Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом (СИ) - Стасина Евгения

– Стеша! – а тут еще и Гриша пришел! Вон ключами звенит, наверняка впопыхах ботинки с ног сбрасывает. А значит, натоптал! И как я должна к ведру не броситься, скажите на милость?

 Да я в его присутствии еще больше нервничать начинаю. Не знаю уже, как до минимума встречи наши сократить! Хоть расписание вводи, ей-богу!

– Сидишь?

– Сижу, – а вот сейчас бежать уже поздно. Что ж, тогда и здесь поднапрячься придется, чтоб лишний раз на губы его не смотреть.

– Как психотерапевт твой?

– Богатеет. Чувствую, пока меня лечит, на новый автомобиль накопит.

Я ж случай запущенный. Он мне тонко так намекнул, что тревогу забить нужно было многим раньше. Когда я еще ведать не ведала, что болячка такая существует, и в автобусе по всему что ни попадя постукивать – признак подступающего невроза.

– А у тебя что? Для обеда поздно уже, а до конца рабочего дня еще три часа.

А Гриша работяга! Просто так дела не бросит…

– Случилось чего? – испуганно на него взгляд перевожу и даже пальцы от стула, сама того не заметив, отлепляю. Мало ли! У него отец пожилой, тетка без царя в голове. Может, где чего ляпнула, а в ответ ей прилетело? Чем не повод из офиса сломя голову убежать? Вон как дышит тяжело, словно через ступеньки перепрыгивал. Хотя, подождите… А домой тогда зачем пришел?

– Случилось, – Гриша прям в куртке на стул напротив меня садится, и прежде чем заговорить, долго мне в глаза смотрит. Сейчас наверняка что-то жуткое скажет, чувствую!

– Не может, Стеш, так больше продолжаться. Ты волком на меня смотришь, лишний раз слово из тебя не вытянешь, даже вон, – на кастрюльки, что на плите дымятся кивает, – ужинаем теперь отдельно. Все, надоело мне. Иди вещи собирай.

– Вещи?

Леденею. Черт с ними, с руками немытыми. Как представлю, что сейчас с квартиры этой съеду, аж дурно становится. Я вроде как попривыкла, обжилась, наконец, в ванной теперь спокойно за вентили берусь… А он меня гонит? Сейчас? Когда у меня новый жизненный этап? Когда глобальные перемены только ухудшить все могут? Мама моя со своими причитаниями, что и без психотерапевта от ритуалов избавиться можно, и только и надо, что перестать ерундой страдать, под откос все пустит. Да и я… Я же скучать по Полонскому буду! Мне спокойней, когда знаю, что он за стенкой спит!

– Гриша…

– Да, Стеша, вещи, – а он серьезный такой, решительный. Видно, что курс наметил и решил его строго придерживаться.

Молнию на верхней одежде своей расстегивает, шапку, что до сих пор в руках держал, на стол кладет, и по-мужски ноги в сторону разведя, на спинку стула откидывается.

– Чтоб на два дня хватило. Загород поедем.

Уж не знаю, что и делать мне! Радоваться, что переезд оттянулся, или плакать, ведь знать не знаю, зачем он меня в лес везти надумал, но почему-то не сомневаюсь – отвертеться не даст.

– У нас там дом. Воздух чистый, самое то, чтобы получше друг друга узнать.

– А здесь что нельзя?

– Нет, – головой качает, – в квартире ты от меня бегаешь. А там бежать только если в лес.

Здорово! И как вразумить? Я же не смогу… Это новое место, а значит новая порция головной боли. Пока все отмою, пока осмотрюсь, пока заставлю себя на незнакомую постель улечься! Это ж сколько времени пройдет?

– Не могу я! Я сейчас по методу Джеффри Шварца с компульсиями борюсь! – чем не аргумент?

– Не знаю, кто такой этот Джеффри, но думаю методы его и за чертой города работают. Собирайся. А то силой потащу.

Поглядите! Хозяин!

– Не посмеешь, – упрямо подбородок вздергиваю, да вновь раковину свою любимую взором нахожу.

– А ты проверь. Только не жалуйся потом, что у тебя ни сменной одежды, ни зубной щетки с собой нет. Давай жена, не гневи мужа. А то я за эти пять дней и так уже озверел

Глава тридцать пятая

Гриша

Я вот что понял: если с ней, как с другими нельзя, значит, самым верным решением будет все наоборот сделать.

– А чего у вас здесь? Ремонт, что ли?

Стеша взглядом по дружной бригаде работниц проходится и к стене отступает, когда одна из представительниц ближнего зарубежья под ее ногами решает грязь запылесосить. И видимо, выходит у нее это довольно качественно, если жена моя одобрительно кивает.

– Нет. Генуборка, чтоб ты до глубокой ночи по углам с тряпкой не бегала. Должны были к нашему приезду успеть, но, как видишь, во вкус вошли. Кстати, – за руку ее беру и вглубь дома утягиваю, чтоб персоналу клининговой кампании не мешать. – Насчет хлоргексидина особые указания дал. Уж не знаю, как ты это делаешь, но они его даже в воду для мытья полов добавили.

Как и белизну, но об этом можно не сообщать, ее аромат в воздухе витает.

– Гриша…

– Да ладно, не благодари, – бравирую, а сам на грани покраснения: чувствую, как жар к щекам приливает, стоит ей своими глазами ясными на меня взглянуть. Бывает же такое! – Здесь давно никто не бывал, так что одна ты бы с многолетней пылью не справилась. Кстати, насчет одноразовой посуды у тебя никаких предрассудков нет? А то мы с отцом за уютом не следим, а мать перед смертью как раз ее обновить собиралась, и старую соседям раздала.

Ну как? Натурально вру? А то почует неладное и точно испугается, ведь веду я себя как влюбленный. Строгий наказ гастарбайтерам дал, чтоб аккуратненько фарфор в подвал снесли. Хочу ей день подарить, где ни мыть ничего не придется, ни грязь под кроватью искать. Стеша как никто его заслужила.

– Нет, наверное… Если она в упаковке, конечно, хранилась.

Ну и вид у нее! По сторонам озирается, а сама вряд ли хоть что-то рассмотреть способна, до того обескуражена! А ведь полюбоваться есть чем: пусть и дача, а мебель добротная, дуб красный, да дикий орех; диван, опять же, даже меня, мужика, всякий раз восхититься собой заставляет. Чего уж о картинах говорить?

– В упаковке. Лично сегодня приобрел, – даже сертификат качества потребовал, а то не хотелось бы такой день испортить Стешиным недовольством. У меня на нее планы другие: в лепешку разобьюсь, а разговорю. Чтоб как раньше и за ужином посмеяться с ней можно было, и глупый фильм, по ящику транслируемый, обсудить.

– Я, кстати, программу составил. Сегодня у нас Стеша шашлык намечается… – вещаю, немного расслабившись, и к камину иду, рукава джемпера по дороге засучивая. – Мне в этом деле равных нет, так что пальчики оближешь. А вечером баня.

Не зря повернулся, как чувствовал, что разговоры о парилке супругу мою дара речи лишат! Смеюсь, не в силах веселью сопротивляться, ведь уж очень смешно она воздух ртом хватает, да поленья в разгорающийся огонь подбрасываю.

– Не бойся, по отдельности. Я же говорил, домогаться тебя не планирую…

– Говорил, а потом с поцелуями лез.

– Ну и самомнение у тебя, Стеша! Это же для дела было нужно, и если б знал, что после этого ты со мной общаться перестанешь, ни за что на такой шаг не решился.

Поднимаюсь, руки отряхиваю и ближе к блондинке подхожу. Пора, будем бдительность ее усыплять:

– Давай забудем, а? А то из-за поцелуя этого столько шуму, словно я не в губы тебя чмокнул, а обесчестил. Если хочешь, могу на иконе поклясться, что впредь твое личное пространство нарушать не буду.

Если сама не попросит, конечно.

– Забудем и как раньше заживем: я твой фиктивный муж, ты женщина-загадка.

– Это почему это я загадка? – кажется, слова мои действие возымели. Щепкина так знакомо уголки губ приподнимает, что мои следом еще выше ползут. Кто б сказал, что я из-за одной бабской улыбки, как подросток, радоваться буду, не поверил бы.

– А как иначе? Вон, – на влажную салфетку, что она только что из сумки достала и принялась руки ей обтирать, киваю, – какие только сюрпризы не преподносишь.

А сам думаю: не загадка, а целая головоломка, разгадать которую и всей жизни не хватит.

 Стеша

Надо Грише должное отдать. Удивлять он, конечно, умеет. А что до мотивов его… Так проще поверить, что для него наша двухминутная ласка пустяк, и принять ту соломинку, что он мне бросает. Я против коллективной амнезии ничего не имею. Может, действительно, ему тяжело, когда парой фраз обмолвиться не с кем? Так мне нетрудно: забыли, значит, забыли. Мурашки ведь, что под кофтой моей по телу бегают, когда он случайно меня рукой задевает, Грише разглядеть не дано?