Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– Александр Кордо.

– Йонои Райан.

– Садитесь, молодой человек, – великодушно позволил хозяин. Незаметно вошедший следом гем-слуга подтянул для него кресло и подкатил столик с горячим кофе, после чего покинул компанию.

– Читаете о Масасигэ? – Кордо протянул руку и взял диск.

– Перечитываю, – признался Дик.

– Любимый герой?

Дик ненадолго задумался прежде чем ответить.

– Он похож на вас. Не на вас самого, то есть, а вообще на Рива. Верно служил императору, хорошо воевал, а погиб из-за чужой глупости и подлости. Почти что из-за предательства.

Теперь настала очередь Александра Кордо сделать паузу.

– Неожиданная точка зрения для имперца, – сказал он наконец.

– Мы просто люди, – юноша пожал плечами. – Что тут неожиданного.

– Налейте кофе себе и мне. Как вы познакомились с моей дочерью?

– Я пытался из ее алтаря в глайдер-порту сделать христианский.

– Что ж, вы имеете на это определенное право, – Кордо коротко и вежливо засмеялся. – Сахар, сливки. Вы почему-то стесняетесь. Не стесняйтесь.

И почти без паузы:

– Вы поставили меня в трудное положение. Оказывая вам гостеприимство, я автоматически перехожу в разряд нарушителей закона и врагов правящего дома. Вы симпатичны мне, и тем более – моей дочери, но это все недостаточно веские причины, чтобы оставлять вас в живых. Ставки слишком серьезны, чтобы поддаваться чувствам. Скажите, чего вы хотите?

– Того же, что и вы, – Дик отхлебнул полчашки, наслаждаясь почти забытым вкусом настоящего молока. – Свободы. Вырваться в Галактику.

– Общность целей не предполагает возможности союза. Иногда – наоборот. Разве возможен союз между двумя мужчинами, добивающимися одной женщины?

– Да, если она в беде и ее нужно спасти, – не колеблясь, ответил Дик.

Кордо молча кивнул, как бы признавая это маленькое поражение.

– Как вам удалось выжить?

Дик понял, что это не перемена темы, а подход с другой стороны.

– Бог послал мне много хороших людей.

– И все они, зная, кто вы такой, укрывали вас, рискуя жизнью?

– Некоторые из них. Остальные не знают, кто я такой.

– А если бы знали?

Дик пожал плечами.

– Иногда люди поступают так, как велит им совесть. Иногда – так, как совесть им позволяет. Я… старался держаться тише, но, похоже, что все всё скоро узнают.

– Бог послал нехорошего человека? – усмехнулся Кордо.

– Я пробовал… быть никем, – осторожно ответил Дик. – У меня не получилось.

– Но если быть кем-то, то кем? Чего бы вы хотели?

Дик усмехнулся.

– Выбирать из всего на свете или из того, что есть?

– Мы всегда выбираем только из того, что есть.

– Тогда я хотел бы, чтобы люди вроде вас как-то заставили Шнайдера переменить жизнь в доме Рива. Он не должен больше воевать. Не должен элиминировать гемов. Вам нужен мир с Империей.

– А что вы готовы отдать за это?

– У меня ничего нет. Только жизнь.

– Этого может быть слишком мало, – покачал головой Кордо.

– Чтобы быть услышанным, не обязательно быть живым, – проговорил Дик. – Разве Экхарт Бон не научил вас этому?

Несмотря на данное отцом слово, Рокс беспокоилась. Они закрылись в библиотеке на три часа. Три часа в библиотеке можно провести с большой пользой, но отец всегда казался ей человеком, которому с имперцами не о чем говорить дольше трех минут.

Но за ужином Ран больше отмалчивался, отец шутил, а Рокс удивленно переводила глаза с одного на другого. Беседа шла в основном об истории дома Рива – точнее, отец рассказывал, а Ричард-Ран внимательно слушал. Предмет заинтересовал его настолько, что после ужина он с разрешения отца уединился в библиотеке, а когда Рокс направилась туда, отец мягко перехватил ее по дороге и попросил оставить юношу наедине с терминалом.

– Что ты задумал? – напрямую спросила Рокс.

– Ничего. Пока ничего. Я только присматриваюсь к нему.

– Зачем? Чего ты от него хочешь?

Александр Кордо побарабанил пальцами по столу.

– Расстановка сил в Доме Рива такова, – сказал он медленно, – что очень многие недовольны Шнайдером, но при этом никто не рискнёт выступить в открытую, ибо это значит – претендовать на роль тайсёгуна, и выступивший восстановит против себя всех, кто претендует на ту же роль. Но никто пока не продумывал развитие событий в случае, если против Шнайдера выступят снизу.

Рокс подумала, покачала головой.

– Вряд ли. Город любит Шнайдера, маноры любят Шнайдера и флот любит Шнайдера. Потому никто и не рвется выступать против него, что все знают: угодить черни так, как Шнайдер – не сможет никто.

– А я говорю не о черни. Когда я говорю «снизу» – я имею в виду «с самого низа».

Поймал изумленный взгляд дочери и пояснил:

– Гемы.

– Но ведь они… не могут восстать.

– Если бы они не могли восстать, этологическая диверсия не каралась бы смертью.

Рокс попыталась представить себе восстание гемов – и у нее ничего не получилось. Даже если к восстанию присоединятся боевые морлоки – в чем она сомневалась – сколько их? Пять, шесть тысяч? Против двухмиллионного населения одних только Пещер Диса? Против Бессмертных, флота и ополчения?

Она посмотрела на отца и поняла – ему все равно, чем это кончится. Гемов и так должны элиминировать, Дик и так покойник, Рива и так конец, а полшанса из миллиона – лучше чем ничего.

– Я расскажу ему, как ты хочешь его использовать, – она вскочила.

– Я не против. Но думаю, ты сильно недооцениваешь его упрямство и… – Александр Кордо улыбнулся, – любовь к жизни.

Когда Дик вернулся из библиотеки, уже наступило время ложиться спать.

– Что ты там делал? – немного неприязненно спросила Рокс.

– Изучал историю дома Рива. Завтра опять пойду. Я так мало знаю.

– Ты понимаешь, чего хочет отец?

– Да, сеу. Но я хочу того же самого.

– Восстания гемов?

– Спасения для дома Рива, – он начал раздеваться. – Вы же не дадите гемам жить, если не дадут жить вам. Восстание, Господи Боже – да хоть бы удалось добиться отмены этого придурочного указа об элиминации!

– И у тебя, наверное, уже есть план? – ехидно спросила она.

– Нет. Пока – ничего нет. Я слишком мало знаю. Я плохо использовал свое время и был дураком…

– Ты и сейчас не выказываешь большого ума, – Рокс тоже начала раздеваться. – Отец считает, что нам нечего терять. Он использует тебя, выжмет из тебя все, чтобы надавить на Шнайдера – а потом выбросит.

– Я знаю, – оставшись в одном белье, Дик сел на край постели и ссутулился. – Но это будет еще не сегодня. А чтобы придумать что-то получше, я должен знать больше. Так что я все равно никуда не денусь…