Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

«Главное — победить в Москве, Россия последует её примеру», — заявляла Галина Старовойтова — одна из, пожалуй, самых политически подкованных активистов демократического движения, в то время — последовательная сторонница режима, за установление и укрепление которого боролся Борис Ельцин.

Отсутствие Союзного договора, полнейшее политическое безволие и преступное бездействие Президента СССР Михаила Горбачёва, спрятавшегося от придавивших его обстоятельств, в основе своей порождённых политикой первого российского президента, на правительственной даче в Форосе, создали реальную угрозу тому, что уже к 16 августа 1991 года большинство государственных предприятий прекратили бы руководствоваться законодательством СССР. Это автоматически привело бы к потере Кабинетом Министров Союза ССР практически всех административно-управленческих полномочий по плановобюджетному регулированию внутренней экономикой единого федеративного государства, большая часть территории которого состояла из входящей в неё территории союзной республики РСФСР. За этим последовала бы потеря контроля над финансовыми потоками государственных предприятий и объединений (концернов), их экспортно-импортными операциями на таможенной границе, потеря самостоятельности в формировании Союзного бюджета, и, как следствие, по многим вопросам полная зависимость от политики, проводимой Президентом РСФСР Борисом Ельциным.

Всё это создавало угрозу ослабления федеративных связей между союзными республиками и центром — Советским Союзом, что, как минимум, грозило юридическому преобразованию союзной федерации в конфедерацию суверенных государств. Однако с этим были согласны не все!

Особенно учитывая факт, что 17 марта 1991 года на Всесоюзном референдуме 74 % голосов граждан, принявших участие в этом акте непосредственной, истинно народной демократии, было подано за сохранение Советского Союза как единого суверенного, федеративного государства. Само по себе это наделило высшие органы государственной власти Союза ССР правом выступать от имени всего народа СССР и, действуя любыми незапрещёнными законодательством методами, обеспечить исполнение решения, принятого на Всесоюзном референдуме. Тем самым власти Союза ССР фактически боролись бы за демократию на всей территории СССР, что могло и не совпадать с представлениями о демократии некоторой взбалмошно-ретивой части жителей Москвы, а также с мнениями «заокеанских друзей» и европейских почитателей политики властного безвластия Президента СССР Михаила Горбачёва.

Вот тогда и наступило 19 августа 1991 года, когда все граждане единой ещё страны советов увидели на экранах телевизоров многократно повторённый танец маленьких лебедей из балета Петра Чайковского «Лебединое озеро», как бы прикрывший собой бесстыдное предательство одних и бессмысленные действия других. Разгорячённые видом бронетехники, не пойми за чем выведенной на улицы Москвы, а также восторгом от собственной храбрости, немногочисленные революционно-настроенные граждане, забывшие о долге перед обществом чтить его законы и решения, принятые законноизбранными властями, своими действиями создали опаснейший прецедент беззакония, фактически утвердив право толпы на возмущение и сопротивление властям.

Напомним, полномочия всех высокопоставленных государственных должностных лиц Союза ССР, входивших в состав Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), в своей основе были производны от прав всенародно избранного Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. В этой связи на 26 августа 1991 года было назначено внеочередное заседание Верховного Совета СССР, целью которого было санкционировать или не санкционировать действия Вице-президента СССР Геннадия Янаева и его сотоварищей по ГКЧП.

Прекрасно отдававший себе отчёт, что Верховный Совет СССР, как правовой институт демократии, скорее всего, в том или ином виде поддержал бы действия членов ГКЧП, Президент РСФСР Борис Ельцин никак не мог этого допустить. Поэтому, вместо того, чтобы сдерживать вышедших на улицу людей от неправомерных действий, хотя бы ради поддержания порядка и законности в столице государства, руководствуясь лишь революционной целесообразностью, а не гражданским долгом, Борис Ельцин намеренно пошёл на максимальное обострение ситуации. Незаконно присвоив себе полномочия верховного суда, он запросто подписал 19 августа 1991 года обращение «К гражданам России», в котором объявил ГКЧП не законным, а лиц, в него входивших, — изменниками народа, поставивших себя вне закона.

В следующих своих указах Президент РСФСР Борис Ельцин попытался подчинить себе все структуры КГБ, МВД и Министерства обороны СССР, дислоцировавшиеся на территории РСФСР, которые по действовавшему законодательству подчинялись органам государственной власти СССР. Отправляя людей на баррикады, не собираясь дожидаться 26 августа 1991 года, этот «гарант законности» провозгласил: «Как президент России, от имени избравшего меня народа, гарантирую вам правовую защиту и моральную поддержку».

Миндальничать Борису Ельцину было нельзя, помня о действовавшей в то время норме права статьи 64 («Измена Родине») Уголовного кодекса РСФСР: «Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершённое гражданином СССР в ущерб государственной независимости, территориальной неприкосновенности или военной мощи СССР: переход на сторону врага, а равно заговор с целью захвата власти, — наказывается… смертной казнью с конфискацией имущества». Первый же российский президент не был в полном смысле слова главой суверенного государства, несмотря на принятую 12 июня 1990 года Декларацию № 22-1 «О государственном суверенитете РСФСР». В то время он был лишь президентом — главой исполнительной власти союзной советской республики, к примеру, как нынешний президент Республики Татарстан Минтимер Шаймиев. Поэтому и целью спровоцированного ещё в июле 1991 года высокопоставленными госчиновниками РСФСР августовского столкновения с властями Советского Союза в лице ГКЧП была попытка добиться настоящей суверенизации союзной республики РСФСР путём её превращения в собственно суверенное государство Российская Федерация.

Для этого им предстояло фактически отстранить демократически избранную власть Советского Союза от решения тех вопросов государственной политики, которые входят в круг полномочий законодательной, исполнительной и судебной власти, в полном смысле этого слова суверенного государства, включая вопросы определения порядка и условий проведения экономических реформ в стране. Несомненно, чрезмерная суверенизация одной из республик Союза ССР подтолкнула бы к этому и все остальные, что нанесло бы вред федеративному устройству Советского Союза, и, как следствие, довольно быстро превратило бы его из федерации в конфедерацию, либо вообще привело бы к распаду на несколько суверенных государств. Отсюда, при объективной квалификации умышленных действий высокопоставленных должностных лиц РСФСР, направленных на ослабление федеративного устройства СССР, они вполне и естественно могли быть истолкованы как деяния, наносившие ущерб территориальной неприкосновенности СССР, что собственно подпадало под санкции статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР.

Российские средства массовой информации, особенно не задумываясь о глубинных причинах происходившего, фиксировали на телеэкранах и в печатных изданиях лишь следствие: бронетехнику на площадях и улицах Москвы да театрально прикрытого бронежилетом Бориса Ельцина во время его эмоционального выступления перед людьми, собравшимися возле Белого дома, — вдохновенно возопили о путче ГКЧП.

На самом же деле — это не был путч, это была «бархатная революция» верховной власти РСФСР, направленная против суверенитета СССР, как федеративного государства, представленного законно-избранными демократическим путём властями Союза ССР и управлявшегося по Конституции и законам союзного государства. Революция властей или политический переворот за установление полного суверенитета РСФСР, как уже отмечалось, за превращение союзной республики в суверенное государство — Российская Федерация. Именно «бархатная революция», не превратившаяся в кровавый путч лишь благодаря мудрости и приверженности высоким идеалам офицерской чести и служебного долга министра обороны Д.Язова, председателя КГБ В.Крючкова, министра внутренних дел Б.Пуго, в подчинении которых находились элитные воинские подразделения, так и не получившие приказ применить силу против таких же граждан единой страны.

Одно лишь позабыли революционно-настроенные борцы за «демократию» против демократии (против результатов Всесоюзного референдума от 17 марта 1991 года): «Кто сеет ветер, тот пожнёт бурю!».

В гораздо худшем варианте подобное же повторилось в сентябре — октябре 1993 года. Тогда, стремясь устранить ненужное ему препятствие, ставшее на пути экономикоприватизационных реформ, демократическим путём всенародно-избранный российский президент сначала своим указом разогнал демократическим путём всенародно-избранный Верховный Совет Российской Федерации, а затем «демократически» расстрелял его из танковых орудий. Вновь, формально демократия билась с демократией!