Дороги Катманду - Рене Баржавель

Лицо Теда побагровело.

Оливье удалось раздобыть не только гашиш, но и опиум. Увидев возле убогой хижины поле цветущих маков, он решил расспросить работавшего на поле крестьянина. Стоило ему указать на маки, как тот сразу же понял, о чем идет речь. Он вынес из хижины комок опиума размером с яблоко. Оливье показал жестом, что ему нужен шарик размером с ноготь. Крестьянин улыбнулся и принес другой комок размером с орех. Еще одна пантомима, и у Оливье оказался небольшой шарик опиума размером с вишневую косточку.

У хозяина соседней хижины он нашел еще более ценный товар: это был гашиш, полученный в прошлом году; его растерли в порошок и смешали с маслом. Таким образом непальцы сохраняли гашиш в межсезонье. Когда его нужно было использовать, смесь нагревалась; масло при этом удалялось, и оставалась чистая травка.

Оливье подумал, что прогорклое масло может заинтересовать обезьяну, хотя и не был уверен, что успокоит ее. Он знал, что миролюбивые хиппи, проповедовавшие ненасилие, употребляли марихуану, тогда как американские гангстеры-убийцы были известны как курильщики гашиша.

Он решил приготовить два банана, один с опиумом, другой с гашишем в масле. И здесь его ожидало неожиданное разочарование: он не смог найти бананы, исчезнувшие с рынка вместе с другими фруктами и прочим съестным. Паломники, направлявшиеся в Свайянбунат и непрерывным потоком проходившие через деревню, раскупили все съедобное, что могли предложить им местные жители.

Пока он стоял в растерянности, в деревне появилась группа хиппи, менее напичканных наркотиками, чем большинство встреченных им раньше. Они уселись в кружок вокруг фонтана на центральной площади и принялись распевать что-то вроде гимнов. Среди них оказался бельгиец, рассказавший Оливье причину царившей вокруг суматохи. Оказалось, что вечером должен состояться Праздник Света. Ночью Луна, находящаяся в последней четверти, взойдет точно над самой высоким пиком Великой Горы. И она будет сиять над Свайянбунатом. А Свайянбунат считается второй половиной белой сферы, образа Вселенной, возрождающейся в своей целостности, когда соединяются небо и земля, материя и дух, реальное и иллюзорное, когда все сущее сливается в единстве, подобно тому, как все цвета спектра, соединяясь, дают белый свет.

Бельгиец рассказывал все это Оливье, не переставая жевать. Он рассматривал этот праздник как грандиозное и крайне важное событие. О смысле праздника ему рассказала девушка из Голландии, невысокая брюнетка, сидевшая рядом с рыжим парнем.

— Она не знает французского, — сообщил бельгиец, — но я могу объясняться на фламандском. Знаешь, она никогда не носит трусов, хотя всегда бывает в юбке. Когда она садится, то высоко поднимает колени и раздвигает их, демонстрируя все свое хозяйство. Вот, смотри, смотри! Наверное, это и есть свобода, как она говорит: надо показывать всем свои интимные места с такой же непринужденностью, как лицо. Похоже, что она немного свихнулась на этом деле, ты не находишь? Никто уже не обращает внимания на то, что она выставляет напоказ. Может быть, потому, что ее нос похож на банан? Как ты думаешь, в сексе нос тоже имеет значение?

Бельгиец рассмеялся. Он не курил травку; в Непал он приехал только потому, что ему негде было провести каникулы. В ближайшее время он собирался вернуться в Европу. То, что рассказала ему голландка, она узнала от одного гуру. В общем, добавил бельгиец, этой ночью зажгутся все светильники, которые могут гореть, чтобы отметить встречу Луны и Священной Горы.

— И они будут гореть всю ночь? — встревоженно поинтересовался Оливье.

Неужели он потеряет еще сутки из-за какого-то нелепого праздника? Господи, здесь всегда праздники, постоянные праздники! Народ, который непрерывно что-нибудь празднует, не имеет права на существование!

Но бельгиец сказал, что в тот момент, когда Луна должна выглянуть из-за вершины Горы, все огни будут погашены; все должны укрыться в хижинах или хотя бы закрыть лицо руками, чтобы не видеть то, что будет происходить на небе, потому что Луна и Гора должны остаться наедине.

Оливье купил у хиппи немного риса и несколько бананов, после чего вернулся к мотоциклу на берегу ручья. Он решил, что в эту ночь ему предоставляется последняя возможность добиться успеха. А если вокруг храма на ночь расположится множество паломников? Но они, скорее всего, постараются найти какое-нибудь укрытие. Заранее все предвидеть невозможно, но он будет готов действовать в любой обстановке. Ему нужно находиться поблизости от храма в тот момент, когда погаснут огни. А перед этим он должен постараться усыпить обезьяну.

Он приготовил для нее два банана и поужинал горстью риса. Луна должна была появиться из-за Горы в середине ночи. Сейчас же, в наступившей полной темноте, тысячи огоньков, усеивавших окрестности, копировали звездное небо. Казалось, что огней на склонах гор было столько же, сколько звезд на небе. Часть из них постепенно перемещалась, собираясь в длинные светящиеся полосы, напоминавшие Млечный Путь; они извивались между холмами, устремляясь к вершине Священной Горы, где в древнем храме дремал Будда.

Оливье решил, что и ему пора подняться на вершину. В последний раз проверив мотоцикл, он подвел его к ближайшей тропинке, по которой можно было передвигаться достаточно быстро. Потом закинул рюкзак за спину и двинулся в путь.

Вечер второго дня отсутствия Оливье был для Джейн еще более трудным. Начиная с обеда, она почувствовала, как тревога постепенно охватывает все ее существо, проникая в голову и создавая там невыносимое ощущение, словно она вот-вот разорвется.

Ивонн не оставляла девушку на протяжении всего дня, стараясь всеми силами развлечь ее. Она рассказывала о красотах тропического леса, об опасностях джунглей, о Жане, о слонах, о гигантских цветах, свисающих с деревьев, о множестве птиц самых фантастических расцветок. Но чем ближе был вечер, тем менее внимательно слушала ее Джейн. Ее лицо заливал пот, а конечности сотрясала сильная дрожь. Вечером она отказалась от ужина и стала умолять Ивонн сделать ей еще один укол.

Ивонн не смогла выносить ее страдания. Она снова позвонила врачу, но того не оказалось на месте. Он сам позвонил через час, напомнив про категорический запрет и посоветовав оставить девушку одну.

— Если вы знаете, где находится этот юноша. Как там его? Да, Оливье. Его нужно немедленно вернуть в город. Сейчас это важнее всего.

Ивонн была уверена, что Тед знает, куда исчез юноша; она не сомневалась, что муж втянул его в какую-то аферу, выгодную для Теда и опасную для Оливье. Все это она высказала мужу, воспользовавшись возможностью еще раз бросить ему в лицо все, что она думала о нем. Но единственным ответом были молчание и уклончивые улыбки.

Она поцеловала Джейн, которая изо всех сил цеплялась за нее, плача и умоляя сделать укол. Ивонн попыталась успокоить девушку, повторяя, что Оливье, уехавший, чтобы заработать на ее лечение, скоро вернется. И тогда она быстро поправится, и они смогут вместе уехать отсюда. В любом случае, свой укол она получит завтра утром. И она пообещала вернуться к Джейн как можно раньше.

Уложив Джейн в постель и набросив на нее легкую простыню, она спустилась к себе на второй этаж, проглотила три таблетки снотворного и поставила будильник на шесть часов утра.

Тед просидел в кабинете еще около часа, дожидаясь, пока Ивонн уснет крепким сном. Потом он открыл сейф и достал из него небольшую шкатулку из яшмы, медицинский шприц, серебряную ложечку, резиновый шнур и миниатюрную масляную лампу, покрытую изящной резьбой. Все это он разместил в карманах халата, наброшенного на голое тело.

Когда Оливье оказался у подножья Грудь-горы, на ней вспыхнули тысячи огней. Оливье услышал рокот электрогенератора, дававшего энергию сотням прожекторов. Буддийские монахи разумно переняли у Запада то, что могло послужить их традициям.

С вершины Грудь-горы, со стен Золотой башни, на ночь взирали глаза Будды. Они видели все, что происходит как здесь, так и в других местах, видели все, что случается в жизни каждого человека. Если у человека, бросившего на Будду ответный взгляд, чистое сердце, лишенное эгоизма и мелких жалких страстей, а глаза у него такие же голубые, как те, что изображены на золотом фоне, то ему в темных зрачках Будды явится все, что тот видит в нем и всем прочем в мире, что имеет отношение к нему.

Оливье поднимался к вершине с высоко поднятой головой, не в силах оторвать взгляд от глаз, не смотревших на него. Ниже этой пары глаз, на том месте, где должен находиться нос, синей краской был изображен символ, похожий на вопросительный знак, который у непальцев соответствует цифре «1», воплощающей единство. Единство всех вещей и явлений, как обычных, так и уникальных, в которых растворяется это единство, чтобы стать всеобщим целым.