Защита никогда не успокаивается - Френсис Бейли

Скиннер сообщил, что я имею полное право видеться с Джорджем Нассером и что приказ о запрещении наших свиданий отменен. Я объяснил Бруку, что принять срочные меры меня вынудил его отказ увидеться со мной, что ни я, ни кто-либо другой, упомянутый в его распоряжении, не намеревались давать какую-либо информацию представителям прессы.

— Если, прежде чем отдавать такой приказ, вы обсудили бы его со мной, — сказал я, — думаю, мы скорее всего пришли бы к соглашению но всем вопросам, кроме одного — способности Де Сальво самостоятельно выбрать адвоката. Сомневаюсь, что в нашей юриспруденции есть такое понятие. Если бы оно существовало, руководитель правоохранительных органов штата мог бы контролировать выбор защитника для любого обвиняемого, страдающего психическим заболеванием. Это бы, несомненно, разрушило всю нашу состязательную систему.

— Я согласен, что здесь есть противоречие, — признался Брук. — Однако считаю, что оградить психически неполноценного человека, содержащегося в государственном учреждении, от использования в чьих-либо корыстных интересах — мой долг. Допускаю, что мне, возможно, придется поддерживать обвинение против этого же человека. Думаю, что решить этот вопрос должен суд.

Я согласился. Мы с Бруком пожали друг другу руки.

— Наша встреча оказалась удачнее, чем я ожидал. Надеюсь, мы сможем найти общий язык.

Мне должны были выслать телеграмму с отменой временного предписания Брука. Но во вторник вечером ее все еще не было. К половине десятого у меня появилось подозрение, что никакого временного распоряжения не существует (как оказалось, так оно и было). Я позвонил Джею Скиннеру и объявил, что поскольку так и не получил никакой телеграммы, то не считаю себя связанным какими-либо обязательствами и мое молчание было сугубо добровольным. Я также сообщил ему, что намерен оспорить право федерального прокурора вмешиваться в отношения адвоката с его подзащитным.

Ближе к полуночи мне пришла на ум старая житейская мудрость: «У того, кто сам защищает себя в суде, клиент — дурак». Мне нужен адвокат. Несмотря на поздний час, я позвонил Полу Смиту, пользующемуся заслуженной славой блестящего адвоката по уголовным делам. За год до этого мы с Полом защищали в федеральном суде Нью-Йорка адвоката Джозефа Сакса, обвинявшегося в хранении и распространении наркотиков. Пол сказал, чтобы я немедленно приезжал, и встретил меня в халате. Мы побеседовали за чашкой кофе, и он согласился заняться моим делом.

— Не уступай им ни в чем, — сказал он. — Это старый метод парового катка. Если уж прокурор начнет выбирать адвокатов, мы все можем уходить с работы.

Сведения, что по делу Бостонского удушителя появилась новая информация, просочились, и здание суда Саффолка было набито репортерами. К залу судебного заседания мне пришлось пробираться между камерами и множеством проводов. Шедший позади меня Пол Смит на секунду задержался и заявил, что ходатайство федерального прокурора штата — грубое нарушение закона и оскорбление Конституции Соединенных Штатов.

Председательствовал в суде Артур Уитмор, человек, у которого на старшем курсе университета я выступал в учебном судебном процессе. Теперь это казалось далеким прошлым. За все время суда ни разу не прозвучало слово «удушитель». Я заверил судью, что ни я, ни Асгерсон, ни мои подзащитные не имели намерения разглашать какие-то сведения. До сего времени единственным источником информации оказывался сам прокурор. Что касается опеки, я считаю неправильным, что человек, которому, возможно, придется поддерживать обвинение против Де Сальво, сам выбирает ему адвоката.

Судья Уитмор отменил распоряжение прокурора.

— Основываясь на заявлении адвоката, что никто не собирается разглашать сведения по делу, — сказал он, — не вижу причин для ограничения встреч с подзащитными. Однако мне хотелось бы в интересах суда провести обследование и самому назначить для него психиатров. Де Сальво, разумеется, тоже может выбрать врачей для обследования.

Немного позже, у себя в кабинете, судья предложил вариант, устроивший и Скиннера, и Асгерсона, и меня. Как только врачи напишут заключение, оно будет изъято по решению суда и мы сможем ознакомиться с ним в кабинете Уитмора.

— Вопрос о необходимости опеки можно будет решить после получения отчетов врачей, — сказал он.

Обследовать Де Сальво назначили двух государственных психиатров. В отчете они деликатно обошли главное — может ли он выбирать себе адвоката, — и вопрос об опеке оставался нерешенным еще месяца два.

Тем временем я позвонил сначала доктору Роберту Мезеру, который согласился тщательно обследовать Де Сальво. Потом своему коллеге Мелвину Белли. Защищая Джека Руби, обвинявшегося в убийстве Ли Харви Освальда, Белли провел большую работу по исследованию психиатрических аспектов убийства и мог дать мне немало полезной информации. И, наконец, я позвонил доктору Уильяму Брайану, самому лучшему из известных мне специалистов по гипнозу.

«Я должен был сделать больно, чтобы помочь»

Два сеанса гипноза, проведенные в Бриджуотере доктором Уильямом Брайаном, были одним из самых сильных впечатлений в моей жизни. Они помогли мне хоть как-то понять, что заставило Альберта Де Сальво совершать убийства.

Впервые я встретился с Брайаном в 1961 году на специальном семинаре для адвокатов, посвященном проблемам гипноза, который вели он и Мелвин Белли. Участники семинара проявляли в отношении гипноза некоторый скептицизм до тех пор, пока Брайан не провел небольшой эксперимент. Он попросил меня и еще двух адвокатов сесть перед аудиторией, закрыть глаза и поднять правую руку.

— Обратите внимание, — произнес он, — поднятая рука застыла и совершенно неподвижна. Она немеет, полностью немеет.

Он монотонно повторял эти слова, и время от времени я чувствовал, как он слегка потирает мою правую руку, которая должна была онеметь. Я уже начинал испытывать раздражение.

— Прекрасно, джентльмены, — обратился к нам Брайан. — А теперь откройте, пожалуйста, глаза.

Мы открыли. В руке каждого из нас торчала игла.

— То, что вы видели, — сказал Брайан, — всего лишь элементарное использование гипноза для обезболивания. У этого метода есть свои преимущества, включая прекращение кровотечения. Вы можете убедиться, что воткнутые в ладони иглы не вызвали никакого кровотечения. А сейчас вы увидите, что после моих слов начнет капать кровь.

И она действительно начала капать. В этот момент Брайан вынул иголки и продолжил лекцию.

Теперь, четыре года спустя, я понимал, что Брайан мог бы сыграть важную роль в изучении личности Удушителя. Я вспомнил дело, которым он занимался несколько лет назад в Калифорнии. Обвиняемый Харви Буш задушил трех пожилых женщин, и его адвокат, Эл Мэтьюз из Лос-Анджелеса решил, что единственный способ защиты — невменяемость. Психиатры, обследовавшие Буша, не могли дать каких-нибудь разумных объяснений, почему он убивал, тогда Мэтьюз попросил Брайана попытаться понять что-нибудь с помощью гипноанализа.

Брайан, изучив совершенные преступления и прошлое обвиняемого, решил, что ключом к убийствам могла послужить ненависть к матери. Они с Мэтьюзом посетили Буша в тюрьме. С помощью гипноза Брайан смоделировал ситуацию, которая, как ему казалось, должна была разбудить в Буше убийцу. Мэтьюз играл роль матери. Едва Мэтьюз, выполняя одно из важных условий эксперимента, повернулся спиной к Бушу, тот издал пронзительный вопль и бросился на адвоката. Если бы Брайан не стоял рядом, готовый в любую минуту вывести его из транса, адвокат Мэтьюз мог бы оказаться четвертой жертвой.

20 марта 1965 года я встретил Брайана в аэропорту Логан и отвез его в Бриджуотер. За сорок минут езды я рассказал ему историю Де Сальво. В больнице мы встретились с врачами, которые должны были присутствовать при сеансе, потом с Де Сальво. Почти два часа Брайан изучал прошлое Альберта, особенно его отношения с женой, матерью и дочерью Джуди. Кроме того, установил степень восприимчивости пациента к гипнозу. Оказалось, что Де Сальво прекрасно поддается гипнозу. За несколько минут Брайан привел Альберта в состояние глубокого транса и проткнул ему иглой мягкие ткани руки.

— Вы почувствуете давление, но никакой боли, — повторял он, — никакой боли, совсем никакой боли…

Когда острие иглы прошло насквозь, он велел Де Сальво открыть глаза и посмотреть на руку. Потом вынул иглу, и рука безвольно повисла вдоль тела.

После этого Брайан сел рядом с Де Сальво. Тихим голосом, почти на ухо, он начал уводить его в прошедшие дни, месяцы, годы:

— Сегодня на календаре 20 марта 1965 года. Оторвите этот листок. Наступило 19 марта. Продолжайте отрывать, и с каждым листком вы уходите все дальше и дальше…