Мифы преступного мира - Игорь Михайлович Мацкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ответ на приведенную выше публикацию, видимо, заподозрив, что представители новой власти хотят от него избавиться или как минимум приуменьшить его влияние в городе, Мишка распространил сразу в нескольких центральных газетах Одессы свое собственное заявление, так сказать, открытое письмо, в котором утверждал, что ни один представитель пролетариата и беднейшего крестьянства не был им обижен: «Что же касается буржуазии, то если мною и предпринимались активные действия против нее, то этого, я думаю, никто из рабочих и крестьян не поставит мне в вину. Потому что буржуазия, привыкшая грабить бедняков, сделала меня грабителем ея, но именем такого грабителя я горжусь, и покудо моя голова на плечах, для капиталистов и врагов народа буду грозой. Моисей Винницкий под кличкой Мишка Японец».
Такой пример открытой публичной полемики был характерен для того времени и весьма любопытен применительно к отношениям Япончика с большевиками.
Мишка понимал, что в Одессе без его услуг большевики в ближайшее время обойтись не смогут, и пытался подороже и с перспективой для себя на будущее их продать. Подтверждение вышесказанного следует из секретного доклада одного из лидеров одесских большевиков Софьи Соколовской, писавшей в Москву в Центральный комитет: «Одесский пролетариат — это бандиты-спекулянты, гниль… возможно, что мы попадем в самое отчаянное положение, накануне падения Одессы останемся без средств, а в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг и, пожалуй, под грохот боя с нашими войсками будет классически безмолвствовать».
Сначала новая власть не только Мишку не тронула, но даже представители революционного матросского комитета пришли к нему просить организовать порядок в городе во время праздничного концерта, весь сбор от которого планировалось отдать сиротам, которые стали таковыми в результате гибели их родителей за революцию. Мишка согласился. По городу были расклеены афиши артистов, на которых красовались надписи, выведенные неверной рукой: «Порядок обеспечен. Грабежей в городе не будет до двух часов ночи». А ниже подпись: «Мойсей Винницкий по кличке Мишка Японец».
Одесситы без опаски гуляли по ночному городу в течение нескольких дней. Вооруженные до зубов Мишкины бандиты патрулировали город.
Скоро короткий период идиллии между Мишкой и большевиками завершился. В Одессу прибыл старый большевик с дореволюционным стажем Федор Фомин, который был назначен начальником особого отдела 3-й армии. Под его руководством большевики железной рукой стали устанавливать собственную государственную власть и никаких конкурентов в этом вопросе терпеть не желали. Бандитской Одессе была объявлена настоящая война. Начались массовые облавы на одесских грабителей. Особенно пострадали Слободка и Молдаванка. В иные дни без суда и следствия на месте преступления расстреливалось до 40 бандитов. Такого не было даже при белых. На всеобщее удивление активность новых властей Мишка воспринял спокойно. Однако когда большевики поставили на конвейер расстрелы без суда и следствия и в числе погибших оказался его друг детства Васька Косой, Мишка пропал из Одессы на несколько недель.
После того как он вернулся, начался заключительный и самый загадочный период его жизни. Комментарии исследователей этого периода в основном сводятся к тому, что Мишка принял сторону большевиков как временную и неизбежную меру, но на самом деле хотел лишь сохранить свою силу и власть. Разумеется, это верно, но, как я полагаю, лишь отчасти. Мне представляется, что период его долгих размышлений о своем будущем завершился тем, что он окончательно решил порвать со своим дореволюционным преступным прошлым. При белых он такое решение принял, а при большевиках окончательно в нем утвердился. Это не был жест отчаяния, как это обычно преподносится, или можно предположить, в том смысле, что Мишка понимал неизбежность своего конца. Я полагаю, что это был глубоко продуманный тактический ход.
Во-первых, очевидно, что Япончик давно симпатизировал левым экстремистским организациям, в том числе и большевикам. Ему импонировали методы и способы их деятельности. Не понимал он только их конечной цели. Я думаю, что он не играл словами, когда говорил, что он, так же как и большевики, боролся за счастье трудового народа против богатеев. Он искренне верил, что своими действиями помогает беднякам. Как свидетельствуют многочисленные данные, Мишка никогда не отличался жадностью и в отличие от других бандитов оказывал посильную помощь всем нуждающимся, как по их просьбе, так и просто так. Но что такое коммунизм или социализм, он не знал, да и знать не хотел.
Во-вторых, из всех экстремистских партий он выбрал партию большевиков просто потому, что она оказалась сильнее остальных, была более структурирована и вызывала больше симпатий у рабочих, и в этом, безусловно, присутствует элемент прагматизма, который Мишке был совсем не чужд. Никакого смысла вставать на сторону партий, хотя, может быть, по духу и более близких Мишке (например, многочисленных партий анархического толка), но которые были заведомо обречены на проигрыш в споре с большевиками, не было.
В-третьих, среди руководства большевиков было немало лиц, мягко говоря, с не очень светлым прошлым, и Мишка, видимо, решил, что он не хуже остальных. Кроме того, у него были отменные организаторские способности, которые, как он видел на примерах других, высоко ценились новой властью.
В-четвертых, он наверняка надеялся использовать пришедшую власть в своих интересах и с ее помощью построить в Одессе такой порядок, который устраивал бы прежде всего его самого. Другое дело, что большевики совсем не желали утверждения Мишки в качестве будущего руководителя Одессы, но в конце концов можно было попробовать доказать свою полезность и преданность и переубедить их. А если бы это не удалось, то Мишка мог всегда рассчитывать на то, что он сможет стать теневым руководителем Одессы и действовать параллельно с официальной властью, тем более что опыт такой работы у него уже был богатый.
31 мая 1919 года Мишка неожиданно продолжил свое выступление в эпистолярном жанре на страницах «Известий Одесского совета рабочих депутатов». В очередном открытом письме он рассказал, что 12 лет отсидел в царских тюрьмах за свою революционную деятельность. Он утверждал, что всю жизнь боролся за бедных против буржуев, что якобы побывал на революционном фронте и даже командовал бронепоездом в боях против белых.
Видимо, он ожидал какой-то
