Проходная пешка - Виктор Каннинг

Белла успокоилась, встала и налила бренди. «Ты слишком угрюма, Белла. Всегда заглядываешь в темные углы жизни». Она сделала глоток, безмолвно подняв тост за себя, за долгую жизнь и счастье с любимым человеком. Но, отвернувшись от бара, она как будто перешла из тепла в холод и почти физически ощутила, как разрушаются ее воздушные замки.

Рейксу осталось ждать почти месяц. Если ничего не изменится, не стоит возвращаться в Лондон раньше, чем за неделю до отплытия «КЕ-2».

Им полностью овладела деревня, мысли о предстоящем исчезли без следа. План был подготовлен, продуман и ждал выполнения. Не стоило больше думать о нем.

Рейкс опять окунулся в славную, знакомую жизнь, которой скоро заживет снова и до конца своих дней. Он рыбачил в Тау, Торридже и Тамаре. Однажды в прохладный ясный день поймал трех лососей. Самый крупный весил шестнадцать фунтов, морская слизь еще не успела сойти с его чешуи.

Весна входила в силу. В береговых кустах звенела лазоревка. Зимородки, как пестрые метеоры, носились среди ветвей с лопающимися зелеными почками, трясогузки кланялись и гонялись друг за дружкой по речным камушкам. Однажды вечером, стоя на берегу пруда, Рейкс заметил, как совсем рядом проплыла норка, похожая на шустрого тюленчика. Как-то тропинку перебежала выдра. Она остановилась, понюхала воздух, повернув мордочку к Рейксу, и не спеша двинулась к зарослям рододендрона.

Рейкс понемногу оттаял, обедал с друзьями, старался устроить так, чтобы вокруг него кипела жизнь, черпал из нее силы и утешение. Мери вернулась, но он видел ее только раз в доме у товарища. Они мило побеседовали, но было ясно, что между ними все кончено. Он был благодарен ей за то, что она сделала для них обоих, за то, что сняла с него тяжелую миссию.

Альвертон уже отремонтировали, но Рейкс понимал, что не только не введет туда женщину, но и не переедет сам, пока с «КЕ-2» не будет покончено.

Иногда по вечерам, когда уходила миссис Гамильтон, звонила Белла. Обычно она медлила класть трубку, и он позволял ей болтать сколько вздумается.

В середине апреля она сказала:

– Тебя хочет видеть Бернерс. Что передать ему, Энди? Когда ты приедешь?

– Послезавтра. Скажи, что мы встретимся в клубе.

– А ко мне заедешь?

– Конечно. И пообедаем в ресторане.

Рейкс приехал ранним поездом и встретил Бернеса за завтраком. К его удивлению, в клуб пришел и Бенсон. Рейкс узнал, что вертолет испытан, все в порядке, машина не подведет.

– Сегодня мы с Манделем уезжаем из Англии, - сказал Бенсон, - Бернерс приедет во Францию за два дня до отплытия. Если понадобится связаться с нами, пользуйтесь номером Эпплгейта. Для страховки мы проверили двух-трех маклеров, связанных с золотом в Сити. Выяснилось, что на судно погрузят больше тонны слитков. Прогноз погоды вы получите в Гавре. Мы узнаем погоду в районе Бреста, и Бернерс позвонит Белле прямо на корабль. Будет травить баланду, и тогда Белла спросит, как здоровье тети. Если Бернерс ответит, что все по-прежнему, - порядок, а если скажет, что ей стало гораздо хуже, значит, операция откладывается. Если погода испортится около полуночи, вертолет не прилетит, и вы, разумеется, не должны ничего предпринимать.

– И останусь на корабле без билета.

– Это не так уж серьезно, - пожал плечами Бенсон. - Скажете, что не в силах расстаться с мисс Виккерс, и предложите заплатить за билет.

После завтрака Рейкс отправился на Маунт-стрит. По пути заглянул в цветочную лавку и вошел в дом с букетом красных гвоздик.

Это было выше ее сил. Он впервые подарил ей цветы, и когда после объятий и поцелуев она взяла их в руки, то не могла избавиться от сладкой мысли: «Разлука доказала, как много я для него значу. Он соскучился и хотел об этом сказать, но не словами, а букетом цветов». Она знала, это розовые мечты, не больше, но наполовину верила в них и потому совсем расклеилась.

Белла пошла на кухню, опустила цветы в вазу с водой, вернулась и поставила их на стол. Она стояла рядом с цветами и улыбалась ему, и слова, которые ей не хотелось говорить, как-то сами собой выплыли наружу.

– Они прекрасны, Энди… Словно… словно кто-то сказал тебе обо всем… Да, знаешь, этого… этого хотели мы оба. Ты выразил это цветами.

Рейкс отнес портфель в спальню.

– У моего отца в беседке были гвоздики. Растил он их, растил, а потом здорово поругался из-за них с садовником. Бог знает почему. Они всегда ссорились из-за растений. И после гвоздик в саду не было.

Белла поняла, что он не уловил в ее словах намека. Мгновение она колебалась: открыться или промолчать? По, черт возьми, должен же он знать! Это нужно и ему, и ей. Хорошо, пусть для нее это важнее. А вдруг это - единственное, чего не хватало ему, чтобы понять, как он ее любит?

– Энди…

– Да. - Он повернулся к ней.

– Я изменилась?

– Изменилась?

Рейкс привык к ней и не видел никаких перемен. Даже с другой прической и в новом платье она оставалась той же женщиной, которой полагалось быть здесь, потому что пока все так задумано… Белла с распущенными каштановыми волосами, удлиненным лицом актрисы, не красавица, но и не дурнушка… длинноногая, с полной грудью и бедрами, узкой талией; такая знакомая и желанная в постели и в то же время своими «я думаю», «ну да, но» заставлявшая его скрипеть зубами от гнева.

– Ты прекрасно выглядишь, - галантно заметил он.

Белла обрадованно подхватила:

– Может быть и так. Ты ведь оглядел меня с головы до пят. Нужно было слушать, что я сказала, Энди. Я сказала мы, Энди, мы рады получать подарки от тебя… О Боже, неужели тебе все надо разжевать? У меня будет ребенок. Твой ребенок.

Рейкс ничего не отвечал, просто смотрел на нее. Он даже не удивился. Но не потому, что между делом он иногда об этом задумывался. Совсем наоборот, Рейксу такие мысли никогда в голову не приходили. Просто в этот миг он понял: так и должно быть, снова та же ирония судьбы, которая началась с красной точки в каталоге. Его свобода и безопасность должны шататься и трястись, угрожая развалиться, они держатся только на его непреклонной воле. Уже не один год он трудился ради свободы, почти достиг желанного. А теперь у этой женщины будет его ребенок. Рейкс стоял, но думал не о ней, а о Мери. Мери должна быть матерью его детей, а не эта безродная кляча. Боже, самое для него желанное носит в себе она, отродье без семьи, опозоренное собственным отчимом. (О, да, однажды ночью она выложила ему о себе все!) Ее лапали дружки в общих квартирах, с нею в клоповниках спал какой-то продавец-извращенец; ею, как горничной, что помимо воли отдается хозяину на чердаке, пользовался Сарлинг… да и он, Рейкс, тоже. Пользовался, но вовсе не для того, чтобы посеять в ней свое семя. Только не в ней. Он увидел, как задрожали ее губы, почувствовал ее глупую нерешительность… гадает, не сердится ли он… все ли в порядке… Он точно знал, что она скажет. И не ошибся.

– О, Энди, я думала… ну, мне казалось, ты обрадуешься. Прости… только я ведь всегда предохранялась. Я не вру, клянусь!…

Рейкс положил твердые руки на плечи Белле и быстро прервал ее улыбкой и поцелуем:

– Да не волнуйся ты. Конечно же, я рад.

– Неужели, Энди? Ты не обманываешь?

– Нет, нет. Только не вовремя все это. Решай сама. Оставишь его - хорошо. Но если хочешь избавиться…

– Избавиться?

– Если хочешь. Это твое дело. Но до корабля лучше не рисковать… мало ли что. Может, ты тогда не сможешь ехать.

– Почему ты прямо не скажешь, что он не нужен тебе? - воскликнула Белла дрожащим от возмущения голосом. - Ведь так?

– Белла, я здесь ни при чем.

Первый раз в жизни разочарование и боль заставили ее закричать:

– Послушай, это ты зачал его! Он - твой! Нужен он тебе или нет? Я спрашиваю: да или нет?…

– Не дури, Белла. Это решать тебе, а не мне. Я же всегда был с тобой откровенен, Так вот, ты мне очень нравишься. Если хочешь, я даже по-своему тебя люблю… - Рейкс заговорил осторожно: он уже понял, что сглупил. - Но я никогда не скрывал, что не женюсь на тебе. Нас сблизило общее дело, и между нами произошло то, что неизбежно происходит между нормальными людьми. Но в конце концов мы разойдемся. Если сохранишь ребенка, я, конечно, помогу вам с деньгами. Буду рад, если ты его сохранишь, но тебе нужно подумать и о себе. Появится другой мужчина, а ты с моим ребенком. Мужчины не так-то легко мирятся с этим. Видишь, решать тебе, а не мне. - Он подошел, обнял ее одной рукой, притянул к себе: - Успокойся, Белла. Ты долго ждала, чтобы рассказать мне об этом, вот и расклеилась. Но я не должен лгать тебе. Я достаточно люблю тебя, чтобы говорить откровенно. Если сохранишь ребенка, я буду рад и за тебя, и за себя. Если избавишься, я тоже тебя пойму. И все же, как бы там ни было, решай сама. Черт возьми, Белла, это вопрос твоего будущего. Успокойся, не кипятись. - Он поцеловал ее.

И ей стало ясно: нельзя желать того, чего не существует в природе. Она получила цветы (зачем?), но только не потому, что он понял, каково ей. Сейчас здравый смысл подсказывал: Рейкс совершенно прав - решать надо ей самой. Она дождалась от него любви, пусть самой малости, но когда Рейкс обнимал ее, утешая, Белла понимала: чтобы заглушить сопротивление и разочарование, ей хватит даже этого. Вдали от него она еще могла держать себя в руках, но стоило Рейксу прикоснуться, как она была готова по первому его слову раздеться донага и встать на голову. Почему? Боже мой, почему?