Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

В гораздо худшем варианте подобное же повторилось в сентябре — октябре 1993 года. Тогда, стремясь устранить ненужное ему препятствие, ставшее на пути экономикоприватизационных реформ, демократическим путём всенародно-избранный российский президент сначала своим указом разогнал демократическим путём всенародно-избранный Верховный Совет Российской Федерации, а затем «демократически» расстрелял его из танковых орудий. Вновь, формально демократия билась с демократией!

Примечательно, в обоих случаях всё в конечном итоге закончилось амнистиями и всеобщим всепрощенчеством. Не потому ли, что открытые суды с непременным для данных случаев участием независимых международных правозащитников и экспертов в области юриспруденции вскрыли бы такие факты, которые, возможно, способствовали бы превращению обвинителей в обвиняемых, а обвиняемых в пострадавших и обвинителей.

Объявляя амнистии, как бы прощая других, Борис Ельцин на самом деле прощал себя и своих приближённых перед российским народом и международным общественным мнением. Однако всё же этим нельзя добиться Высшего всепрощения!

Во введении в настоящую книгу отмечалось, что старт процессу приватизации дал Указ Президента России № 341 от 29 декабря 1991 года «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий», подписанный буквально на обломках СССР, окончательно разрушенного 8 декабря 1991 года в ходе встречи Ельцина, Кравчука и Шушкевича в Беловежской пуще (Вискули). Данный указ утвердил «разработанные на основе проекта Государственной программы приватизации на 1992 год Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год», вступившие в силу с 1 января 1992 года.

Не дожидаясь утверждения Государственной программы приватизации Верховным Советом Российской Федерации, как это регламентировала статья 3 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», реформаторы из команды Чубайса, с того момента фактически приступившие к управлению процессом промышленной приватизации, почти во всём перевели его в поле подзаконного правового регулирования.

Указы и распоряжения Президента, постановления Правительства, распоряжения Госкомимущества Российской Федерации подменили собой так и не принятые законы страны. Конечно, создание полноценной законодательной базы, призванной регулировать все существенные моменты процесса промышленной приватизации, заняло бы достаточно длительный период времени. С другой стороны, качество принимаемых законодательным органом государственной власти Российской Федерации нормативных актов с точки зрения их непротиворечивости и продуманности исполнения было бы несравненно выше, нежели качество на скорую руку написанных и не известно при каких обстоятельствах и где подписанных подзаконных нормативных актов.

Это не могли не понимать и сами разработчики российской модели промышленной приватизации, но всё же фактор времени был поставлен ими во главу угла даже в ущерб качеству издаваемых нормативных актов, что в итоге отрицательно сказалось на полноте подготовки приватизационной документации, впрочем, за чем особого контроля-то и не было вовсе.

Ведь углублённое, подробнейшее рассмотрение всех нюансов российской модели промышленной приватизации, предложенной специалистами Анатолия Чубайса в ходе парламентских слушаний в Верховном Совете Российской Федерации при рассмотрении соответствующих законопроектов, вскрыло бы вопросы, на которые её разработчики не были готовы отвечать с достаточной степенью откровенности. Это, как минимум, привело бы к утрате приватизацией своей динамичности, в основном благодаря которой и удалось беспроблемно организовать неправомерную передачу рентабельнейших государственных промышленных предприятий и объединений (концернов) — ликвидной государственной собственности в частную собственность избранников первого российского президента.

Отсюда — активное участие Верховного Совета Российской Федерации в принятии на высшем законодательном уровне нормативных правил приватизации государственных предприятий и объединений (концернов) страны, а также контроля над их исполнением не могло устроить Анатолия Чубайса, как чиновника, ответственного за «правильное», то есть угодное Кремлю, проведение приватизационных процессов в России.

Исполнительная власть Государства в лице Президента России Бориса Ельцина уполномочила Анатолия Чубайса и, по большому счёту, никого более, определять правила перераспределения государственной (общенародной) промышленной собственности, как в среде российского народа в ходе чековой приватизации, так и среди немногочисленных персон, отобранных кремлёвскими властями на роль финансовых столпов политического режима ново-буржуазной демократии. Это был весьма сомнительный вариант развития событий, даже учитывая тяжёлую политико-экономическую ситуацию, сложившуюся тогда в России, если, правда, придерживаться правового смысла понятий «демократия», «теория разделения властей» и «правовое государство».

Хотя для Анатолия Чубайса, безусловно, талантливейшего, ловкого управленца и политика своего времени, цель оправдала средства. Всё или почти всё произошло так, как он и планировал: кому было наказано стать капиталистом-миллиардером — стал таковым, тем же, за счёт кого этот кто-то вдруг стал олигархом, наказано было, смирившись, стойко терпеть собственное полунищенское существование, и они также оправдали «высокое доверие», оказанное им «демократическими» властями России.

В предельно короткий срок ему удалось убедить не только доверчивых россиян, но, кажется, даже самого себя, что вчерашние институтские комсомольские секретари, самоотверженно собиравшие причитавшиеся взносы с юных строителей коммунизма, после адресной приватизации в их пользу лучших государственных промышленных предприятий, обогатившись и окапитализировавшись, вдруг превратятся в защитников демократии от коммунистического реванша. Буквально так: «Чубайс наш новый Мир построил, кто был как все, тот стал вдруг всем, а кто был всем, тот стал ничем!».

В течение первого полугодия 1992 года шёл процесс апробирования на практике российской приватизационной модели на примере приватизации мелких и средних государственных и муниципальных предприятий путём передачи их в частную собственность по результатам проводившихся конкурсов и аукционных продаж. Тогда же, на начальном этапе, в основе своей была создана подзаконная нормативная база всей промышленной приватизации по-Чубайсу.

Для достижения успеха главного шага — приватизации крупнейших отраслевых государственных промышленных предприятий и объединений, специализировавшихся, главным образом, на добыче, переработке и реализации природно-сырьевых богатств российских недр, формально совершенно необходимо было прийти к политическому компромиссу с Верховным Советом Российской Федерации, тем самым на старте реформ не обострив политическую ситуацию в стране.

В связи с этим разработчики российской модели промышленной приватизации по-Чубайсу избрали совершенно беспроигрышный вариант развития событий, позволивший им, заручившись поддержкой части россиян, надолго оставить инициативу проведения приватизационных преобразований в стране за собой. Так в первые месяцы 1992 года они предоставили возможность социально активным гражданам, желавшим кардинально улучшить своё материальное благосостояние, проявить себя при приватизации мелких и средних государственных и муниципальных предприятий, почувствовать пусть ещё не вкус, но запах, манящий запах легального капитализма, легальных, достаточно больших и быстрых денег. Очень скоро в стране стал складываться социальный слой мелких буржуа, благодаря чему дальнейшие процессы промышленной приватизации в России сделались необратимыми. Оставалось лишь задавать им правильное направление и нужный темп, периодически отмахиваясь от назойливых критиков веером хорошо заученных фраз о незыблемости института частной собственности в устроенном по демократическим принципам гражданском обществе, тут же намеренно забывая отмечать хрупкость государственной (общенародной) собственности в эпоху такой демократии.

В итоге Верховный Совет Российской Федерации весной — летом 1992 года был поставлен перед дилеммой: либо продолжать не утверждать фактически уже работавшую Государственную программу приватизации на 1992 год, выглядя в глазах потенциальных избирателей бесполезным противником уже появившейся частной собственности на средства производства, чем непременно воспользовались бы его противники; либо всё же в целом согласиться с предложенной моделью промышленной приватизации по-Чубайсу и с незначительными, совершенно не принципиальными корректировками утвердить проект Государственной программы приватизации на 1992 год.