Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Причина, по которой Андрей оставил их в живых была проста. Он собирался дать им немного «настояться». Все-таки сидение в таком импровизированном карцере неделями — удовольствие не из легких. И заставляет о многом подумать. После чего, вернувшись из похода, еще раз их опросить. Постараться выйти на раскаяние. Письменное. Хотя бы у большинства. И с чистой совестью всю эту свору отконвоировать к Государю. Ведь, по сути, этот бунт можно и нужно расценивать как покушение на власть Царя. Вот пусть он и решает, как с ними быть и что делать.

А пока его ждал поход. Учебный. Плановый. И очень важный.

Полк, правда, пришлось слегка подкорректировать организационно и убрать компанию конных копейщиков. Ту самую, не развернутую толком. А людей, что в нее входили, раскидать по другим тагмам. Все-таки в ту и последующую ночь убыль в личном составе составила сорок семь человек. Для полка это много… оставлять все как есть пока было невозможно. Поэтому временно Андрей сократил расписание части. Временно.

И вот — плац — специально отведенное поле возле города.

Воины выстроились отделениями, турмами[1] и тагма[2]. Достаточно аккуратно. Обоз также был готов и стоял в полном порядке рядом.

Андрей тронул своего коня и поехал вперед.

Медленно продвигаясь между бойцами и осматривая их. Снаряжение. Вооружение. Исправность вида. И так далее.

Молча.

Явных проблем он не заметил. Поэтому и молчал.

Наконец, он закончил смотр, и выехал обратно на свою наблюдательную позицию, откуда открывалась панорама с видом на весь полк разом.

Перед этим походом он ставил большие учебно-тренировочные цели. Тут и освоение движения организованной колонной. И отработка боевого охранения собственными силами, то есть, без привлечения казаков или иных вспомогательных сил. И работа обозного хозяйства. И форсирование преград. И маневры разного характера.

В общем — тренировка и отработка в составе воинской части[3]. Ну и общее боевое слаживание, чтобы люди притерлись друг к другу. Пообтесались. Не говоря уже о банальной отладке устава. Андрей ведь не был военным и писал этот самый полковой устав с опорой на свои представления и воспоминания. Да, он читал кое-что. Имел какие-то знания, почерпнутые из чтения и общения. Однако их явно не хватало для того, чтобы сразу написать подходящий устав. Тем более устав, адаптированный к довольно специфическим и не характерным для будущего видам боевых действий.

— По коням! — рявкнул воевода.

И все бойцы охотно вскочили верхом. А те, что должны были ехать в повозках, забрались в них и приготовились выдвигаться.

— Выступаем! Спиридон в голове колонны! Пошли!

И бойцы пошли.

Не толпой, а организованными четверками. Не очень ровно и гладко. Но, по сравнению с тем, как обычно двигалось поместное войско — просто изумительно…

***

Шахиншах Тахмасп I из дома Сефевидов стоял у окна и любовался облаками, стараясь углядеть в их форме какой-то смысл. А за спиной бубнил один из его слуг…

— Послы значит, — тихо переспросил он, перебивая слугу.

— Послы, о Великий. Прибыли от далекого северного шаха урусов Иоанна.

— И что он хочет? Торговать?

— Да, о Великий.

— Но как? Насколько я знаю, обитатели Хаджи-Тархана не пускают моих купцов севернее. Как эти послы вообще сумели пробраться ко мне?

— Так было ранее. Ныне Хаджи-Тархан под рукой Иоанна. Там сидит его человек, обязанный ему всем. Поэтому Иоанн предлагает тебе торговлю без участия этих дармоедов. Напрямую.

— Завоевал значит…

— Да. Завоевал. Воины Иоанна сумели разгромить хана Хаджи-Тархана. А еще ранее взяли Казань, получив контроль над всем течением Итиля.

— А что Давлет-хан? Он разве не мешал?

— Мешал. Но он был разбит. Сначала, когда Иоанн брал Казань, он его просто отпугнул и Давлет-хан отошел без боя. А год назад в степях севернее Крыма произошло сражение, в котором Давлет-хан был на голову разгромлен. Его армию сумел одолеть маленький передовой отряд Иоанна.

— Вот как? — переспросил Шахиншах, обернувшись. Его эта новость очень сильно заинтересовала.

Тахмасп был поистине выдающийся правитель Персии. Ну… Ирана, так как Персией они свое государства никогда не называли. Так вот, этот ее правитель отличался невероятными, просто удивительными военными талантами. Благодаря им он очень успешно воевал малыми силами на три фронта. С одной стороны, бил превосходящие силы османов. С другой, разного рода гонял своих врагов в Средней Азии. С третьей, противостоял мощной оппозиции внутри своей державы.

Никогда прежде или позже Персия не ведала более одаренного и успешного полководца. Не в плане масштабности завоеваний. Нет. Бывали и лучше. А в пересчете на удельную эффективность. Закидывать шапками то ума особенно никогда не требовалось. Гони толпу да гони.

И когда этот, без шуток одаренный и удачливый, полководец узнал о действительно значимом военном успехе, он заинтересовался. Захотел подробностей. Мало ли он сможет в дальнейшем применять успешные военные приемы? Как следствие — пригласили посла Москвы, который прибыл на персидском корабле с переводчиками, набранными в Хаджи-Тархане.

— Интересно, — произнес Шахиншах, когда посол закончил рассказывать о том, как тульский воевода Андрей, командуя горсткой воинов сумел разгромить армию султана Сулеймана. — А что это за человек?

— Андрей-воевода?

— Да.

— Сказывают, что в нем возродилась душа древнего князя. Но так это или нет, мне не ведомо. Я его лично видел только на судебном поединке. И мне он показался просто одаренным Всевышним.

— Из-за чего дрались?

— Султан Сулейман объявил Андрея демоном. Андрей объявил Сулеймана лгуном и вызвал на поединок, дабы Всевышних их рассудил. И через своих друзей прибил письмо с вызовом на воротах Айя Софии. Султан сам не мог прибыть, поэтому прислал человека, что бился за него. И тот был решительно побежден в честном бою Андреем.

— И Сулейман признан судом лгуном? — расплылся в блаженной улыбке Тахмасп.

— Мой Государь Иоанн рассудил, что Сулеймана ввел в заблуждение Давлет-хан. Ведь незадолго на обвинения Андрея-воеводы, подручные Давлет-хана были им разбиты южнее Тулы. И выяснилось, что они не просто грабили земли Иоанна и угоняли в рабство его людей, но и творили совсем уж поганые дела. Маленьких мальчиков уводили дабы сделать из них покорных рабов для потехи сладострастной. За что Андрей всех захваченных людей Давлет-хана велел посадить на кол. И живых, и мертвых. Вот хан и наврал Сулейману всякого.

— Наврал. Конечно наврал. — усмехнулся Тахмасп, лицо которого стало совсем уж радостным.

Прием закончился в целом достаточно благосклонно.

Шахиншах пошел навстречу просьбам Иоанна о создании торговых домов и представительств. Персидского в Хаджи-Тархане и русского в любом и городов на побережье южного Каспия. А также пообещал отправить встречное посольство дабы уточнить условия торговли.

Его, в принципе, заинтересовала возможность торговать своими и транзитными товарами с Русью. Дабы уменьшить свою хозяйственную зависимость от османов, что перекрыли Персии выход к Средиземному морю.

Но практически все время, что он общался с послами, Шахиншах находился в удивительно приподнятом состоянии духа. Придворные не понимали почему. Ведь для Тахмаспа торговля была просто торговлей. И особенных финансовых трудностей он не испытывал. Так отчего же он так цвел?

Когда послы ушли это прояснилось.

Он велел разослать всем известным духовным лидерам ислама как на своей земле, так и во владениях Сулеймана и к иным, «чем этот позорный ишак промышляет». Главной идеей послание было то, что султан выступал покровителем содомитов и владельцем борделей, в том числе и таких, где любой может «отведать» мальчика. А ведь он совсем недавно принял на себя титул халифа правоверных. И разве же можно с уважением относится к халифу, который привечает содомитов и зарабатывает на них деньги?