Пещера невольницы-колдуньи - Шахразада

Но вот трусость насытилась, и Али-Баба, довольный, откинулся на подушки.

— Четыре мула по два сундука… А потом еще по два мешка… Эту пещеру за одну ночь мне не очистить… Сначала я возьму вот это и вон то…

Али-Баба пытался показать пальцем на сундуки, где увидел бесценные самоцветы… Но руки плохо его слушались, а глаза стали закрываться. Он еще успел пробормотать: «А потом еще вон те меха…» — и сладко заснул.

Горный дух был доволен. Юноша спал… И будет спать до тех пор, пока его не разбудят хозяйки пещеры. Уж об этом он, дух, позаботился на славу.

И пусть тогда смелые женщины решат, что делать с вором, который забрался в их пристанище, но от великого ума объелся и уснул.

«О-о-о, — подумал горный дух, — я не завидую этому дурачку… Его ждет интереснейшее пробуждение…»

— И-и-эх, — закричала прекрасная женщина. Черты ее исказились, и она за один лишь миг превратилась в павлина, который кричал громко и отчаянно, временами срываясь на визг.

«О Аллах, повелитель правоверных, но павлины же не визжат… Более того, они и не кричат, подобно джиннам или ифритам…»

От этой мысли в голове Али-Бабы прояснилось и он открыл глаза.

— О Аллах всесильный, да пребудет твоя милость надо мной во веки веков… Это был всего лишь сон… — Трудно передать облегчение, которое снизошло на душу юноши от одного лишь осознания этой истины.

Он попытался утереть испарину со лба и понял, что не может пошевелиться…

— Что со мной? — спросил он у незнакомого потолка в незнакомых покоях. — Я болен? Почему я не могу пошевелиться? Меня околдовали злые духи? Или это тоже сон?..

Многоголосый женский смех стал ему ответом. И тогда Али-Баба наконец повернул голову. Три, нет, четыре прекрасных женщины с открытыми лицами, без хиджабов стояли вокруг его ложа.

— Кто вы, женщины? И что делаете здесь, в моих покоях?

В голове Али-Бабы еще царил сумбур, вызванный странным сном и вчерашней бессонной ночью. (Если бы Али-Баба жил ближе к холодным странам и не был приверженцем Аллаха всемилостивого и всесильного, он бы сказал, что вчера вечером слишком много внимания уделил веселой браге…) И сейчас сумбур говорил голосом юноши. Ибо разум еще прятался от страшного, воистину ведьмина визга приснившейся красавицы.

— В твоих покоях? Наглец… Вы слышали, сестры?

Прекрасные девушки вновь рассмеялись. Каждая нота этого смеха смывала сонную одурь, которая еще пряталась в мыслях Али-Бабы. И вот настал миг, когда он пришел в себя. Но лишь мысленно. Ибо до сих пор не мог двинуть ни ногой, ни рукой.

— Смотрите, сестры, это же просто мальчишка-вор. Никакой не горный дьявол… Только молоденькому дурачку могло прийти в голову попировать в покоях, которые он собирался ограбить…

— Ограбить, женщина? Почему ты решила, что я грабитель?

— Юноша, неужели ты глупее, чем мне показалось сначала? Неужели ты не сам придумал отправиться в пещеру сокровищ, а тебе кто-то приказал это сделать? Тогда жаль…

— О сестра, что ты такое говоришь? Чего тебе жаль?

— Ну подумай сама, Зульфия… Ведь если бы этот юноша сам решился нас ограбить, он должен был бы предусмотреть тысячу разных разностей. И судя по тому, что мы нашли у двери мешки, а в стенных опорах — новые факелы, до кое-чего он все же додумался. Но если же его послал кто-то другой, более умный, более хитрый или просто более ленивый, то наш нечаянный гость и пленник велик лишь лихостью и глупостью… А это очень обидно.

Девушка задумалась над словами подруги. А Али-Баба вновь попытался пошевелить плечами. И понял, что он связан по рукам и ногам. Но добрые хозяйки, связав юношу, все же уложили его на мягкое ложе под шелковым балдахином.

— Развяжите меня, добрые девушки, — негромко попросил он.

— О нет, незнакомец, — заговорила самая решительная из девушек. — Мы не развяжем тебя. Что, если ты горный дьявол? Что, если ты только и ждешь мига, чтобы убить всех нас?

— О нет, я вовсе не горный дух… Я просто несчастный Али-Баба, которого бросила возлюбленная… И который скитался по горным тропам, пока не набрел на уютное пристанище…

— О Аллах! Вы слышали, сестры? Несчастный, которого бросила возлюбленная… Несчастный, который с факелами и мешками бродил по горным тропам… Несчастный, который привязал в роще четырех мулов…

Али-Баба потерянно молчал. О да, эта грациозная, словно кошка, девушка, была необыкновенно, сказочно красива. И столь же необыкновенно, сказочно умна и наблюдательна.

— Но, прекраснейшая, подумай, взвесь, — почти взмолился Али-Баба. — Если бы я был горным дьяволом, разве дал бы я себя связать? Да я бы в единый миг стал невидимым… Только для того, чтобы творить свои черные дела и никому не попасться на глаза…

«Ну, не такие уж и черные дела, — с некоторой обидой подумал горный дух, который невидимым парил над головами хозяек пещеры. — Но, Иблис-покровитель, юноша прав… Связать себя я бы точно не дал…»

Девушка нахмурилась. Что-то в словах этого смешного юноши было чистой правдой. Но и мешки у входа, мулы в роще, кресало и факелы тоже были правдой. Значит, он просто вор… Но это уже не так страшно. Хотя и необыкновенно противно, ибо одно осознание того, что их приют осквернен, делало присутствие этого юноши просто ужасным.

— Ну что ж, юный глупец… Раз ты не горный дух, а просто воришка-неудачник, то мы тебя, конечно, развяжем… Но из пещеры никогда не выпустим… Ибо ты не сможешь тогда выдать нашей тайны…

«О Аллах, да я бы и рад остаться здесь на какое-то время… Хотя богатство, почет, уважение — вещи, радующие каждого настоящего мужчину. Но пусть будет так… А попозже я придумаю, как отсюда сбежать».

«О нет, юный глупец, — подумал горный дух, которому все мысли Али-Бабы были видны, как яркая рыбка в стремительной горной речке. — Я не дам тебе сбежать отсюда… И не надейся…»

— Да будет так, добрые хозяйки сокровищ! Я согласен остаться здесь навсегда!

— Да будет так, сестры! Развяжите его! — проговорила самая старшая из девушек. Но про себя подумала: «Какой странный вор…»

— О нет, прекрасная хозяйка этих стен, — сказал Али-Баба, словно услышав эти мысли. — Я вовсе не вор. Я…

— Да-да, мы уже слышали тебя, глупенький воришка… ты несчастный юноша, которого бросила возлюбленная и который ушел бродить в горы… Должно быть, для того, чтобы броситься с высокой скалы…

— О нет, красавица, — проговорил Али-Баба, садясь на ложе и потирая затекшие руки. — Я шел сюда именно за богатством. Ибо я знал, что где-то в горах есть пещера, полная сокровищ. И что охраняет ее горный дьявол. А увидев, что какая-то женщина поднимается в горы, просто пошел за ней следом и услышал заклинание… Ну я и решил, что это именно та пещера. А женщина, которая входила туда, это вовсе не женщина, а лишь прикидывающийся красавицей этот самый горный дьявол…

— Как же бывают неразумны мужчины… — проговорила одна из девушек.

А другая, та самая, решительная и необыкновенно красивая, перебив ее, спросила:

— Так значит, в городе известно о пещере сокровищ?

— О да, прекраснейшая…

— Зови меня Суфия, мальчик.

— О да, прекрасная Суфия. Мне о ней рассказал Маруф-башмачник, знаток всех тайн в наших горах и в половине окрестного мира.

— Но ведь Маруф мог и приврать…

— О да, мог, но я же видел сам, как уходит в сторону заколдованная скала… А таких совпадений не бывает…

— Умный мальчик… А повел себя, как глупец…

— Увы, красавица, ты права. Я действительно глупец. Ибо столь невежлив, что до сих пор не назвался, до сих пор не воздал должное вашей красоте и вашей доброте… Ибо вы оставили меня в живых, а за одно это моя душа преисполнилась великой благодарности.

— Учтивые слова, юноша. Так кто же ты?

Говорила та самая красавица, которая представилась Суфией. Остальные трое молчали, лишь девушка в черной накидке опустилась на подушки у столика с фруктами.

— Зовусь я Али-Бабой, торговец коврами. Моя лавка на базаре первая в ряду ковровщиков и портных…

— Те самые белые шелковые ковры, о которых говорит весь город?..

— Да, прекрасная, этими коврами торгую лишь я…

— Но тогда я знаю тебя, юноша… Ведь не так давно я приходила вместе с мужем именно в твою лавку выбирать ковер в гостевую комнату…

Это произнесла та самая девушка в черной накидке. Но на словах «с моим мужем» голос ее почему-то звучал так печально.

— Но ответь мне, почему же ты, достойный торговец, внезапно столь резко сменил свое ремесло и стал искать сокровищ?..

— От отчаяния и тоски, добрая Суфия. Ибо я сказал правду… Моя несравненная возлюбленная изгнала меня из своей жизни…

Однако юноша не стал говорить, что почему-то теперь его это не ранит. Что, более того, он даже рад этому. Ибо совсем другие вопросы стали мучить его теперь, когда он увидел перед собой мудрые глаза красавицы.