Голгофа XX века. Том 1 - Борис Сопельняк

— Ладно, сочтемся, — потирая озябшие уши, проворчал Конде. — Неужели это правда, что к концу дня мы будем в Праге, а к утру в Париже? Надоела Москва, до чертиков надоела. Хочу домой, хочу в Буэнос-Айрес!

— Если учесть, что мы не с пустыми руками, встретить нас должны достойно, — заговорщически подмигнул Базан.

— Я надеюсь… А президенту доложу сам. Думаю, что господин Перон будет доволен.

— Кажется, подъезжаем, — прильнул к стеклу Базан.

Старенький «Дуглас» уже прогревал моторы, какие-то люди сбросили чемоданы на землю, и грузовик тут же умчался. Конде шагнул было к чемоданам, но его позвали к стойке регистрации, и, обречено махнув рукой, он поплелся заполнять какие-то бланки и декларации. Вскоре появился побледневший до синевы Базан, да к тому же не один, а в сопровождении молодцеватого летчика и миловидной женщины.

— Генерал Захаров, — протянул он руку. — А это моя жена. Будем вашими попутчиками.

— Я, с вашего позволения, тоже, — вынырнул из-за его спины невысокий толстячок. — Кароль Фридман, — приподнял он шляпу. — Чехословацкие деревообрабатывающие заводы.

— А как же?.. Но мы же хотели… Мы аргентинские дипломаты. У нас дипломатический багаж, — начал было Конде.

— Ничего, разместимся, — широко улыбнулся генерал. — Я налегке, товарищ Кароль — тоже, так что места для ваших чемоданов хватит. А нам надо лететь. По делам службы, — сухо добавил он.

Конде обречено рухнул в кресло и достал фляжку с коньяком. Но это был не последний удар. Если бы Конде знал, что ждет его впереди, незадачливый аргентинец немедленно отменил бы так тщательно разработанную операцию, вернулся в уютный номер «Гранд-отеля» и потягивал бы коньяк в обществе коллег, а не тех, с кем ему предстоит познакомиться. Конде тоскливо поглядывал то на часы, то на стоящие на морозе чемоданы. Пролетел час, пошел другой… Наконец влетел запыхавшийся Базан.

— Конде, ради бога! Двадцать долларов! Быстрее! Я вас умоляю, быстрее, — протянул он руку.

— Но я наличных не держу, — пожал тот плечами. — У меня чековая книжка. А что случилось?

— Перевес! — воздел он руки к небу. — У меня перевес!

— Какой перевес? Что за перевес?

— Мой чемодан тяжелее вашего. Надо доплатить. Сто десять долларов! А у меня девяносто. Быстрее, двадцать долларов. Иначе все летит к черту! — сорвался он на визг.

— Не волнуйтесь, Базан. Я выпишу, какие проблемы.

— Да не берут они чеки! Не берут, черт бы их всех побрал!

И тут появился суровый представитель «Аэрофлота».

— Господин Базан, — строго спросил он, — вы намерены оплатить перевес или нет?

— Или нет… Наличных у меня нет, — вывернул он карманы.

— Тогда я вас снимаю с рейса.

— А можно так, — вмешался Конде, — он не летит, а его багаж беру я?

— Нет, так нельзя. Багаж оформлен на имя господина Базана, значит, либо он летит вместе со своим багажом, либо остается с этим чемоданом на земле… Но вы не расстраивайтесь, — смягчился «аэрофлотовец», — послезавтра будет точно такой же рейс. Ваш билет я переоформлю на четвертое января, а чемодан постоит на Складе: там хоть и холодно, но охрана надежная.

— Нет-нет! — вскинулся Базан. — То есть, да-да. Четвертого я полечу, а чемодан заберу — пусть стоит дома.

— Правильно, — поднялся Конде. — Не огорчайтесь, днем раньше, днем позже — какая разница. А я вас буду ждать в Праге… Само собой, вместе с этим нелепым чемоданом, — многозначительно добавил он. — До встречи.

— До встречи, — протянул руку со всем смирившийся Базан. — Довезите в сохранности, — кивнул он за окно.

— Довезу, — убежденно кивнул Конде и направился к самолету.

Знал бы атташе аргентинского посольства Педро Конде, как будут развиваться события, никогда бы не давал таких легкомысленных обещаний. Недаром говорят, что человек предполагает, а Бог располагает.

А пока что видавший виды «Дуглас», натужно крутя винтами, карабкался к разбухшим от снега облакам. Пассажиры дремали, стюардесса готовила завтрак, бортмеханик возился в своем углу, радист слушал музыку, а командир, передав штурвал второму пилоту, расслабленно откинулся в кресле и смежил веки. На какое-то мгновенье он даже заснул, но тут же со стороны солнца появились «мессеры» и зашли в хвост его машины. Еще секунда, и застучат пулеметы, но Петр Михайлов не зеленый лейтенантик, он Герой Советского Союза и выбирался не из таких передряг: штурвал от себя, левую ногу до отказа — и на крутом вираже вниз, к земле.

— Вы что, командир?! Я же не удержу! — услышал он знакомый голос и тут же проснулся.

— Извини, — виновато встряхнулся он и покосился на второго пилота. — Проклятый сон! Одно и то же, одно и то же… Неужели никогда не пройдет?

— Пройдет. Я тоже не раз горел наяву, а потом — целый год во сне. Ничего, прошло, сплю как убитый.

— Но пулеметы. Как назойливо стучат пулеметы, — поморщился командир.

— Галлюцинация. Пройдет…

— Буду ждать, — вздохнул командир и снова прислушался. — Но стук-то есть. Неужели не слышишь? Бортмеханик, — позвал он. — Володя, а ты ничего не слышишь?

— Может быть, клапаны? Самолет-то дряхленький.

— Какие еще клапаны! — раздраженно бросил командир. — Стук-то не в моторах, а где-то здесь, внутри, — обвел он глазами кабину. — А ну-ка, пройдись по салону, возможно, это эхо, и стучит где-то там…

— Есть, — привычно кивнул механик и шагнул в салон.

Привычно дребезжат заклепки, покашливают затасканные моторы, поскрипывают тяги… И вдруг, тук-тук, тук-тук-тук! Механик насторожился: ведь каждый новый звук — для него признак неисправности. Замер. И снова, тук-тук, тук-тук-тук!

— Этого только не хватало! — чертыхнулся он. — Что-то сломалось в хвосте.

Чтобы не волновать пассажиров, он беззаботной походкой двинулся в багажный отсек, но тут же обмер: стук доносился из большущего чемодана.

«Бомба! — резанула мысль. — С часовым механизмом! Надо доложить командиру».

Механик бросился в кабину и не видел, что творилось за его спиной. А там происходило нечто невообразимое: из кресла буквально вылетел аргентинский дипломат, кинулся к своему чемодану и что есть мочи начал дубасить по крышке. Отбив кулаки, он стал пинать его ногами, вдребезги разбив свои лакированные штиблеты.

Чех приоткрыл один глаз, отхлебнул из бутылки и снова захрапел. А генерал Захаров покосился на вздрогнувшую жену и выразительно повертел пальцем у виска.

Между тем бортмеханик добрался до кабины и наклонился к плечу командира.

— Плохо дело, — выдохнул он. — В чемодане бомба. А тикают часы. Сам слышал. Вот-те крест, — неожиданно перекрестился он.

— Как, бомба?! Ты что? Откуда? — схватил его за грудки командир.

— Не знаю. Мое дело доложить. Но стук — из чемодана. Это точно.

— Та-а-к… Без паники. Нина, — позвал он стюардессу, — наведайся-ка в багажный отсек. Только спокойно. Послушай и вернись.

— Если успею, то вернусь, — натянуто улыбнулась она.

— Ладно-ладно, не паникуй. В воздухе не рванет, иначе погибнет и тот, кто эту бомбу везет. Хотя черт его знает, этого аргентинца, не исключено, что бомбу ему подсунули, а он об этом и не подозревает.

С трудом переставляя негнущиеся ноги, Нина двинулась в хвост самолета. Назад она шла куда увереннее.

— Это не часы, — доложила Нина. — Там кто-то сидит. Может быть, собака: сидит и бьет хвостом. А может, и человек.

— Какая собака, какой человек?! — взъярился командир. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? Скоро Львов, а там и граница. Представляешь, что с нами будет, если мы в чемодане перевезем человека через нашу границу?!

— Спокойно, командир, — вмешался бортрадист. — Давайте запросим Киев: там скажут, что надо делать.

— Верно, вызывай Киев. А ты, Нина, пригласи-ка сюда генерала, кажется, у него есть оружие.

Через минуту около исступленно колотившего по чемодану Конде вырос генерал Захаров, прячем на глазах аргентинца он демонстративно расстегнул кобуру пистолета. А еще через минуту Киев приказал садиться во Львове — соответствующую встречу там организуют.

И вот передо мной любопытнейший документ, подписанный целой группой должностных лиц, а также всеми членами экипажа и пассажирами злосчастного «Дугласа».

«Мы нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что в самолете ГВФ № 1003, совершавшем рейс по линии Москва-Киев-Львов-Прага, в чемодане, принадлежащем атташе аргентинского посольства г-ну Педро Конде, был обнаружен Туньон-Альбертос Хосе Антонио, 1916 года рождения, испанец, не являвшийся аргентинским подданным, которого г-н Педро Конде пытался таким образом нелегально переправить за границу.

При осмотре чемодана, где находится Туньон, в нем оказались следующие предметы: 1. Пистолет. 2. Проездные документы на имя Туньон-Альбертос Хосе и на имя Педро Сепеда. 3. Две резиновые грелки — одна, наполненная водой для питья, другая, по объяснению Туньона, для использования в качестве параши. 4. Булка с колбасой. 5. Костюм, галстуки, рубашки, носки и т. п.