Ради жизни на земле (сборник) - В. Яковлева

— Я знаю, что надо делать, Михаил! — оживился Пастухов, прочитав листок, пришедший оттуда, с Большой земли. У хозяина, кажется, есть электрический фонарик. Как бы одолжить этот фонарик незаметно?

Под домом № 17 — глубокий подвал с метровыми каменными стенами. Жильцы собрались здесь заранее — с вечера. Не было только Шушкевических постояльцев. Пастухов полез с фонариком на чердак, а Кобеляцкий остался внизу, чтобы предупредить товарища, если его сигналы привлекут чье-либо внимание с земли.

Когда-то в доме № 17 была мыловарня. Поэтому над крышей не просто выступала дымовая кирпичная кладка — с чердака уходила вверх метра на полтора довольно широкая, частично обрушившаяся труба. Степан протиснулся в нее и направил луч фонаря навстречу нарастающему гулу. Свет не был виден ни с земли, ни с соседних крыш, зато его безусловно заметили с неба. Раз, два, три — и исчез светлячок среди могильно-черного, предупрежденного об опасности города. Раз, два, три — и снова чернильная темень. Он знал, что вот такая, планомерно, трижды вспыхивающая световая точка привлечет, не может не привлечь внимания советских пилотов.

Вдруг его осветило словно вспышкой электросварки: это бомбардировщики «подвесили» парашют с осветительной бомбой. Горящий термит залил округу голубоватым светом, и в тот же миг с неба упал в пике Пе-2. За ним второй, третий… Землю потрясли бомбовые взрывы. Труба закачалась, на голову сигнальщика обрушились верхние кирпичи. Но когда погасла термитная свеча, а по гулу слышалось, что где-то снова заходят на цель самолеты, Степан опять замигал фонариком: раз, два, три… Раз, два, три…

И не дрогнуло ли в радости сердце у советского аса, когда увидел он, что тот внизу, окруженный врагами, вызывающий огонь на себя, жив!

Бомбы обрушились именно сюда, в этот район, где не старинные здания, а в основном немецкие казармы, гаражи и военные склады.

…И об этом событии говорит карманный календарь Пастухова: 9 апреля в нем помечено красным карандашом. Глядя на багровую девятку, Степан Петрович докладывал в 1944-м, приехав в Москву, о том, что в ту ночь бомбы попали в склады на улице Лелевеля, в здание СС-жандармерии на улице Колеча, в гитлеровскую типографию на улице Зимарович, уничтожили автомашины.

А 1 мая в календарь вписаны таинственные символы: «Соловей. Канарейка». Но не о певчих птичках думали разведчики в тот весенний день.

— А что, Миша, не прилетят ли сегодня наши соколы? Я думаю, устроят наши немцам первомайский «концерт». Примечал разведчика над вокзалом?

— Я тоже считаю — «концерт» будет…

И «возпари» отправились на вокзал. Возили чемоданы и узлы, а сами поглядывали на небо. Неужели не прилетят? Как было бы кстати. Сегодня здесь особенно респектабельная публика. Вон в окружении свиты генерал. Он что-то оживленно рассказывает почтительно окружившим его офицерам.

«Ишь, заливается, — подумал Пастухов. — Прямо соловей. А с фронта бежит. Потому и веселый. Ну где же вы, родные?». И опять посмотрел на небо.

Советские самолеты появились внезапно, под вечер. На этот раз советское командование не предупреждало о готовящейся бомбардировке: ведь объектом налета избран железнодорожный узел, забитый эшелонами с эвакуирующимися оккупантами. Немцы даже не успели объявить воздушную тревогу. Первые бомбы вздыбили черными фонтанами землю на дальних путях, когда на перроне и в здании вокзала еще никто не подозревал об опасности.

Погасло электричество. Началась невообразимая паника и давка. Все ринулись в подземные переходы.

«Возпарей», потерявших в толчее свои тачки, увлек общий поток.

— Не теряй из виду генерала, — шепнул Пастухов.

И друзья еще энергичнее заработали локтями.

Кольцо генеральской свиты давно рассеялось, и медведевцы, подсвечивая путь фонариком, оказались совсем рядом с генералом.

С воем прошел почти на бреющем бомбардировщик, и где-то совсем рядом оглушительно грохнуло. Воздушная волна, осколки ударили по бегущим. И в этот момент, не отрывая рук от пояса, Кобеляцкий и Пастухов в упор несколько раз выстрелили в фашистов. Кобеляцкий находился совсем рядом с генералом и, конечно, не промахнулся. Пастухов свалил неотступно следующего за своим шефом майора.

Хлопки пистолетных выстрелов потонули в лае немецких зениток и треске обрушивающихся перекрытий. Толпа, обезумевшая от ужаса, кружила медведевцев, швыряла из стороны в сторону, била об опоры перекрытий. Наконец они оторвались от толпы и укрылись в подземной уборной, где и переждали до утра.

Пастухов и Кобеляцкий стали разрабатывать план перехода линии фронта. Интересной информации у них накопилось достаточно: и панчаковский список предателей, тайных и явных, и сведения о системе обороны Львова, и схема минирования города, которая составляла, пожалуй, самую сложную часть задания. Людей, связанных с составлением этой схемы, медведевцы не знали и связаться с ними не могли. И все же день за днем картина коварного замысла фашистов прояснялась: они решили взорвать древний город, превратить в груду развалин предприятия, старинные здания, исторические памятники.

Но что именно минируется, где проходят кабели, откуда будут идти электрические команды к замурованной в фундаменты взрывчатке? Вот что предстояло узнать.

… Идет Степан по Академической улице. Идет, как и все прохожие, только чуть-чуть медленнее других. И чуть-чуть зорче смотрит по сторонам. Что это?

Прокладывают телефонную линию? Пастухов еще больше замедлил шаг. Вот и кусок кабеля лежит. Только никакой он не телефонный, а силовой.

Назавтра утром Степан еще раз пришел сюда с Кобеляцким. Эге! Тут и ночью шла работа. Днем тянут основную линию, а ночью — ответвление. Вот она, брусчатка, потревожена…

Такое ответвление ушло от основного кабеля к зданию ратуши, к театру, к трикотажной фабрике, к штабам воинских частей.

Махина гостиницы «Жорж». Никаких видимых следов снаружи. Но здание наверняка будет взорвано. Сейчас в гостинице невероятная толчея, она переполнена до отказа эвакуированными. Разведчики без труда прошли мимо дежурящих у входа автоматчиков. А если и задержат «возпарей», они скажут, что ищут клиентов, кому надо, может быть, довезти вещи к вокзалу.

Прошли медведевцы во двор. Отсюда проникли в подвал. И тут обратили внимание на небрежно замазанный цементом квадрат. А вот еще! Сомнений не было: в кирпичные стены замурована взрывчатка.

И гостиница, как и другие объекты, наносится на карту.

Наконец разведаны и пункты, откуда немцы намерены осуществлять свой план. Это ТЭЦ и здание гестапо.

В доме Шушкевичей смятение. Днем к старикам приходил офицер в черном эсесовском мундире. Его сопровождали полицейские.

— Где ваши квартиранты? — строго спросил офицер у перепуганного хозяина дома.

Старик, предугадывая, что его постояльцам, таким славным парням, грозит опасность, не задумываясь ответил:

— Они уже здесь не живут, господин офицер. Эвакуировались в Краков.

Жандармы наведались также к Руденко, интересовались, кто у него живет.

Надо было уходить. И — немедленно. Иначе можно провалиться и загубить ценную информацию. В который раз пожалели посланцы чекистского отряда, что не имеют рации!

Они покинули Львов в ночь на 10 июня. Но уже за околицей поняли, что это не так просто — перейти линию фронта. Всюду заградительные отряды, по всем дорогам пикеты. Эсесовцы, фельджандармерия, националисты. Несколько суток тщетно пытались разведчики пробиться через заслоны. Возле поселка, по странной иронии судьбы именуемого Берлином, они напоролись на оборонительный район и лишь чудом не попали в руки к фашистам. Уходили оврагами, с трудом волоча пудовые от налипшей глины сапоги.

В ночь на 21 июля они были в расположении 63-й Отдельной танковой бригады, которая участвовала в разгроме гитлеровской группировки под Золочевым и теперь готовилась для броска на город. Как завороженные, смотрели медведевцы на советских солдат в погонах: они впервые видели их, наши погоны.

Командир бригады, пожилой полковник, с удивлением рассматривал «городских партизан», о которых ему только что доложил начальник разведки. На первый взгляд, эти двое не внушали доверия.

Но заговорили незнакомцы, а затем начали наносить на карту фашистские оборонительные укрепления, огневые точки, штабы, склады, узлы связи, заминированные здания — и видавший виды военачальник только развел руками:

— Ну, знаете…

А разведчики спешат:

— Время не терпит. Разрешите, проведем ваших людей в самый центр города.

— Как это?

— А подземным ходом.

Полковник испытующе посмотрел на Степана:

— Что ж, проведете в центр города сотню автоматчиков, армия спасибо скажет.

Группа, сопровождаемая медведевцами, вышла на рассвете.