Кровь предателя - Майкл Арнольд

Кавалерист не упал, лишь попятился, но откинулся назад, потому что на нем были кожаный защитный камзол, нагрудник, стальная рукавица, шлем и перевязь с мечом и карабином. Лизетт пошла вперед, сблизившись, прежде чем солдат выхватит клинок. Пока он пытался достать оружие, она ударила его во второй раз, лишив равновесия, и он подскользнулся на меловой земле. Через мгновение он уже лежал внизу, пытаясь встать на ноги, но она уже сидела на нем верхом. Солдат задергался, когда Лизетт проткнула ему глаз острием дирка. Она почувствовала, как тело обмякло под ней, увидела язык, свесившийся, как огромный слизняк поверх нижней губы, и поняла, что он мертв.

С севера до нее донесся шум. Лизетт соскользнула с мертвого тела и посмотрела вдоль вершины по направлению к палаткам главного лагеря. Там тоже наблюдалось движение. Она подбежала к Великому кургану и прильнула к плотной насыпи. Опять раздался звук, на этот раз он был сильнее и отчетливей, она поняла – это лошадиное ржание. Наполовину высунувшись из-за кургана, она прикинула расстояние, отделявшее ее от приближающихся всадников. Опять ее удивило отсутствие какого-либо движения, и она поняла, что эти звуки издают кони, пасущиеся в лесу на дальней стороне холма.

Облегченно вздохнув, Лизетт скрючилась за Великим курганом и обследовала его подножие, где стояла небольшая палатка. У ее входа неподвижно и безмолвно остался лежать труп, она переступила через его, пригнувшись под пологом палатки, и скользнула в темноту.

Без какого-либо источника освещения в палатке стояла полнейшая тьма. Встав на колени, Лизетт принялась шарить вокруг себя руками, настороженно прислушиваясь к звукам неприятеля снаружи. Но она ничего не смогла найти. Ни сокровищ, ни оружия, ни провизии. И тут Лизетт вспомнила слова Кэсли, утверждавшего, что он присутствовал при погребении украденной шкатулки, и с новыми силами она припала на живот и принялась отчаянно щупать землю. Повсюду росла густая трава, и когда ее пальцы скользнули по полоске рыхлой земли, ее сердце учащенно забилось. Она поспешно принялась рыть землю, полными пригоршнями лихорадочно отбрасывая ее в углы палатки, постепенно расширяя отверстие.

- Святая Богородица, Мария, матерь Божья, - прошептала она, охваченная отчаянием и усталостью. Наконец, ее пальцы натолкнулись на более твердую поверхность, и она поняла, что прорыв землю, добралась до слоя мела. Выхватив дирк, она погрузила его в дыру, дробя плотный пласт камней и выгребая их свободной рукой.

Внезапно острие натолкнулось на нечто твердое, наполнив палатку эхом приглушенного стука. Она лихорадочно заработала, кроша, раскапывая и вычерпывая меловую породу, пока в темноте не выступили правильные очертания. Показался четырехугольник шириной с ее ладонь и по локоть в длину. На ощупь деревянный, но окованный крепкими железными полосками, тянувшимися вдоль его поверхности, она сразу же распознала в этом крышку. Это была шкатулка.

Лизетт покрошила меловой край ямы и принялась затяжными рывками дергать клинком, поддевая шкатулку до тех пор, пока, наконец, не высвободила ее. Спрятав дирк в складках дублета, она в сидячем положении подтянулась к откидному полотнищу палатку и выползла из нее ногами вперед, прижимая к груди шкатулку. Поднявшись, она перешагнула первое тело и метнулась к повозкам, где лежало второе. Спустя мгновение она уже была у стен, почти не замечая крупных хлопьев снега, круживших вокруг. Перемахнув через высокий край первой стены, Лизетт скатилась в ров, и почти сразу же преодолела и вторую стену. Через секунду она уже сломя голову мчалась вниз по склону, отчаянно желая достичь темной как уголь долины, где ее скроет лес.

- Там! - внезапно раздался крик с укреплений.

Лизетт рискнула обернуться. У края высившейся вершины она заметила три фигуры. Одна из них указывала на нее. Но тут она угодила в яму на крутом склоне и, упав, покатилась вниз, болезненно подскакивая, но прижимая к груди свою добычу. А затем все потемнело.

Когда она очнулась, Лизетт чуть не решила, что наступил рассвет, но было всё еще темно. На мгновение у нее промелькнула мысль, что она уже в мире ином, на пути к вечным мукам, но земля вокруг была сырой и холодной, а ее руки еще болезненно сжимали деревянную шкатулку. Она поняла, что, должно быть, потеряла сознание на пару мгновений, может, на минуту. Она поднялась, опасливо стоя на ногах, побитые конечности ныли, но шаг был твердым и ровным. Лизетт обнаружила, что скатилась до самого подножия склона. Теперь голоса ясно раздавались позади, над ее головой. Вскоре преследователи ее настигнут.

Свет фонаря высоко подпрыгивал, освещая напряженные лица трех часовых, преодолевавших скользкий спуск.

- Похоже, мерзавец скатился вниз по склону, - произнес один из часовых.

- Скорее всего, он мертв, - с надеждой в голосе добавил другой.

Третий коротко фыркнул.

- Лучше убедиться, мертвец он или нет. Или по крайней мере удостовериться, что он исчез и не будет болтать. Я не хочу, чтобы мне влетело, а вы?

Лизетт догадалась, что этим троим поручили патрулировать южные укрепления. Они не были заинтересованы в поимке вора или в мести за смерть своих товарищей, их волновало лишь, чтобы ее пребывание прошло незамеченным для их командиров. Лизетт ворвалась в лес, пригибаясь под ветками и петляя среди стволов, надеясь, что солдаты не знают об украденной ею шкатулке и убитых солдатах. В таком случае они лишь видели фигуру, скатившуюся вниз по склону, и будут озабоченны только тем, как бы не получить наказание за то, что позволили нарушителю подобраться так близко к форту. Они не станут долго ее преследовать. И наконец, при ней то, что она искала. У нее сокровище.

Глава десятая

Пять лошадей с девятью седоками, покинув десятинный амбар, очутились посреди посеребренного ландшафта. Снег шел несильный, но успел припорошить поля и деревья белым пушком, по которому плясали длинные язычки лунного света.

Страйкер призывал всадников двигаться со всей возможной скоростью, и ближе к полудню отряд добрался до деревни Басинг. Всю дорогу их сопровождал снег, хоть и мелкий, но жалящий, и все устали и были подавлены, но приблизившись к великолепной усадьбе, воспряли духом даже самые удрученные.

Страйкер сам с восхищением оглядывался по сторонам, когда они преодолели последний поворот, выехав из-за высоких дубов, окаймлявших реку Лоддон и главную дорогу на Басинг. Перед ним показалась арка главных ворот, окруженная внушительными укреплениями. А за этими стенами их ждали огни, приятно потрескивавшие в больших каминах, приглашая отогреть озябшие конечности.