Кинжал и яд - Жюльетта Бенцони

— Что же я могу сделать? — кротко спросила она и, подняв глаза, встретила пристальный взгляд леди Сомерсет.

— Вы старшая сестра, ваше высочество. Вы можете приказать младшей перебраться к вам.

— Я и в самом деле старшая сестра, леди Сомерсет… однако я не королева! Полагаю, мой брат Эдуард мог бы приказать Елизавете избрать другую резиденцию. Но подчинится ли она?

Гостья ничего на это не ответила. Она слишком хорошо знала неукротимый характер Елизаветы — давление на нее могло привести к прямо противоположным результатам.

— Так что же нам делать?! — воскликнула леди Сомерсет.

— Ждать, — спокойно произнесла Мария, пожав плечами. — В конце концов, королева Екатерина… то есть леди Сеймур — хозяйка в своем доме. Если ей что-то не понравится, она сама может навести порядок…

Супруга лорда-проректора удалилась в весьма мрачном расположении духа. Она не знала, что спустя час из Хартфорда в Челси отправился гонец с письмом, в котором Мария Тюдор «по-дружески» советовала леди Сеймур приглядывать за своим мужем…

На сей раз к Марии примчалась Елизавета.

Юная принцесса была в ярости — ее рыжие кудри разметались по плечам, а в карих глазах сверкали молнии. Едва лишь она появилась в Хартфорде, как весь дом содрогнулся от ее возмущенных воплей.

— Прогнали! — кричала она. — Эта мерзкая женщина посмела прогнать меня… меня!

— Леди Екатерину нельзя назвать мерзкой женщиной, — спокойно парировала Мария. — Напротив, она проявила большое терпение, если причиной ее гнева было то, что я думаю…

— Вот как? И что же вы думаете, сестрица?

— Я думаю, что вы слишком многое позволили милорду адмиралу, — ответила старшая принцесса. — О вас обоих ходят довольно странные слухи.

— В этой стране нигде нельзя укрыться от гнусных сплетников! — яростно выкрикнула Елизавета. — Из пустяка они раздули целую историю!

— Остается выяснить, что вы именуете «пустяком». Может быть, вы все-таки расскажете мне о том, что произошло?

Елизавета густо покраснела и уселась в кресло, капризно надув губы.

— Я признаю, что внешне все это выглядело несколько… предосудительно, — неохотно произнесла она наконец. — Томас… ну, в общем, лорд Сеймур держал меня в объятиях. И он… он целовал меня, когда внезапно вошла эта ужасная старуха. Но уверяю вас, это был всего лишь дружеский поцелуй…

Мария нервно стиснула руки. Она слишком хорошо представляла себе эту сцену и прекрасно понимала по собственному горькому опыту, какие муки должна была ощутить Екатерина.

— «Ужасная старуха»! — с горечью повторила она. — Так-то вы отблагодарили ее за гостеприимство, Бетси? В один прекрасный день вы поймете, что испытывает женщина… уже не очень молодая, когда девчонка крадет у нее мужа!

— Это она украла его у меня! — в бешенстве вскричала Елизавета. — Томас должен был жениться на мне! Он мне это обещал!

— Ну, положим, он это обещал и мне, — холодно произнесла Мария. — Бетси, вам пора бы уже знать, что представляют собой мужчины… особенно такие, как лорд Томас.

— Вы можете говорить все, что вам угодно, но вы не заставите меня переменить мнение о нем! Я не собираюсь отказываться от моих чувств к нему. Что же до этой женщины, которая осмелилась меня прогнать… она не дала мне даже часа на сборы! Потребовала, чтобы я покинула Челси немедленно!

— Она поступила совершенно правильно, — заявила Мария, резко поднявшись с кресла. — Отправляйтесь спать, Елизавета. Завтра вы успокоитесь и, несомненно, посмотрите на все случившееся по-другому. Пока же вы неспособны здраво рассуждать!

Елизавета открыла было рот, чтобы последнее слово осталось за ней, однако строгость старшей сестры произвела на нее должное впечатление. Бывали моменты, когда Мария внушала ей почти страх, и тогда она безуспешно пыталась бороться с этим чувством, ощущая безумную ненависть к дочери испанки. Дело в том, что Мария была ей лишь сводной сестрой, являясь дочерью Екатерины Арагонской, первой супруги Генриха VIII, с которой король развелся, чтобы жениться на Анне Болейн, матери Елизаветы.

— За ночь ничего не изменится! — дерзко бросила она.

Действительно, утром Мария Тюдор узнала, что Елизавета еще на рассвете отправилась в Лондон, заявив, что будет жить с братом в Вестминстере. Мария снесла это безропотно.

Через несколько месяцев леди Сеймур скончалась в своем доме в Челси, и Мария, ошеломленная этой неожиданной смертью, приготовилась терпеливо ждать. В ушах у нее еще звучали страстные признания Елизаветы в любви к Томасу… Неужели победу одержит эта неистовая девчонка? Неужели ей, Марии, снова придется увидеть, как человек, которого она так горячо любила, ведет к алтарю другую женщину? До нее уже доходили слухи, будто адмирал Сеймур намеревается «немедленно жениться на принцессе Елизавете», для которой он якобы уже приготовил подобающий дом…

Разумеется, этим слухам можно было не верить, но за ними последовали другие — куда более коварные, куда более опасные… Кругом шептались, что Екатерине Сеймур совсем не обязательно было умирать в тридцать шесть лет — однако, прогнав из своего дворца Елизавету, она подписала себе смертный приговор. Поговаривали также, что принцесса и адмирал были в сговоре, что девушка пожелала избавиться от Екатерины, а Томас успешно исполнил ее приказ.

Эдуард Сеймур пришел в большое волнение, узнав обо всем этом. На кону стояли его честолюбивые планы и его репутация — а лорд-протектор очень дорожил своим добрым именем. Он знал, что, если Томас женится на Елизавете, шепот перейдет в крик, и не хотел слышать подобных криков. Елизавету пригласили на заседание Государственного Совета, где во главе стола восседал юный король. И здесь ей ясно дали понять, что она погубит свое будущее, если попытается осуществить столь безумный проект.

Между тем Елизавета часто размышляла о своем будущем. Ее брат Эдуард всегда был слабым и болезненным; она не сомневалась, что жить ему оставалось недолго. Мария, старая дева, вероятно, тоже не засидится на троне — особенно если начнет подталкивать Англию к возвращению в лоно католической церкви. И тогда престол перейдет к ней, к Елизавете! Она жаждала трона всеми фибрами души — гораздо больше, чем Томаса. Ей пришлось уступить…

Когда Мария узнала, что брак не состоится и слухи о нем оказались пустой болтовней, она испытала глубокое облегчение. Кошмар наконец закончился, она почувствовала, что жизнь возвращается к ней, и впервые начала тяготиться своим затворничеством. Тут юный Эдуард весьма кстати пригласил старшую сестру перебраться к нему в Сент-Джеймский дворец. Мария ответила согласием.