Руки, полные пепла - Мэй

– Софи в курсе всего. Говори.

Хель пожала плечами: если Гадес считал, что при Софи можно, она не была против. Но прежде чем принесли заказанное жаркое, Хель успела рассказать, что ей очень нравится Лондон: холодно, сыро, и город, кажется, не пытается выглядеть уютным.

Когда нож отрезал первый кусочек мяса, Хель серьезно произнесла:

– Не хотела говорить Зевсу, пока не обсужу с тобой. Что с твоим царством мертвых?

– В смысле? – осторожно спросил Гадес.

Хель вздохнула:

– Давай не ходить вокруг да около, а? Кто-то проверял на прочность границы моего мира мертвых. Что у тебя?

– То же самое. Не так давно. Не уверен, что кто-то хотел именно проникнуть внутрь, но небольшой подарок мне оставили.

– Что за подарок? – Хель попробовала мясо и одобрительно кивнула. Собрала на тарелке листья салата.

– Скелет. Скелет прошлого воплощения Персефоны.

Гадес видел, как взлетели брови Софи, и она торопливо взяла коктейль, чтобы отпить, как будто пряталась за ним. Опустила голову и с преувеличенным вниманием занялась содержимым собственной тарелки.

– Неприятно, – признала Хель. – Значит, этот кто-то хорошо тебя знает. Мне просто оставили послание.

Она сделала паузу, в этот момент удивительно похожая на Софи, слишком долго и тщательно отрезая мясо. Но потом все-таки вздохнула и посмотрела на Гадеса:

– «Держи своих псов на цепи».

Хель вернула взгляд к тарелке, а Гадес задумчиво отпил из стакана. Есть ему больше не хотелось.

– У тебя ведь тоже псы? – спросила Софи.

– Да. Мое царство охраняет Гарм, он похож на Цербера, пусть они и не ладят.

Гадес невольно улыбнулся: две собаки действительно не очень-то друг друга любили, при встрече выясняя, кто же из них мощнее – это было почти бессмысленно, учитывая, что в мире людей оба не обладали полной силой.

– Он один?

– Думаю, в записке речь шла больше о моем брате.

Софи нахмурилась, явно не понимая, кто брат Хель и почему речь зашла о нем. Но Гадес отлично пояснил:

– Фенрир. Он один из немногих, кто в мире людей может пребывать как в человеческом облике, так и в… ином. Огромного волка.

– Где он сейчас?

– Если бы я знала, – Хель привычно улыбнулась, но Гадес видел, что ее задумчивый взгляд остается грустным. – Он исчез несколько лет назад. Ничего необычного, иногда он так делал. Но на этот раз… задерживается. И не дает о себе знать. Даже мне.

Гадес хорошо помнил Фенрира – он был одним из тех, кто не пытался казаться кем-то другим, а еще очень походил на сестру. И пожалуй, они одни из немногих братьев и сестер, известных Гадесу, кто действительно был близок.

– Это угроза или намек, что кому-то известно, где Фенрир?

Хель пожала плечами:

– Не знаю. И не могу понять, зачем кому-то понадобились царства мертвых, да еще вздумалось задевать лично их владык. Не знаешь, что у других?

– Осирис никогда не расскажет.

– Долбаный упрямец, – скривилась Хель. – На месте Сета я бы тоже захотела его убить. С Осирисом невозможно договориться! Другие?

– Я спрашивал, но пока никто не ответил. А ты вместо ответа решила приехать сама.

– Только не говори, что не рад мне! – рассмеялась Хель. – Мне было скучно, а еще Зевс сюда собрался. Я решила, что пропускать веселье глупо. Помнишь, как…

И дальше Хель долго и в красках предавалась воспоминаниям. Гадес слушал ее вполуха, больше размышляя о мирах мертвых и о том, зачем они кому-то нужны.

В этом не было смысла – но так же не было его и в убийстве богов.

И Гадес не мог не вспомнить, что изначально нападение у клуба тоже казалось не очень-то разумным. Пока ловушка с богами-лекарями не захлопнулась. Вот и сейчас Гадес мучительно остро чувствовал, что они снова что-то упускают. Что-то важное, четкое, и сами себя тоже загоняют в ловушку – возможно, теперь большего размера.

Он очнулся на моменте, когда Хель в красках расписывала, как в Лондоне, но лет сто назад, она потащила Гадеса в местный бордель, чтобы показать «женщин эпохи». Она негромко смеялась, а ее пальцы легли на руку Гадеса.

Он мягко высвободился, сцепив ладони на почти пустом стакане.

– Это было давно, – коротко заметил Гадес. – Что ты сейчас? Что Зевс?

Прервавшись, Хель даже не попыталась скрыть недовольного выражения лица. Пожала плечами:

– Раз это касается всех, я расскажу ему о послании. И он уже обещал помочь с поисками Фенрира. Это важно.

Гадес не стал говорить, что Зевс может пообещать что угодно, особенно если разговор шел в постели. Но не сомневался, что Хель и так в курсе.

Стул Софи оглушительно проехал по плитам пола. Она поднялась, сжимая в руках телефон.

– Мне пора.

– Куда? – не понял Гадес.

– Забрать кое-какие вещи из дома. Амон обещал помочь.

Ее голос источал лед и холод самых темных уголков Подземного мира. Она ничего больше не сказала и молча ушла под взглядом удивленного Гадеса.

Хель рассмеялась – как будто косточки перестукивались друг о друга – и сказала негромко:

– Я ей точно не понравилась.

Что-то было не так. Очень не так. Это ощущение проникало в Гадеса сквозь поры кожи, просачивалось с каждым вдохом.

И если до этого он думал о Персефоне, то теперь мог думать только об этом: что-то не так.

Ощущение настигло позже вечером, когда, в квартире Сета, в комнате, которая теперь считалась его, Гадес пытался понять, как закончить песню. Она никак не давалась, зато отлично отвлекала. И тогда, в сумерках, когда пора было включать свет, Гадес ощутил на кончиках пальцев: что-то не так.

Он не мог усидеть на месте и ходил туда-сюда по комнате, пока ждал ответа от Харона. И надеялся, что тот не будет опять игнорировать телефон.

Когда его собственный наконец-то завибрировал входящим сообщением, Гадеса скрутила боль. Не резкая, а топкая, липкая, не накатывавшая волнами, а заполняющая целиком.

«Ты нужен здесь».

Кинув телефон на кровать, Гадес подошел к стене, где тут же замерцала вызванная дверь: она появлялась там, где он жил.

Что-то не так в Подземном мире, и он нужен там – теперь он ощущал это и без всяких сообщений. Это всегда отзывалось болью, и ему просто нужно попасть туда.

Но внезапно Гадес понял, что не может сосредоточиться. Боль мешала, тихонько разрывала тело, и силуэт входа плыл перед глазами, не желая превращаться в полноценную дверь. Что-то было настолько «не так», что он не мог пройти.

Наполняемый болью и слабостью, Гадес рухнул на колени. Его мутило, и он отстраненно подумал, что скажет Сет, если наблевать на один из его ковров.

Сет!

Гадес вроде бы