Жажда справедливости. Избранный - Алексей Кунцевич

—Да, слушаю,— успел произнести он и в тот же момент услышал голос, слишком знакомый, чтобы не узнать его:

—Виталька! привет! Как дела?

—Наташа?— Сердечко Серебрякова екнуло, он с тоской вспомнил лицо возлюбленной.— Что-то случилось?— «Что я говорю!»,— подумал он.

—Найдешь минутку для меня?

—Пожалуйста.— Что-то случилось с головой, Виталий медленно соображал, что же ответить.— Только...

—Приезжай ко мне!— Столько веселья было в голосе!— Согласен?

—Я, право же...— начал было Серебряков, а в голове промелькнуло; «Что же ты медлишь! Говори! Соглашайся! Что стало с твоим чересчур активным языком?» Наконец Виталий произнес: —Ладно, приеду. А что нужно?

—Узнаешь. Жду.

Пошли гудки отбоя, Виталий положил трубку и усмехнулся. «Вот неугомонный характер! Какая идея родилась в этой прелестной головке? Какого дьявола я ей нужен? Хочет осчастливить меня какой-нибудь новостью. Я ей что, кладезь советов? Мне бы дали совет, как вести себя. Может она помирилась с Мишкой? Ну, нет— он теперь ее за милю обходить будет. Тогда что же? Нет, нет, здесь логикой ничего не сделаешь. Рядом с этой особой логика теряет цвет и блекнет. Так, вот что— сегодня или никогда! Узнаю только, что она от меня хочет и наконец скажу то, на что давно никак не решался».

—Итак, решено!

«Если сие отдалит ее от меня, буду знать,— на этом фронте не ожидает победа. И избавлю таким образом себя от дальнейших попыток. Если потеряю ее дружбу, то почти ничего не изменится. Я всегда один. Одиночество направляет меня на мой путь. Однако у меня появились друзья. Еще бы— самое ненавистное существо признало во мне сына! Как я могу говорить, что одинок?.. Но, Наташа… Четыре года прошли с тех пор, как я влюбился. Лучший друг, как она мне однажды сказала. Друг... Какая к черту дружба может быть между парнем и девушкой без какого-нибудь чувства, хотя бы отдаленно похожего на любовь, с чьей-либо стороны? А может быть она любит и сегодня сообщит мне это?»

—Дурак!— воскликнул Виталий в пустоте. «Уж кого она и выберет, так это будет куда более способный к действию человек, чем ты! Если она отвергнет мои чувства, это избавит меня от дальнейших попыток. Я навсегда с ней расстанусь. Хватит неопределенностей!»

И с такими вот нерадостными мыслями наш герой стал собираться.

«Может быть спрошу совета у Леонарда? Нет. Эту проблему я должен решить без чьей-либо помощи. Вполне способен на это сам».

И щелкнул замок в двери,— это Виталий покинул квартиру.

В три часа пополудни в зале квартиры № 49 тридцать третьего дома по улице Мориса Тореза находились за столом двое: Леонард и Гебриел. Леонард по обыкновению своему пил вино, ел жареное мясо и размышлял о чем-то своем. Неизменная почти тень грусти лежала на его прекрасном челе. Барон рассматривал блестящее стальное лезвие старинного кинжала, рукоять коего украшали рубины. Свет от множества свечей отражался от зеркальной поверхности и граней камней цвета крови, разбрасывая блики по всей комнате.

Наконец граф откинулся в кресле и решительно произнес:

—Вот что, барон. Сдается мне— мы недооценили возможности Осиела. Как мне кажется, он принялся за нас со всем рвением.

—Самое страшное то, что Осиел перечит законам бытия,— заговорил на это Гебриел.— Он вырывает души из их пристанища и воскрешает мертвых. Хаос начнется, если не остановить его.

Тихий свист оповестил о прибытии Виконта. Тот вышел из зеркала и отсалютовал графу и барону.

—Желаю здравствовать!

—Ну?— сказал Леонард,— говори.

—Плохие новости, сир. Сбединский убит. В его квартире— милиция. Оживленный Свинцовым труп напал на него.

—А Козлов?— воскликнул барон,— что он делал?

—Козлов был у Олега Геннадьевича. Но Осиел всё это предвидел. Его воскресший труп стал вновь тем, кем был, благодаря именно разговору со Сбединским Козлова. Но в дело вмешался сам Осиел. Он застрелил Сбединского и вложил пистолет в руку трупу.

Де ла Вурд подошел к столу и залпом выпил бокал вина. Рядом с Виконтом соткался из воздуха Козлов.

—Ипполит,— обратился ко вновь прибывшему Леонард,— мой сын дома?

Козлов, явно расстроенный, ответил:

—Нет. Направляется в общежитие. Свидание, сир.

У барона отвисла челюсть.

—Он не должен туда идти! Ни в коем случае!— Гебриел сказал это громко, почти раздраженно.

Леонард окинул взглядом своих подопечных.

—Оба отправляйтесь туда. Торцовой через двадцать минут в общежитие быть не должно! Сведите их в другом месте. Только это должно обстоять для обоих неожиданно,— приказал Леонард.

—Да, сир,— сказал Ипполит.

—Слушаюсь, сир,— в тон ему произнес де ла Вурд, и слуги Сатаны пропали.

В четверть четвертого сего дня, когда уставшее солнце собиралось закатиться за горизонт, когда температура воздуха упала градуса на четыре, около метро «Победа» появился престранный гражданин в пальто и шапке из искусственного меха. На бледном маленьком лице, и без того безобразном, имелись очки в роговой оправе. Кожа лица была бледная, маленький нос вряд ли мог служить достойной опорой для очков, которые держались главным образом за счет маленьких же ушей. Рот был также детским; казалось, что этот рот совсем не имеет губ— просто разрез на лице. Кроме того, правую щеку украшал причудливый шрам. Руки были худыми. Сухие длинные пальцы правой руки держали маленький чемоданчик. В другой руке имелась черная трость с резиновым наконечником. Человек небольшого роста ступал энергично по улице Победы в сторону общежития.

Навстречу шло множество людей. Но маленький человек никого не замечал, казалось— он был погружен в собственные мысли. Из-за этого он налетел на высокого мужчину лет сорока, который стоял на остановке и дожидался автобуса.

—Эй,— крикнул мужчина,— осторожней, папаша. Не один ты на улице.

Тот, кого назвали «папашей», поднял голову и презрительно посмотрел в глаза мужчине, в глазах незнакомца было столько ненависти, что стоящий не на шутку испугался. Маленький человек переложил в левую руку чемоданчик, а указательным пальцем правой ткнул в грудь высокого гражданина со словами:

—Берегись!

Мужчина оторопел от неожиданности и произнес:

—Сумасшедший.

—Ты еще пожалеешь,— сказал маленький человек и пошел прочь, дальше своей дорогой.

А мужчина дождался своего автобуса, вышел у станции метро «Спортивная», и с ним случился сердечный приступ, от которого он тут же и скончался.

Около половины четвертого вечера из здания общежития вышел Ипполит Козлов. За ним следовал Виконт.