Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

бедно одеты, и дома в городе глиняные, Санька осмотрел несколько таких. Из веток стены, просто глиной залеплены. Не все, конечно, есть из самана. Ну, так и там и там глина. Так хоть ровно бы облепили те прутья, а то как плюхнули комок глины, так и оставили.

А отец Фома этот, что не может хоть дорожки тут возле храма своего подмести, цветочки посадить⁈ Да, хоть вон засохшие ветки у деревьев около церкви отпилить? А то мёртвыми своими чёрными руками-ветками тянутся к тебе, когда мимо проходишь. Жутко. А храм должен мир и спокойствие в душе порождать.

Эх, если теперь это всё как бы его, то сколько же тут надо денег вложить и труда, чтобы не казалось всё нищенским и убогим.

Рядом всхлипывала невеста. Ну, не хотел он жениться на этой дивчине. Так неугомонный Светозар притащил в замок на следующий день отца Фому и несколько богатых загорцев. И все они плюхнулись перед ним на колени и просили защитить. А чтобы защита была законной, так жениться на панночке Катарине.

— Да, она не пойдёт за меня! Я её брата убил. Не хотел, так вышло, он дёрнулся. Я хотел просто у него саблю выбить. Ребёнок же совсем, — принялся отнекиваться Юрьев.

— Мы уговорим панночку Катарину. Объясним. И она и мы погибнем без вашей помощи и вашей свадьбы. Прими нас под свою руку воин.

— Как же нам жить, она вечно будет ненавидеть меня за убийство её родни, — не соглашался Санька.

— Её в католический монастырь хотели спровадить, уж больно непокорна росла. Не хотела веру менять и от старика мужа отказалась, сказала, что из окна выбросится, а за старика католика не пойдёт, — успокаивая сотника, поднял руки избитый священник, — Я объясню, этой светлой душе, что нет твоей вины, сын мой. А ты пойми, что без вас и твоих людей и нас всех убьют и её. Не бери греха на душу. Не становись виновником сотен смертей. Женись!!! — и даже ножкой топтун.

Смешно смотрелось. Санька его на две головы выше почти, а по весу так раза в три больше.

— Если она мне сама скажет, что согласна.

Нашли доводы послы эти. Зашли к девушке в покои и час там пробыли. А когда вышли, то уже с заплаканной Катариной, которая прошептала, хоть и вполне членораздельно, что согласна она выйти замуж за сотника.

Санька вздохнул и попросил прощения у девушки за брата.

— Не хотел я. Случайно… — Договорить не успел, девушка бросилась к нему и зарывшись под мышку зарыдала. Сотник принялся успокаивать, поглаживая по русой головке.

В этот же день Юрьев отправил двух человек при четырёх самых резвых конях во Владимир. Подробно разъяснил им, что говорить надо Андрею Юрьевичу. И про взятие замка в Загоре, и про то, что местные повесили епископа католического целого. И про то, что в замке был непонятно, что за шишка, но видимо большая — пан Штефан Чех комес Голичский. Хрен, мол, знает, что такое комес, видимо, что-то вроде князя нашего.

— Спроси, Матвей, у князя, что дальше нам делать? Явно паписты не простят убийство епископа и явно король Шаробер попытается отомстить за Штефана Чеха. Может, нужно нам подмогу прислать. Хоть сотню стрельцов. И главное — стрел побольше. Замок хорошо построен. С тысячей унгров совладаем, — напутствовал уже за воротами посланников сотник, — Стой! Попроси князя пару кадей извести послать. Нужно храм побелить.

Гонцы ускакали, а на следующий день и свадьбу сыграли. Ну, как свадьбу. Обвенчали их в церкви и всё на этом. Траур у невесты. Родню хоронить надобно.

Тупо сидеть и ждать, пока вороги подойдут большими силами и их тут перебьют, Юрьев не собирался. Он пригласил местных охотников и стал расспрашивать у них про дороги и поселения ближайшие. Пытался что-то типа карты составить. Коряво получилось. Охотники путались и в сторонах света, и в расстояниях. До драки один раз дошло. Тогда Санька махнул рукой и обоих картографов братьев Птиц вместе с десятком воинов карту окрестностей рисовать послал, уговорив и пяток охотников местных за десять серебрушек каждому покататься с русами, дороги и селища им показывая. Ещё пятерых охотников отправил на все четыре стороны с благой вестью, мол если есть желающие унгров и папистов пострелять, то подходите в замок, дадим брони, сабли, шеломы и стрел, пусть и не самых лучших, в кладовых замка большой запас. За участие в войнушке по полгривны плата за месяц. Ну или дукат золотой.

Дукатов нашли в тайнике пана Салаши не больно много. И пару сотен не наберётся. И ведь это при том, что на его земле есть и медные шахты, и железные, и даже две золотые. Деньги должен сундуками считать. А тут нищета такая. Странный у Саньки тесть был.

Кроме того, к мосту тому самому сотник отправил десяток стрельцов. Раз взимали там таможенники сбор, то и нечего беспорядки нарушать. Переодел он своих в жёлто-зелёную одежонку, добавил двух охотников из местных и отправил крепить благосостояние нового русского княжества.

Эти же вои должны и разведку наладить. Если с юга из Венгрии войско пойдёт, то предупредить смогут. А то и мост взорвать. Пару мин им с собой Андрей Юрьевич выделил.

Событие сорок седьмое

Альдона (в крещении Анна) — дочь Великого князя Литовского Гедиминаса и жена князя Владимирского Андрея Юрьевича смотрела через закопчённое стеклышко на солнце. Вокруг во дворе замка Владимира толпилось полно людей и все с завистью и даже со злобой некоторые уставились на неё.

Сегодня было солнечное затмение. Вернее, оно уже почти прошло. Началось неожиданно. Вдруг ветер подул, потемнело на глазах и все из замка бросились на улицу, во двор. Там кричит уже народ, руками машет и на небо указывает. А там солнце обкусанное, нету уже кусочка снизу у него. В крик народ, на колени бухнулся и давай молиться и земные поклоны бить.

— Что там? — услышала Анна голос мужа, он из кузницы весь красный от жара вышел тоже на двор.

— Бог испытание нам за грехи посылает. Солнце исчезает, — повернул его в ту сторону отец Епифаний.

— Вона чё? — и князь, лишь мельком глянув на Солнце, бросился назад в кузню.

Народ ещё больше кричать стал и ещё истовее молиться. А Анька стоит и сквозь ладонь пытается на солнце взглянуть.

— Держи! — муж сунул