Мистерия мести (антология) - Вадим Панов

Ксаночка, разумеется, не знала, что сегодня утром некий чернявый парень нагло и беспардонно уселся на свободное место, которое рассчитывал занять автор гневного воззвания, вынужденный добираться на метро из-за утренних пробок. Звали кандидата на отстрел Костиком, его родители прожили в Москве всю жизнь, и у него болела подвёрнутая накануне лодыжка.

Ничего примечательного в челе не было. Он сосредоточенно рылся на полке со всяческой оккультной макулатурой, которую старый Генбек Хамзи держал в своем магазине для таких вот случайных визитёров. Старательно отутюженный и всё равно плохо сидящий костюм, стандартная причёска — короче, одна из тысяч почти одинаковых песчинок на улицах мегаполиса. Если Андрон Треми и обратил на чела внимание, то лишь потому, что его появление мешало закончить начатый разговор. На всякий случай Андрон сощурился, пряча глаза. Совершенно лишняя предосторожность: чел таращился лишь на хозяина, явно не горя желанием делиться предметом своего интереса с посторонними.

Старый шас с видом бесконечного терпения неспешно отодвинулся в сторону от Андрона. Чем дольше игнорировать этого типа, тем дольше он здесь будет маячить, к тому же вдруг он вознамерился что-то из макулатуры купить?

Чел суетливо подскочил к Хамзи и заговорил почти шепотом, что не мешало чуткому уху масана без труда разбирать слова.

— Скажите, уважаемый Генбек, э-э-э…

— Я вас слушаю.

— Вам не знакома такая книга — «Некрономикон»? Вам приходилось её видеть?

— Её никогда не существовало, юноша. Так же как сумасшедшего араба аль-Хазреда. Я бы советовал вам меньше доверять Интернету и авторам мистических триллеров. А у Лавкрафта было чересчур живое и богатое воображение.

— О да, он использовал свой дар на всю катушку, — чел странным образом успокоился и больше не походил на неловкого просителя, который мучительно соображает, как преподнести «значительному лицу» конвертик с «вознаграждением». — Потому что больше всего этот писатель боялся, что древние обитатели Земли в его книгах выйдут похожими на себя, и из страха творил монстров один другого краше.

— Где вы такое вычитали, позвольте поинтересоваться?

— В одних малоизвестных мемуарах.

— Так зачем же вы отнимаете моё время, юноша, задавая вопросы о плодах воображения?

— Крупицы истины вплетены в них настолько хитро, что целой жизни не хватит, чтобы отыскать хоть часть. Но я не мог не попытаться. Извините за беспокойство.

Возле двери чел остановился и моргнул от неожиданности, не понимая, как сумел его опередить Андрон, только что стоявший у дальнего прилавка.

— Простите, я оказался невольным свидетелем вашей беседы с уважаемым Генбеком. У меня один вопрос: вы ищете знания или нечто иное?

— Большую часть жизни я занимался как раз тем, что получал бесполезные знания, — скривился чел.

— Истинное знание нельзя купить из-под полы в книжной лавке.

— Вы предлагаете купить то, что спрятано под полой у вас?

Андрон взглянул на чела в упор, позволив увидеть свои красные глаза.

— Возможно, — ответил он. — Если пойму, что вы способны заплатить необходимую мне цену.

— Мы будем обсуждать её прямо здесь?

— Зачем же.

Вампир знал, что жертва пойдёт за ним куда угодно, и не удивлялся этому. Он не применял магию крови, дело было в самом челе. У тысяч его соплеменников, точно так же страдающих от нереализованных амбиций, каждое желание имело вполне определённую цену, которую можно за него заплатить. Вероятно, они с радостью продали бы душу своему символу абстрактного Зла, но непременно постарались бы не продешевить.

Новый знакомец Андрона сделал бы это за возможность безнаказанно стереть с лица земли тётку, с утра обругавшую его в толчее подземки. Не торгуясь.

Такой материал не имел права пропадать зря.

Генбек Хамзи дождался, пока закроется дверь за посетителями, и равнодушно принялся наводить порядок на полке с макулатурой. Молодой Треми казался шасу достаточно разумным, чтобы не создавать на свою голову крупные проблемы. Например, появлением на улицах Тайного Города с иглами наготове и жертвой на поводке.

Объект коротко представился: «Павел» — и не проявил большого интереса к личности собеседника. Видимо, ему было безразлично, дьявол перед ним, инопланетянин, адепт тайного знания, офицер спецслужбы — кому там ещё челы соглашаются запродать себя с потрохами в обмен на то, что заполучить по разным причинам сложно, но очень хочется?

«Мне всё равно, кто ты, — говорили блёклые серые глаза. — Мне важно, что у тебя есть». Есть, есть, не у каждого вербовщика такое найдётся.

Убедить чела и без магии крови не составляло труда. Куда сложней было изготовить для него амулет, новую и более совершенную версию. Тем не менее работа была на финальной стадии: кровь масана впиталась в тускло блестящую гематитовую фигурку, и камень ждал, когда будут сказаны нужные слова на масари. Тогда пробудится его сущность и невидимые тонкие нити-щупальца укоренятся в податливом, ничего не подозревающем сознании.

«Ах да! Ещё книга, раскрывающая все тайны! — Вспомнил об этом Андрон в последний момент и мысленно воспроизвёл перед глазами высокую стопку книг, временно обитавших на подоконнике из-за нехватки места на полках. — Когда я наконец всё там разберу?

Так, а теперь самую верхнюю… Вот гадство! Не хотелось бы раскрывать столько тайн разом подопытному материалу. Ладно, он не маг, прочитать ничего не сможет, да и книга нужна как символ, сгодилось бы что угодно, хоть сборник порнокомиксов».

Место решающей встречи масан уже подготовил. Для посторонних челов это был наглухо закрытый склад, впрочем, без морока обстановка тоже далеко опережала традиционные представления о минимализме.

Книгу объект сразу припрятал в кейс для ноутбука, причём вместо ноутбука. Амулет он старательно затолкал под рубашку и некоторое время таращился вниз, став похожим на короткоклювую цаплю, у которой вместо хохолка макушку украшал зародыш будущей лысины. То ли таинственного свечения ждал, то ли мистических вибраций, то ли открытия третьего глаза в области диафрагмы.

— Как я могу убедиться, что обещание выполнено?

— Просто сделай это.

— Что?

— Убедись. Напоминаю, что возможности разрушать города, строить дворцы и доставать луну с неба ты не просил.

Случай представился быстро, едва чел успел дойти до автомобиля, и Андрон всё прекрасно видел.

— А ну, убрал отсюда свой металлолом на колёсах! — громко потребовал мордатый крепыш возле серебристой «Тойоты». — Это моё место, я третий год тут машину ставлю.

Блёклые глаза от ненависти словно налились оловом, впились в скандалиста, моргнули и потускнели вновь. Мордатый ещё что-то говорил о месте Павла в человской иерархии; его никто не слушал. Умиротворение на лице объекта подсказало вампиру, что можно спокойно отправляться по своим делам. Всё получилось как надо, остаётся лишь наблюдать.

И Андрон уехал в офис клана Треми, чувствуя желание тщательно помыться с мылом, а ещё — чтобы пришла Жажда, поскольку был воспитан в убеждении, что убивать челов в каком-нибудь захолустье без видимой причины — дурной тон.

Свежей могиле, убранной белыми лилиями — Ксаночка при жизни терпеть их не могла, — полагалось находиться за кладбищенской оградой. Но что поделать, миром пока ещё правят деньги, и попы их любят не меньше, чем все прочие. Наверняка ведь, в нарушение всех своих канонов, отпели самоубийцу.

Резкий ветер продувал насквозь. Силы, которые дал Безымянный, позволяли не мерзнуть на трескучем морозе, не мокнуть под дождём и не изнывать от жары, но сюда Павел пришёл не затем, чтобы создавать вокруг себя комфортную атмосферу. Он настраивался на предстоящее дело, и мало что могло помочь лучше согревшего его воспоминания. О том, какое лицо было у Ксаночки, когда она, не в силах противостоять его безмолвной и непреклонной воле, делала петлю из пояска от собственного платья. О да, теперь она согласилась бы на что угодно, лишь бы не совать туда такую хорошенькую, но такую пустую головку. Поздно, детка, поздно. Не стоило так быстро ставить клеймо «нищеброд» и презрительно воротить носик. Думала, оттолкнёшь стул, и всё закончится?

Зря. Ведь Безымянный дал ему власть не только над жизнью, но и над смертью никчёмных тварей, вроде таких вот ксаночек. Ему, Павлу Плешкову, которого с детства не замечал никто и никогда, потому что окружающая серость не терпит тех, кто не хочет с нею сливаться.

Кто-то воображает, что нацепил канареечные штаны, показал всем голую задницу или сплясал на амвоне, и готово — выделился из серости. Нет самовыражается таким манером только единица толпы, не способная придумать ничего другого. Павел никогда не пытался привлечь к себе внимание такими дешёвыми приёмами, он вообще не любил привлекать ненужное внимание. Безымянный его и без того заметил. Он не называл себя так, он вообще никак не назвался, и дьявол с ним. Кому нужны досужие расспросы о том, что тебе совершенно не интересно? Хуже только тупые вопросы, которые задают, чтобы почесать самолюбие, — я-то вон свое дело открыл, за границей каждый год с женой отдыхаю, на таунхаус подумываю копить, а Пашка-лузер до сих пор прозябает, и, конечно, один — какой нормальной женщине он нужен?