О войне. Части 5-6 - Карл Клаузевиц

Если бы Магдебург находился в 1806 г. на прямой линии отступления прусской армии и если бы эта линия не была уже утрачена под Ауэрштедтом, прусская армия могла бы легко остановиться на три-четыре дня у этой большой крепости, собраться и вновь сорганизоваться. Но и в тех условиях, которые тогда имели место, она послужила сборным пунктом для остатков армии Гогенлоэ, которые лишь там вновь стали реальным явлением.

Нужно самому пережить войну и получить непосредственное впечатление, чтобы составить себе ясное понятие о благодетельном влиянии, оказываемое близостью крепостей, когда обстоятельства складываются неблагоприятно. В крепостях имеются порох и ружья, овес и хлеб, они дают кров больным, безопасность здоровым и возвращают самообладание устрашенным. Они представляют собой гостеприимный дом в пустыне.

В последних четырех назначениях уже в несколько большей степени сказывается активное воздействие крепостей; это ясно само собой.

7.  Как подлинный щит против неприятельского наступления. Крепости, которые обороняющийся оставляет перед собой, рассекают, как ледорезы [94] , поток неприятельского наступления [95] . Неприятель должен по меньшей мере их блокировать, для чего ему нужно, если гарнизон деятелен и предприимчив, пожалуй, вдвое больше сил по сравнению с численностью гарнизона [96] . Кроме того, эти гарнизоны могут и должны в большинстве случаев состоять частью из войск, которые хотя и можно использовать в крепости, но которые неприменимы в открытом поле, а именно: из наполовину обученного ландвера, из полуинвалидов, вооруженных горожан, ландштурма и пр. Таким образом неприятель, пожалуй, будет вчетверо больше ослаблен, чем мы.

Это несоразмерное ослабление неприятельских вооруженных сил представляет первую выгоду, которую нам дает своим сопротивлением осажденная крепость; но она – не единственная. С момента, когда неприятель минует линию наших крепостей, все его движения подвергаются гораздо большему стеснению; пути отступления его армии ограничены, и он постоянно должен заботиться о непосредственном прикрытии предпринятых им осад.

И здесь, следовательно, крепости оказывают могучее и решительное воздействие на акт обороны: на это назначение надо смотреть как на важнейшее из всех тех, какие может иметь крепость.

Если, тем не менее, мы сравнительно редко встречаем в военной истории такое применение крепостей и отнюдь не замечаем, чтобы оно регулярно повторялось, то причина тому заключается в характере большинства войн, для которых это средство является чересчур решительным. Мы это выясним лишь в дальнейшем изложении [97] .

При таком назначении крепости требования предъявляются главным образом к ее наступательной силе; из последней по меньшей мере вытекает влияние, оказываемое крепостью. Если бы крепость представляла для наступающего лишь пункт, который он не может занять, то, конечно, она могла бы служить для него помехой, но не в такой мере, чтобы он ощутил потребность осадить ее. Но так как наступающий не в состоянии оставить 6000, 8000 или даже 10000 человек хозяйничать и распоряжаться у себя в тылу, он должен окружить их соответственными силами, а для того, чтобы не быть вынужденным выделить эти силы на все время войны, он должен взять эту крепость, т. е. ее осадить. С момента приступа к осаде преимущественно выступает уже пассивное воздействие крепости.

Все до сих пор рассмотренные назначения крепостей выполняются довольно непосредственно простейшим образом. Напротив, при выполнении двух последующих назначений способ воздействия более сложен.

8.  Как прикрытие растянутого квартирного расположения. Крепость средней величины преграждает доступ к расположенному позади нее квартирному району на фронте в 3–4 мили, это – простой результат ее существования; но каким образом на долю такой крепости может выпасть честь прикрывать квартирное расположение в 15–20 миль по фронту, о чем так часто гласит военная история, это требует, поскольку действительно имеет место, подробного разъяснения, а поскольку является иллюзией – опровержения.

Здесь надо принять во внимание следующие обстоятельства:

а) крепость сама по себе замыкает одну из главных дорог и действительно прикрывает местность на 3–4 мили по фронту;

б) на крепость можно смотреть как на необычайно сильное сторожевое охранение; она дает возможность весьма полного наблюдения местности, еще более усиливаемого агентурными данными, получение которых облегчается благодаря сношениям, существующим между значительным населенным центром и его районом; вполне естественно, что в городе с 6000, 8000 и 10000 жителей можно иметь больше сведений об окрестностях, чем в деревне, обычной стоянке сторожевых частей;

в) небольшие отряды могут опираться на крепость, находить у нее защиту и безопасность и время от времени могут продвигаться к неприятелю, чтобы добывать сведения, а если неприятель пройдет мимо крепости, то и для того, чтобы предпринять что-нибудь против его тыла; отсюда следует, что крепость хотя и не может сдвинуться со своего места, все же может выполнить роль выдвинутого вперед отряда (часть 5-я, глава VIII);

г) обороняющийся, сосредоточив свои войска, может сгруппировать их как раз позади крепости, так что наступающий не сможет проникнуть к его расположению без того, чтобы крепость не угрожала его тылу.

Конечно, всякое наступление, имеющее целью атаку квартирного расположения, надо понимать как нечаянное нападение; точнее говоря, здесь идет речь лишь об этой стороне наступления, причем само собой разумеется, что нечаянное нападение осуществляет свое воздействие в гораздо более краткий промежуток времени, чем действительное наступление на театр войны. Если в последнем случае крепость придется осадить или обуздать блокадой, то при простом нечаянном нападении на квартирное расположение это не явится столь же необходимым; следовательно, крепость не может в такой же мере ослабить наступающего. Это, конечно, истина; понятно также, что квартирные районы, удаленные от крепости на расстояние от 6 до 8 миль, непосредственно не защищаются ею; однако цель такого нападения заключается не в атаке квартир, отведенных нескольким частям. Лишь в следующей части труда, отведенной вопросам наступления, мы будем в состоянии обстоятельно указать, какую цель преследует такое нападение и чего от него можно ожидать; но, забегая вперед, мы уже теперь можем сказать, что главный его результат достигается не нападением на отдельные пункты расквартирования, а теми боями, которые наступающий навязывает разрозненным частям обороняющегося, находящимся не в надлежащем порядке, задача которых – торопиться к определенному пункту и которые не подготовлены для сражения. Но этот напор и движение по пятам должны быть всегда более или менее ориентированы против центра неприятельского расквартирования, а следовательно, значительная крепость, расположенная перед центром, несомненно явится большой помехой для наступающего.

Если мы вдумаемся в эти четыре пункта в их совокупном действии, то увидим, что значительная крепость, несомненно, прямым и косвенным образом обеспечивает некоторую безопасность гораздо большему протяжению расквартирования, чем может казаться на первый взгляд. Мы говорим: некоторую безопасность, ибо все эти косвенные воздействия делают продвижение неприятеля не невозможным, а только более трудным, более рискованным, а вследствие этого и менее вероятным и менее опасным для обороняющегося. Но это только и требуется в данном случае; только это и разумеется под прикрытием. Непосредственная безопасность в собственном смысле достигается сторожевым охранением и правильной организацией квартирного расположения.

Итак, способность более значительных крепостей прикрывать широкий фронт расположенного позади них квартирного района имеет под собой реальные основания, но вместе с тем нельзя отрицать и того, что в данном случае мы встречаемся в действительных военных планах, а еще более в исторических описаниях, с пустыми, бессодержательными выражениями или с иллюзорными представлениями. Такое прикрытие всецело зависит от взаимодействия нескольких обстоятельств, но и тогда создает лишь уменьшение опасности; поэтому ясно, что в отдельных случаях, – благодаря особым обстоятельствам и прежде всего благодаря смелости противника, – все это прикрытие может оказаться иллюзорным, а на войне нельзя довольствоваться тем, чтобы суммарно принимать на веру воздействие такой крепости; необходимо определенно продумать каждый конкретный случай.

9.  Как прикрытие не занятой войсками области. Когда во время войны какая-нибудь область вовсе не занята войсками или занята незначительными силами и более или менее открыта для неприятельских набегов, то на расположенную в ней значительную крепость смотрят как на прикрытие или, если хотите, как на обеспечение этой области. Обеспечением она, безусловно, является, так как неприятель станет хозяином этой области не раньше, чем овладеет крепостью, и мы выгадаем время, чтобы поспешить для ее обороны. Прикрытие же можно мыслить лишь косвенно, понимая его не в подлинном смысле слова. Дело в том, что крепость может положить некоторый предел набегам неприятеля лишь своими активными действиями. Если последние ограничиваются деятельностью гарнизона, то их успех окажется незначительным; для этой цели гарнизоны крепости большей частью слишком слабы, да и состоят они преимущественно из одной пехоты, и притом не лучшего качества. Несколько большую реальность приобретает это понятие, если небольшие отряды будут действовать в связи с крепостью, которая явится для них опорным пунктом и убежищем.