палку, будто хотел ударить ею Дарью.

Дарья повернулась, уперла руки в бока.

- Ничего я тебе не скажу, хрыч старый! - прокричала она в лицо Швондеру. - Знаю, куда гнешь! Дмитрий Генрихович - золотой человек. Мало тебе загубленных?!

- Молчать! - взвизгнул Швондер. - Именем революции!

- Да какой революции! Тьфу! - Дарья сплюнула под ноги Швондеру и отправилась дальше, качая головой. - Совсем из ума выжил, ей-Богу!

- Дарья Степановна, кто старое помянет... - залепетал Швондер. - Муж ваш сам виноват. Сеял горох вместо люцерны. Ну и пришлось...

- У-у, паразит! - простонала Дарья.

- Вы мне только скажите: шерсть выпала? - с последней надеждой спросил ей вслед Швондер.

- Да отвяжись ты! Выпала шерсть! Выпала! - снова обернулась она.

- И на морде? - с каким-то особенным волнением спросил Швондер.

- Везде выпала, - сурово произнесла Дарья Степановна и принялась карабкаться в горку к своему дому.

Швондер остался стоять на шоссе, потрясенный.

- Полиграф... Это Полиграф... - бормотал он и утирал выступившие на глазах слезы.

Борменталь выглянул из комнаты дочери.

- Мариша, трусы! Быстро!

- Какие? - испуганно спросила жена.

Они с Аленой находились в гостиной и выглядели совершенно потерянно.

- Какие-нибудь мужские трусы! Не могу же я его так выводить! Не-при-лич-но! - яростно разъяснил Борменталь.

Марина кинулась к платяному шкафу, порылась, кинула Борменталю синюю тряпку. Борменталь поймал одной рукой, скрылся за дверью.

Там послышалась возня, голос Борменталя сказал: "Так, а теперь правую... Не дрейфь, Дружок! Молодец..."

Снова распахнулась дверь, будто от удара ноги.

- Нервных просят не смотреть! - молодцевато выкрикнул Борменталь из комнаты.

На пороге гостиной показалось нечто странное и скрюченное, с остатками шерсти на боках, в сатиновых длинных трусах. Его поддерживали под согнутые локти Борменталь и Катя в белом халате.

- Вот и наш Дружок. Прошу любить и жаловать! - произнес Борменталь с преувеличенной бодростью. При этом он отпустил локоть существа.

Существо сделало попытку опуститься на четвереньки.

- Нет-нет, привыкай... Ты теперь прямоходящее... - ласково сказал Дмитрий.

Существо бессмысленно уставилось на Алену.

- Мама, я боюсь... - прошептала она.

- Ничего не бойся, - храбрясь, сказала Марина и, шагнув к существу, погладила его по затылку.

В ответ существо потерлось головой о Маринину руку.

- Ласковый... - сказал Борменталь.

- Какого пса испортили, Дмитрий Генрихович... - вздохнула Катя.

- Что значит - испортили? - возмутился Борменталь. - Посмотри, какой красавец! Это же человек новой формации! Он у нас еще говорить будет. И не только говорить!.. Будешь говорить, Дружок?

- Гав! - утвердительно отозвалось существо.

- А сейчас пойдем в сортир. Будем учиться...

- Митя! - поморщилась Марина.

- Ничего не поделаешь, се ля ви! Катя, я сам его провожу, - с этими словами Борменталь мягко взял существо под локоток и вывел из комнаты.

- Одежду ему надо... Костюм, что ли, купить? - неуверенно произнесла Марина.

- Вот еще, Марина Александровна! Он и так вас объест. Тратиться зря! Я ему халат из больницы принесу, - сказала Катя.

Из уборной донесся звук спускаемой воды и радостный возглас Борменталя: "Отлично! Видишь, ничего страшного!"

В ординаторской пили чай терапевт Самсонов и Дарья Степановна. Борменталь рядом ругался по телефону.

- А я буду жаловаться в райздрав! Средства вам отпущены еще три года назад. У меня больные на операционном столе, из всех щелей сифонит! Три случая послеоперационной пневмонии. Я требую немедленного ремонта!

Борменталь швырнул трубку, вернулся к своему остывшему чаю, отпил.

- Не тратьте нервы, Дмитрий, - посоветовал Самсонов. - Ваш предшественник дошел до инфаркта, а ремонта нет как нет. Кроме того, нервы вам еще понадобятся.

- Что вы имеете в виду? - насторожился Борменталь.

- Вашу собаку. Поселок гудит от слухов. И я тоже считаю, что это негуманно.

- Очеловечивать - негуманно? - изумился Борменталь.

- Вот именно. В обстановке всеобщего озверения очеловечивать собак негуманно. Людей сначала очеловечьте, - терапевт вытер губы платком и вышел из ординаторской.

Борменталь с досадой бросил на стол чайную ложку.

- Ну зачем? Зачем нужно было трезвонить на всех углах об операции?! Дарья Степановна! - плачущим голосом обратился он к санитарке.

- Да Бог с вами, Дмитрий Генрихович! Ни сном, ни духом! Вы у Катьки спросите или Аленки вашей... Разве ж такую вещь утаишь? Теперь каждая собака знает. А анестезиолог, забыли? А Ванька Воропаев, который вас до дому подвозил с собакой?

Борменталь сник. И вправду, шила в мешке не утаишь.

- Отправьте его куда-нибудь, ей Богу, - посоветовала Дарья.

- Кого? - не понял доктор.

- Пса.

- Он уже не пес, Дарья Степановна, - заметил Борменталь.

- А кто же?

- Посмотрим... - загадочно улыбнулся Борменталь.

- Тот-то, прежний, дружок Швондера... Он ведь хуже пса был, почему-то шепотом сообщила Дарья.

Еще издали, подходя к дому, Борменталь заметил у забора группку жителей деревни, которые неподвижно, как пеньки, стояли у штакетника, глядя во двор. Борменталь прошел сквозь них и, миновав калитку, увидел следующую картину.

Во дворе у конуры, в теплом больничном халате мышиного цвета, с молотком в руках работал Дружок. Он был уже вполне похож на человека, только двигался неумело и неловко держал инструмент. Однако с упорством, не обращая внимания на зевак, пытался прибить к крыше конуры запасенную где-то фанерку. Приставя к ней гвоздь, он неторопливо тюкал по шляпке молотком, три других гвоздя по-плотничьи держал в сомкнутых губах. Он был весьма сосредоточен.

Зеваки с терпеливым ужасом наблюдали за Дружком, ремонтирующим свою конуру.

Борменталь не выказал смущения или растерянности, подошел к Дружку сзади и несколько секунд с отцовской улыбкой наблюдал за его работой. Потом похлопал по халату.

- Молодец! Правильный мужик, - сказал он, адресуя эти слова более дурынышцам, чем бывшему псу.

Дружок обернулся и что-то приветливо замычал сквозь гвозди во рту.

Из дома, одетая налегке, выбежала Марина с неизменной газетой в руках.

- Господи! Я и не углядела!.. Сейчас же на место! - крикнула она Дружку.

Тот насупился, потемнел. Борменталь же, мгновенно вспыхнув, тихо и яростно прошипел:

- Что ты мелешь?! Здесь люди!

И, полуобняв Дружка за плечи, ласково проговорил:

- Пошли домой, дружище... Потом доделаем.

Уже с крыльца он обернулся и крикнул застывшим дурынышцам:

- Расходитесь, граждане! Здесь вам не цирк.

Дружок покорно вошел в дом. Молоток понуро висел в его вытянутой руке. Изо рта торчали шляпки гвоздей. Марина, недовольно шурша газетой, проследовала за ними.

В гостиной Алена наряжала новогоднюю елку. По-прежнему в доме царил развал. Борменталь остановился посреди комнаты, сделал паузу, как бы собираясь с силами, и вдруг, повернувшись к жене, произнес: