Хроника отложенного взрыва - Феликс Меркулов

— На какой аванс я могу рассчитывать?

— Двести долларов.

— Мало…

«Твою мать!» Чай, который секундой раньше глотнул Яцек, полетел в другое горло, предназначенное для дыхания. Михальскому стоило большого труда остаться внешне спокойным и не выплюнуть обжигающую жидкость.

— А сколько вы хотите? — поинтересовался Яцек.

— Написать книгу — адский труд, — начал издалека Петр.

«Сейчас заломит, — подумал Яцек. — Попросит тысячи две. Сторгуемся на восьмистах. Черт, много. Лучше — пятьсот. А еще лучше — ничего не платить этому хрену, все равно деньги на ветер».

— …И я считаю, — продолжал Самойлов, — что любая работа должна оплачиваться ровно столько, сколько она стоит.

— Полностью вас поддерживаю. — Яцек был сама любезность. При этом в его голове пронеслось: «Твоя-то работа не стоит ни хрена!»

— Я считаю, что за каждую книгу должен получить не меньше двадцати тысяч долларов.

Ксения едва заметно улыбнулась.

«Однако», — подумал Михальский, вскидывая брови. А он-то думал, что готов ко всему.

Петр заметил недовольство гостя, но счел его обычным проявлением жадности. «Сейчас будет торговаться, лавочник», — презрительно подумал Самойлов.

— Это слишком много. Тем более, что речь идет всего лишь об авансе, — осторожно произнес Михальский, догадываясь, что предлагать триста баксов в данной ситуации не слишком корректно.

— О каком авансе? — удивился Петр. — Книги-то уже написаны. Аванс — если вы мне закажете еще. Тогда поговорим и об авансе.

«Убивать таких писателей надо», — со злостью подумал Михальский, жалея, что начал этот разговор. Но произнес мягко:

— Вы не совсем понимаете: писатели живут на «роялти» — проценты от проданных книг. — Яцек был осторожен, словно опытный змеелов, подбирающийся к гюрзе. — И если они расходятся хорошо, то и писатели зарабатывают неплохо. К тому же в нашем с вами случае речь идет не о коммерческом проекте, а о воспитании молодежи.

«Что-то он мутит и крутит, — раздраженно подумал Петр. — Хочет за мой счет наживаться, а мне копейки платить».

— Очень часто в нашей стране под громкими лозунгами прячутся обычные проходимцы, — резко ответил он.

Михальскому захотелось врезать этому доморощенному Дюма между глаз.

— Дядя, послушай Яцека, он кое в чем прав, — ласково произнесла Ксения, обнимая Петра за плечи. — Ты пока малоизвестный писатель. Надо вкладывать деньги в твою раскрутку: реклама, презентации и прочее. Поэтому больших гонораров тебе никто не предложит, только проценты от продаж. Поверь мне, я знаю. А так вы друг другу поможете, Яцек сделает тебе имя, а ты поможешь ему воспитывать молодежь. В конце концов, деньги это не главное, главное — я люблю тебя, дядюшка.

Она чмокнула дядю в щеку. Петр почувствовал, что плавится как воск.

Яцек взглядом благодарил Ксению за неожиданную, но нужную помощь.

— Ты права, дорогая, — произнес Петр. — Думаю, на первых порах можно сойтись на двух-трех тысячах за книгу.

— Пятьсот, — твердо произнес Яцек.

— Дядя! — Ксения настойчиво посмотрела на Петра.

— Хорошо, — примирительно ответил Петр. — Пусть будет пятьсот. Хотя это грабеж.

Он улыбнулся, показывая, что всегда готов на компромисс с хорошими людьми. Но его сердце преисполнилось ненависти ко всему сообществу торгашей, ярким представителем которого оказался Михальский.

— По рукам. — Яцек тоже улыбнулся, хотя Петр уже не вызывал у него ни малейшей симпатии.

— Так что бы вы хотели издать? — поинтересовался Самойлов.

— Мне понравилась ваша повесть «Позднее раскаяние агента». Но я бы хотел посмотреть все ваши работы, чтобы выбрать.

«Не обманет ли? — подумал Петр. — Возьмет, напечатает тайком, да еще под другой фамилией. И будет грести денежки лопатой». Но все же решил поверить. Все-таки это знакомый Ксении, а она в людях разбирается.

— Пойдемте, покажу, что у меня есть, — произнес писатель.

Кабинетом Петру служил угол комнаты, отделенный ширмой, чтобы никакое шевеление в квартире не мешало творить. Стол стоял рядом с окном. В нем открывался вид на «ракушки», жмущиеся к помойному ящику, и одинокий тополь с опущенными ветвями.

— Садитесь, — Самойлов подал табуретки племяннице и гостю.

На прибитых к стенке полках, аккуратно — корешок к корешку — стояли книги, в основном мемуары и шпионские романы. Выше на обоях висели фотографии Джека Лондона, Эрнеста Хемингуэя и Артура Хейли, вырезанные из журналов. Знаменитые писатели уважительно смотрели на Самойлова, словно хотели сказать: эко ты, брат, насобачился.

— У вас есть с собой дискеты? — спросил Петр у Яцека. — Я сброшу все, что у меня есть.

— Да, конечно. — Михальский посмотрел на стопку дискет, лежавшую на столе рядом с раскрытой книгой, и подумал: «Жлоб».

— А над чем вы сейчас работаете? — поинтересовался Яцек, доставая из кармана свои дискеты.

— Роман «Явку провалить нельзя». Занимательная вещичка. Сюжет таков: лейтенант военной контрразведки получает информацию, что чеченские сепаратисты завербовали одного из снайперов Федеральной службы охраны, чтобы тот застрелил президента России во время визита в Чечню. Это важно с политической точки зрения. Потом снайпер должен перейти к боевикам, получить пять миллионов долларов и скрыться где-нибудь за границей.

— Смело. Оригинально, — произнес Яцек, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

— Спасибо. — Петр расценил как похвалу. — Потом всякие перипетии, лейтенанту никто, естественно, не верит.

— Разумеется.

— Но он берет отпуск и занимается частным расследованием. И в итоге…

— Предотвращает убийство президента?

— Да. — Петр уважительно посмотрел на гостя. — А как вы догадались?

— Интуиция. Скажите, а вы берете свои сюжеты из жизни?

— Когда как, — Самойлов скромно потупился.

— Но у вас же богатый опыт, вы можете просто вспоминать и литературно обрабатывать то, что было с вами.

— Вы же понимаете, не обо всем можно написать. — Петр смотрел в сторону.

На самом деле его служба была тосклива. В советские годы он писал справки о том, что думают офицеры о политике партии и правительства. В российские — выяснял, как относятся к задержкам зарплаты.

Поэтому каждый сюжет Петр буквально высасывал из пальца. Но утешал себя тем, что публике нужна клубничка, а не горькая правда жизни.

— У книги больше шансов стать бестселлером, если она про какое-нибудь реальное событие, участником которого вы были, — произнес Яцек. — А если это какое-нибудь громкое преступление, то публика будет лежать у ваших ног.

— Со многих моих дел еще не снят гриф секретности, — многозначительно ответил Самойлов.

— Но вы же теперь гражданский человек. К тому же многое можно рассказать завуалированно. Например… — Яцек задумчиво почесал подбородок. — Нет, не то…

Он делал вид, словно что-то вспоминал.

— Это тоже не пойдет… А вот хотя бы дело Белугина… Что скажете? — Яцек внимательно посмотрел на собеседника.

— К сожалению, я не имею к нему никакого отношения… — Петр развел руками.

— Это неважно.

— Как так?

— Вы служили в военной контрразведке в то время, когда был убит Белугин, и следствие активно разрабатывало десантников. Этого достаточно. Теоретически вы могли что-то знать, тем более что выйти на десантников без помощи военной контрразведки было бы невозможно.

— Да, — без энтузиазма ответил Петр.

— Здесь же можно придумать массу интересных вещей, которые будут основаны на совершенно реальных фактах. И читатель нам поверит!

— Что, например?

— Постараюсь придумать с ходу… Вот! Вы знаете, что первым по делу был арестован некий полковник Вощевоз? На него хотели повесить убийство.

— Да.

— Отлично. Можно сделать его судьбу ключевой. Он продавал взрывчатку чеченским боевикам. Вы слышали об этом?

— Да. — Петр даже напрягся. В груди он почувствовал легкий зуд, который пока непонятно что означал: то ли порыв к творчеству, то ли желание оборвать собеседника.

— Вариантов развития сюжета море. — Яцек раскинул руки, словно стараясь охватить это море. — Что толкнуло его на преступление? Можно повернуть как угодно: он сам был подлец. Или можно написать, что его подставили. Я соберу все, что знаю про это дело, найду вырезки из газет. Принесу вам. Вместе подумаем над сюжетом.

— Не надо, я лично знал Вощевоза, — сухо произнес Петр.

— Да?! — Яцек изобразил неподдельное удивление.

— Я владею ситуацией. Он приходил лично ко мне просить защиты.

Самойлов вкратце пересказал историю с Вощевозом, думая, что открывает для Михальского Америку. Тот в свою очередь старательно делал круглые глаза.

— Превосходно, — воскликнул Яцек, когда Петр закончил. — У вас есть все, что нужно. Так что ж вы сидите? Эта книга станет бестселлером!