Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом (СИ) - Стасина Евгения

Во как! А то я без него этого не знала! Конечно, виню: нечего спортом в таком положении заниматься, пусть врачи и не запрещают, и облезлых котов наглаживать, не удостоверившись, что они стерильны.

– Прерывание беременности для вас слишком большим ударом стало. Вот организм и защищается: отвлекает вас, на других страхах концентрируясь. А ведь все они на одном, главном для вас переживании завязаны.

Я даже сажусь. Интересно, конечно, профессионала послушать, но вот, к примеру, ручки дверные? Они тут каким боком? Об этом и спрашиваю, а философ седовласый спокойненько так отвечает:

– Помните, о чем мы с вами в прошлый раз беседовали? Вы, – блокнот листает, что-то глазами в каракулях своих выискивая, и когда нужное отыскать удается, указательный палец вверх поднимает. – Вот, вы сказали: « До сих пор помню, как дверь открыла, а там врачи скорой помощи стоят. У меня все штаны в кровавых пятнах, живот от боли скручивает, а они, меня не сразу заметив, футбольный матч обсуждают и смеются. У меня горе, а им хоть бы что».

Ну допустим… И?

– Вы, Стефания, всякий раз, когда дверь открываете, опасаетесь с чем-то страшным столкнуться. В тот раз – это нерасторопные медики. А уж ритуал – тут на что фантазии хватает. Вот и любимое число ваше пригодилось. Вроде как, семь раз ручку дернешь, и все плохое, что тебя ждет испарится.

– О-о-о… – тяну и поражаюсь, как сама к этому не пришла? – И что же делать?

– Работать. Невротическая навязчивость, а у вас именно она, поддается полному излечению. Не всегда и небыстро, и приложить усилий придется немало, но надежды есть.

– С помощью лекарств, да?

– Сеансов психотерапии, Стефания. Моя задача помочь вам понять, что вашей вины в потере детей нет. А ваша, мне в этом помочь. А что касается ритуалов, то мы начнем давать им бой. Я бы, конечно, с удовольствием прибег к методу экспозиции…

Он затихает и губы морщинистые в улыбке растягивает, а я хочу по голове его стукнуть, ведь что это за метод такой и с чем его едят, я не знаю. Благо по глазам моим испуганным до Снегирева доходит, что и здесь без расшифровки не обойтись:

– Очень действенный способ терапии, должен сказать. Помещение пациента в ситуацию, которая провоцирует обсессии, но предлагать такое самонадеянно, верно?

Беременность, что ли? Ну и шарлатан…

– Вижу-вижу. Так что пойдем проторенной дорожкой. Начнем для начала интервалы между ритуалами увеличивать…

Он принимается мне подробно план сражения с болячкой моей обрисовывать, а я тоскливо вздыхаю. Тяжело мне все же придется.

Гриша

– Не нравишься ты мне, Гришаня. Хмурый какой-то, – вот у Некрасова привычка на край стола моего садиться! Бабская, что ли. Еще и ущербов от его костлявой задницы, что он не глядя на него примостил, не счесть! И документы по полу рассыпались, и кружка моя едва следом за макулатурой вниз не скользнула. А бутерброды, что я из дома принес, и вовсе – раздавлены всмятку!

– Тебе стульев не хватает? Теперь голодный останусь!

– Так обед скоро. Шизофреничка твоя наверняка уже борщ наварила, – острит, а я еще сильней завожусь, грубо его с рабочего места сталкивая.

– Ах, вот оно что… Она тебя от холодильника своего отвадила? Поэтому недовольный ходишь? Так неудивительно: дамам с приветом угодить трудно. Им извращенцев подавай.

Ну, сколько можно? Где у этого парня кнопка выключения? А то еще минута и придется навсегда ему охоту отбить шутки свои плоские на мне тестировать!

– Вот смотрю на тебя, Рома, и не понимаю. Что ты за друг такой? – в кресло откидываюсь и задумчиво подбородок тру.

Я, ради него в том числе, на такую авантюру пошел, а он вместо благодарности ковыряет и ковыряет мою рану. Не то, чтобы большую, смертельную, но даже от ссадины, если солью ее посыпать, ощущения те еще.

– Может, и к лучшему, что через неделю женишься. Я выжду и за каждую твою насмешку потом с лихвой отомщу.

А случай наверняка представится. Он ведь по большой любви в загс бежит. А значит и ссоры, и открытия вроде нежелания Лерки хозяйством домашним заниматься обязательно будут. Он спьяну мне душу изольет, а я насмешливо брошу: «Каждому по заслугам».

– Да дерзай. Я ж не сахарный, как некоторые. Дуться не буду. Ладно, – дошло наконец. Он сам порядок наводит и, стул отодвинув, как порядочный подчиненный, с серьезным видом на начальника своего глядит. – Выкладывай. Что там у вас со Стефанией происходит.

А стоит ли? Не имел привычки по женщинам сохнуть, боюсь надолго серьезной Ромкиной мины не хватит, если я рот открою. Да и плевать!

– Ни-чер-та!

Молчит. Вот как воды в рот набрала! У нее теперь только три фразы: « Доброе утро», «Спокойной ночи», и «Когда ты научишься стульчак за собой опускать?». Ни в глаза не посмотрит, не улыбнется без повода, да и по поводу тоже. Как подменили. Хотя, казалось бы, должна, наоборот, духом воспрянуть. Не просто же так к мозгоправу ходит!

– Вот как поцеловал ее, все. Пропасть между нами разверзлась.

Она миллион шагов назад сделала, а я в ступор впал: как к такой женщине подступиться? Была б обычная, сообразил, а в этой целый мешок изюма!

– Зря, в общем, я тебя подбил «горько» кричать. Нужно было дать старикам проораться, и черт с ними. Мне в принципе до лампочки, дружат они или на дух друг друга не переносят.

Через год все закончится, и забудут. Зачем на амбразуру лез? Мне-то этот год еще пережить нужно, и, как оказалось, без Стешкиной болтовни он слишком долго тянется. Не радует совсем.

– Совсем, что ли? Лучше мозги включи: может, все дело не в том, что ей целовать тебя не понравилось, а наоборот? Собственных чувств испугалась, вот и дистанцию держит. Чтоб дров не наломать.

– Ей что пятьдесят, чтоб рассудком жить? Нет, Ром. Думаю, она решила, что я втюрился, а так как добрая, обижать лишний раз не хочет. Вот поводов для подкатов и не дает.

С нее станется. Не удивлюсь, если любовью я воспылай, она и в город другой переедет, чтоб тихое робкое «нет» мне в лицо не бросать.

– А ты втюрился?

Фу, как девчонки, ей-богу! Вот стоит другу этот вопрос задать, и тошно становится. Будто у нас пижамная вечеринка, и мы одноклассников обсуждает. Вон даже парочка шоколадных конфет на столе валяется! Осталось дурацкую любовную комедию включить и полный антураж!

– Больше меня такую хрень не спрашивай!

– Тогда не ной! Соберись и дело делай: нравится жена – добивайся! Если, конечно, тот факт, что у нее мозги набекрень не пугает, – добавляет спешно и к двери мчит, на секунду раньше, чем брошенный мной смятый листок ему в голову прилетает, за ней укрываясь. – Ты Полонский! Твой батя вон, сосисочную империю создал, а ты собственную жену в койку уложить не можешь!

А я еще думал, прозрел! Понял, что иногда можно и нормальным человеком побыть. Куда уж там! На шарф его цветной посмотрите, на свитер оранжевый, и покрутите пальцем у виска, что мне на его счет, вообще, такие мысли в голову приходят.

Хотя, кое-что друг мой незадачливый верно подметил. Я все-таки мужик! Чего раскис? Если Щепкина от меня убегает, значит, нужно поднапрячься и догнать! У нас ведь все как началось? Со штампа. Считай с конца, а значит кусок, что мы пропустили, необходимо наверстать. Доказать, что я не одним местом думаю, а настроен вполне себе серьезно! Ведь серьезно? Вон уже две ночи толком не сплю, только она перед глазами и стоит. Не любовь вроде, а вот тяга какая-то нечеловеческой силы присутствует… Привязала чем-то, черт бы ее побрал!

Встаю, в пиджак свой залажу и крышку ноутбука закрываю. Наработался. Сотрудники сытые, просрочки по платежам погашены, заказы прут. Считай, бизнес спас. Теперь спасать себя буду. Уж не знаю кого – подругу или женщину в ее лице, но уж точно обрету.

Глава тридцать четвертая

Стеша

Озадачил меня Рудольф Геннадьевич. Интервалы, видите ли, увеличивай! Легко сказать! Я вон уже час кран взглядом гипнотизирую, пальцами в стул вцепившись. Чтоб не сорваться. Руки не намылить, горячей водичкой грязь с них прочь не прогнать…