Я научила женщин говорить - Анна Ахматова

Шиповник цветет

Из сожженной тетради

And thou art distant in humanity.

«Вместо праздничного поздравленья...»

Вместо праздничного поздравленьяЭтот ветер, жесткий и сухой,Принесет вам только запах тленья,Привкус дыма и стихотворенья,Что моей написаны рукой.

1. Сожженная тетрадь

Уже красуется на книжной полкеТвоя благополучная сестра,А над тобою звездных стай осколкиИ под тобою угольки костра.Как ты молила, как ты жить хотела,Как ты боялась едкого огня!Но вдруг твое затрепетало тело,А голос, улетая, клял меня.И сразу все зашелестели сосныИ отразились в недрах лунных вод.

2. Наяву

И время прочь, и пространство прочь,Я все разглядела сквозь белую ночь:И нарцисс в хрустале у тебя на столе,И сигары синий дымок,И то зеркало, где, как в чистой воде,Ты сейчас отразиться мог.И время прочь, и пространство прочь…Но и ты мне не можешь помочь.

3. Во сне

Черную и прочную разлукуЯ несу с тобою наравне.Что ж ты плачешь?Дай мне лучше руку,Обещай опять прийти во сне.Мне с тобою как горе с горою...Мне с тобой на свете встречи нет.Только б ты полночною пороюЧерез звезды мне прислал привет.

4. «И увидел месяц лукавый...»

И увидел месяц лукавый,Притаившийся у ворот,Как свою посмертную славуЯ меняла на вечер тот.

Теперь меня позабудут,И книги сгниют в шкафу.Ахматовской звать не будутНи улицу, ни строфу.

5. «Дорогою ценой и нежданной...»

Дорогою ценой и нежданнойЯ узнала, что помнишь и ждешь.А быть может, и место найдешьТы – могилы моей безымянной.

6. Первая песенка

Таинственной невстречиПустынны торжества,Несказанные речи,Безмолвные слова.Нескрещенные взглядыНе знают, где им лечь.И только слезы рады,Что можно долго течь.Шиповник Подмосковья,Увы! при чем-то тут...И это все любовьюБессмертной назовут.

7. Другая песенка

Несказанные речиЯ больше не твержу,Но в память той невстречиШиповник посажу.

Как сияло там и пелоНашей встречи чудо,Я вернуться не хотелаНикуда оттуда.Горькой было мне усладойСчастье вместо долга,Говорила с кем не надо,Говорила долго.Пусть влюбленных страсти душат,Требуя ответа,Мы же, милый, только душиУ предела света.

8. Сон

Сладко ль видеть неземные сны?

Был вещим этот сон или не вещим...Марс воссиял среди небесных звезд,Он алым стал, искрящимся, зловещим, —А мне в ту ночь приснился твой приезд.

Он был во всем... И в баховской Чаконе,И в розах, что напрасно расцвели,И в деревенском колокольном звонеНад чернотой распаханной земли.

И в осени, что подошла вплотнуюИ вдруг, раздумав, спряталась опять.О август мой, как мог ты весть такуюМне в годовщину страшную отдать!

Чем отплачу за царственный подарок?Куда идти и с кем торжествовать?И вот пишу, как прежде без помарок,Мои стихи в сожженную тетрадь.

9. «По той дороге, где Донской...»

По той дороге, где ДонскойВел рать великую когда-то,Где ветер помнит супостата,Где месяц желтый и рогатый, —Я шла, как в глубине морской...Шиповник так благоухал,Что даже превратился в слово,И встретить я была готоваМоей судьбы девятый вал.

10. «Ты выдумал меня. Такой на свете нет...»

Ты выдумал меня. Такой на свете нет,Такой на свете быть не может.Ни врач не исцелит, не утолит поэт, —Тень призрака тебя и день и ночь тревожит.Мы встретились с тобой в невероятный год,Когда уже иссякли мира силы,Все было в трауре, все никло от невзгод,И были свежи лишь могилы.Без фонарей как смоль был черен невский вал,Глухонемая ночь вокруг стеной стояла...Так вот когда тебя мой голос вызывал!Что делала – сама еще не понимала.И ты пришел ко мне, как бы звездой ведом,По осени трагической ступая,В тот навсегда опустошенный дом,Откуда унеслась стихов казненных стая.

11. В разбитом зеркале

Непоправимые словаЯ слушала в тот вечер звездный,И закружилась голова,Как над пылающею бездной.И гибель выла у дверей,И ухал черный сад, как филин,И город, смертно обессилен,Был Трои в этот час древней.Тот час был нестерпимо ярокИ, кажется, звенел до слез.Ты отдал мне не тот подарок,Который издалека вез.Казался он пустой забавойВ тот вечер огненный тебе.А он был мировою славойИ грозным вызовом Судьбе.И он всех бед моих предтеча, —Не будем вспоминать о нем!..Несостоявшаяся встречаЕще рыдает за углом.

12 . «Пусть кто-то еще отдыхает на юге...»

Ты опять со мной, подруга осень!

Пусть кто-то еще отдыхает на югеИ нежится в райском саду.Здесь северно очень – и осень в подругиЯ выбрала в этом году.

Живу, как в чужом, мне приснившемся доме,Где, может быть, я умерла,И, кажется, тайно глядится СуомиВ пустые свои зеркала.

Иду между черных приземистых елок,Там вереск на ветер похож,И светится месяца тусклый осколок,Как финский зазубренный нож.

Сюда принесла я блаженную памятьПоследней невстречи с тобой —Холодное, чистое, легкое пламяПобеды моей над судьбой.

13. «Ты напрасно мне под ноги мечешь...»

Вижу я, лебедь тешится моя.

Ты напрасно мне под ноги мечешьИ величье, и славу, и власть.Знаешь сам, что не этим излечишьПеснопения светлую страсть.

Разве этим развеешь обиду?Или золотом лечат тоску?Может быть, я и сдамся для виду.Не притронусь я дулом к виску.

Смерть стоит всё равно у порога,Ты гони ее или зови.А за нею темнеет дорога,По которой ползла я в крови,

А за нею десятилетьяСкуки, страха и той пустоты,О которой могла бы пропеть я,Да боюсь, что расплачешься ты.

Что ж, прощай. Я живу не в пустыне.Ночь со мной и всегдашняя Русь.Так спаси же меня от гордыни,В остальном я сама разберусь

14. «Не пугайся,– я еще похожей...»

Против воли я твой, царица, берег покинул.

Ромео не было, Эней, конечно, был.

Не пугайся,– я еще похожейНас теперь изобразить могу.Призрак ты – иль человек прохожий,Тень твою зачем-то берегу.

Был недолго ты моим Энеем, —Я тогда отделалась костром.Друг о друге мы молчать умеем.И забыл ты мой проклятый дом.

Ты забыл те, в ужасе и в муке,Сквозь огонь протянутые рукиИ надежды окаянной весть.

Ты не знаешь, что тебе простили...Создан Рим, плывут стада флотилий,И победу славословит лесть.

15. Через много лет

Последнее слово

Men che dramma

Di sangue m’é rimaso, che non tremi.

Ты стихи мои требуешь прямо...Как-нибудь проживешь и без них.Пусть в крови не осталось и грамма,Не впитавшего горечи их.

Мы сжигаем несбыточной жизниЗолотые и пышные дни,И о встрече в небесной отчизнеНам ночные не шепчут огни.

Но от наших великолепийХолодочка струится волна,Словно мы на таинственном склепеЧьи-то, вздрогнув, прочли имена.

Не придумать разлуки бездонней,Лучше б сразу тогда – наповал…И, ты знаешь нас разлученнейВ этом мире никто не бывал.

«Она мифологизировала свою судьбу, но это были ее, ею в самом деле проживаемые, мифы, а не берущиеся напрокат одежды общей эрудиции. Она утверждала, что ее встреча осенью 1945 года с известным английским философом и филологом Исайей Берлином (официально, разумеется, подозреваемом во всех грехах, присущих иностранцу) послужила причиной Постановления ЦК 1946 года, а также «холодной войны» между Востоком и Западом. Одно из центральных стихотворений цикла, обращенного к этому человеку, «Ты стихи мои требуешь прямо», открывается тщательно завуалированной цитатой из Данте («Чистилище», XXX, 46—48). В свою очередь, последняя строка этой дантовской терцины – перевод слов Дидоны из «Энеиды» Вергилия (IV, 23), что возвращает читателя к предшествующему стихотворению ахматовского цикла, «Говорит Дидона». Указание на Данте в стихах Ахматовой – это, как правило, знак темы травли, изгнанничества, одиночества. Однако привлечение мифа Дидона – Эней как бы помещает эту тему в пространство, обладающее дополнительным измерением. Эней, предпочитающий любви – единственно подлинному содержанию жизни – дело, пусть и самое великое, для Ахматовой, еще в 1917 году оставленной уплывшим в Англию другом, был символом не только мужской измены, но и неизбежности ее. «Ромео не было, Эней, конечно, был»,– этот к случаю употреблявшийся в беседах стих Ахматовой она первоначально поставила эпиграфом к «Говорит Дидона». Брошенность, оставленность на гибель связалась у нее с английской темой уже в ранних стихах, и эта связь подтверждалась последовательно на протяжении всего ее творчества, прежде всего через ссылки на «Гамлета», на «Макбета», другие драмы Шекспира. Так что и в этом стихотворении «создан Рим» – это привычное ахматовское указание на Античность, то есть на время, а не на место; а «плывут стада флотилий» – на место, на Англию, «владычицу морей».