Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

Оконная рама поднимается так внезапно, что я едва не сваливаюсь с крыши. В последний момент я успеваю ухватиться за ставню, чтобы не потерять равновесие, и из окна высовывается голова с взъерошенными волосами.

– Лили? – Голос у Лео хриплый ото сна. Он прочищает горло и щурится, глядя на меня через открытое окно. – Мне казалось, что мы встречаемся только в десять.

– Я могу войти? – спрашиваю я, пытаясь подавить истерические нотки в голосе.

Не знаю, слышит он меня или нет, но он поднимает раму выше и жестом приглашает меня внутрь. Я влезаю, ощутив чувство вины, когда приходится в обуви наступить на его кровать.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он, понизив голос. Я понимаю, что он действительно спал, как любой нормальный человек в такой час. Он одет в черные боксеры с принтом из авокадо, а волосы, обычно уложенные в короткие волны, растрепаны. Должно быть, он чувствует мою неловкость, потому что выдвигает ящик комода и надевает спортивные шорты и старую хоккейную футболку. Я нарочно смотрю на пыльные спортивные кубки, стоящие на комоде, пока он одевается.

– На меня напали, – выдавливаю я, обхватив себя руками. – Они вломились в дом дяди и пытались взломать дверь моей спальни. Я… – Я задыхаюсь, как будто все еще продолжаю бежать. – Я едва-едва успела вылезти из окна, и они гнались за мной до самого твоего дома, и я не знала, куда еще пойти.

– Жесть, – говорит он, подойдя ко мне. Его теплые ладони обхватывают мои обнаженные руки выше локтей, и он поворачивает меня к себе. – Но теперь успокойся, все хорошо, и…

– Ничего не хорошо, – возражаю я.

Он опять пытается успокоить меня, но я продолжаю говорить и никак не могу остановиться:

– Они сломали мою дверь, и у них был пистолет. А когда я попыталась позвонить, чтобы позвать на помощь, телефон разрядился!

– Ты права, ничего хорошего в этом нет. Послушай, мне жаль, но пожалуйста…

– Лео!

Мы застываем, услышав сердитый голос его матери и топот у двери. Прежде чем я успеваю понять, что к чему, Лео заталкивает меня в чулан с одеждой.

– Ничего не говори.

И закрывает дверь чулана прямо перед моим носом. В щели между досками я могу различить фигуру его матери, когда та врывается в комнату. И ярость, написанную на ее лице.

– Мама, в чем дело? – Голос Лео опять звучит сонно, как будто это она разбудила его. – Все в порядке?

– Не пудри мне мозги, Леонардо Джеймс ДиВинченци, – говорит она.

Я морщусь. Почему-то большинство родителей используют полные имена детей как наказание.

– Я слышала голоса. Ты что, опять привел сюда девку? В наш праведный дом?

Опять. Я не понимаю, почему из-за этого слова чувствую себя странно и неловко. Как будто для Лео в порядке вещей впускать к себе через окно девиц, и я просто очередная из них.

«Тебе надо беспокоиться о куда более важных вещах», – напоминает внутренний голос.

– Нет! – Он смеется, изображая недоумение. – Разумеется, нет, мама. Сейчас же четыре часа утра.

– Раньше это никогда тебя не останавливало.

Миссис ДиВинченци – набожная и добродетельная женщина, она систематически ходит в церковь Святой Терезы каждое воскресенье. Я даже представить не могу, как она относится к Лео, который явно не так добродетелен и предан христианскому долгу.

– Она в чулане?

Я задерживаю дыхание, сжавшись, чтобы занимать как можно меньше места среди висящих рубашек, старых хоккейных клюшек и вонючих спортивных сумок, пока миссис ДиВинченци медленно приближается к чулану. Но в последнюю секунду Лео преграждает ей путь.

– Это я шумел!

Я зажимаю рукой рот, чтобы не издать ни звука.

– Как это? – спрашивает миссис ДиВинченци.

Лео показывает на телефон, лежащий на тумбочке.

– Я просто смотрел видео на «Ютьюбе».

– В четыре часа утра? А что произошло с теми навороченными наушниками, которые ты попросил нас подарить тебе на Рождество?

– Они сейчас на зарядке, – отвечает Лео. – Прости, я не подумал, что включил видео слишком громко.

Слышится негромкий хлопок, как будто она шлепнула его по голове.

– Ложись спать, – командует она.

Дверь со щелчком затворяется. Несколько секунд спустя Лео открывает чулан.

– Ты быстро придумал отмазку, – хвалю я.

– У меня в голове есть небольшой горшочек с отмазками, которые я достаю оттуда всякий раз, когда родители застукивают меня за чем-то преступным.

Он улыбается, глядя на меня, сжавшуюся в комок среди его вещей, и протягивает руку, чтобы помочь встать. Когда он сжимает мою ладонь и тянет вверх, я тут же ощущаю боль от пореза. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить крик, и вырываю руку, но при этом на его ладони остается кровавый след.

– Черт! – Он снова хватает мою руку и при виде покрывающей ее крови у него округляются глаза. – Это они сделали?

– В каком-то смысле да. Я порезалась о металлическую москитную сетку, когда выбиралась из комнаты через окно. – Когда я произношу это вслух, произошедшее кажется еще более невероятным.

– Иди сюда, – говорит он и тащит меня к другой двери. Это ванная на две спальни, и вторая дверь ведет в комнату одной из его сестер. Он включает кран и подставляет мою ладонь под струю холодной воды. Я резко втягиваю воздух сквозь зубы от боли, которая теперь, когда адреналин сошел на нет, стала намного сильнее.

– Ты позвонила в полицию? – спрашивает он.

Я качаю головой.

– Телефон разрядился. – Я понимаю, что мне нужно им позвонить, но… – Если они начнут расследование, это затянется и съест время, которого у нас и так нет. К тому же если об этом узнает дядя Арбор, мне больше вообще не удастся выйти из дома. И мне придется выйти из игры.

Кроме того, хотя я все еще в ужасе от произошедшего, в комнате Лео с хоккеистами на постерах и стеганым одеялом с эмблемой команды «Бостон брюинз» я чувствую себя на удивление защищенной.

– Ладно, – сдается он и, к счастью, больше не поднимает эту тему. Когда вода перестает розоветь от крови, он выключает кран. Порез выглядит не таким уж страшным. – Держись. У меня есть бактерицидный лейкопластырь, – говорит он, ощупывая полку под раковиной. – Черт, – бормочет он. – Оказывается, пластыря у меня нет. Ничего, возьмем клейкую ленту и вот это.

Я издаю смешок, когда он кладет на столешницу гигиенический тампон, и чувствую, что краснею.

– О да, это поможет.

Я никогда в жизни не видела, чтобы парень был так невозмутим, держа в руках тампон. Наверное, все дело в том, что у него три сестры. Он вынимает тампон из пластиковой оболочки, распушивает вату, прикладывает