Осколки - Дик Френсис

– Комиссия провела голосование. Все единогласно высказались за то, чтобы просить вас, Джерард Логан, изготовить приз для скачки в память Мартина Стакли в виде лошади, встающей на дыбы, на хрустальном шаре. Мы хотели бы видеть нечто подобное той лошади, фотография которой присутствует в альбоме. Если Мэриголд будет угодно…

Последние его слова потонули в ярко-розовых объятиях. Вынырнул Трабшоу с предупреждением насчет цены. Мэриголд цена не интересовала. Уортингтон принялся торговаться, а я пошел звонить ювелиру, который поставлял мне золото.

– Джерард, дорогуша, сегодня успеете? – спросила Мэриголд. Ей не терпелось. – Еще и четырех нет.

– Завтра и то будет сложновато, – возразил я. – Лучше на той неделе. А сегодня никак не выйдет, уж извините.

Однако про себя я подумал, что стоит управиться побыстрее, чтобы угодить Мэриголд.

Мэриголд снова надулась, но тут уж я ничего поделать не мог. Мне нужно было время, чтобы подумать, – иначе хорошей вещи не сделать. А я хотел, чтобы приз был хорошим: ради Бомбошки, ради Мэриголд, ради челтнемского ипподрома и ради самого Мартина.

– Я сделаю их завтра, – пообещал я. – И лошадь, и хрустальный шар. Работать я буду сам, только с одним ассистентом. В понедельник можно будет вводить золото, а во вторник я соединю их и прикреплю к основанию. К среде приз будет готов.

– Как, только к среде? – запротестовала Мэриголд. – Нельзя ли поскорее?

– Я хочу, чтобы все было как следует, – отрезал я.

К тому же я хотел дать побольше времени своим врагам.

Глава 11

Я настоял на том, чтобы во время изготовления лошади и хрустального шара в мастерской никого постороннего не было. Мэриголд возмутилась, но Кеннет Трабшоу сказал, что он меня понимает.

«Дорогой Трабби», крепкий, седовласый, бизнесмен до мозга костей, негромко и коротко поинтересовался:

– А гонорар?

– Мы с Уортингтоном обсудим цену с Мэриголд, а вы потом можете поторговаться, если захотите, – сказал я.

Он пожал мне руку и кривовато улыбнулся.

– Лестерский распорядитель, у чьей жены есть несколько ваших работ, является также и челтнемским распорядителем. Так вот, он сегодня утром сообщил комиссии, что пять лет назад мы могли бы приобрести этот приз буквально за гроши.

– Пять лет назад – да, могли бы, – согласился я.

– Он также сказал, – добавил Трабшоу, – что еще через пять лет работы Джерарда Логана будут стоить вдвое дороже, чем теперь.

Дядя Рон был бы рад. Ну… честно говоря, и я тоже. Однако меня больше волновало то, что со мной будет через пять дней.

Часам к пяти все собрались вместе и снова разошлись. Бомбошка с Мэриголд оставили ребят на мое попечение, а сами отправились по антикварным магазинам. Уортингтон и Кеннет Трабшоу, проникшиеся глубоким уважением друг к другу, отправились пройтись.

Виктор сидел в мастерской и, как завороженный, следил за тем, как Гикори набрал две порции раскаленного докрасна стекла, умело обвалял его в белом порошке, потом в цветном и вытянул его в вазочку с волнистыми краями, небольшую, на один цветок. Памела Джейн умело подсобила снять вазочку с понтии, и Гикори с притворной скромностью поставил ее в отжигательную печь так бережно, будто это был Святой Грааль.

Дэниэл, который был у меня в мастерской уже не впервые и успел наглядеться на здешние чудеса, бродил по магазину, разглядывая разноцветных зверушек. Он показал мне красного жирафа, которого якобы обещал ему подарить отец накануне своей гибели. Я подумал, что это маловероятно – Мартин почти не обращал внимания на своих отпрысков, – но жирафа Дэниэлу все же подарил, хотя его бабушка осталась бы этим чрезвычайно недовольна.

Однако дарить подарки Дэниэлу было полезно: это всегда окупалось сторицей. На этот раз он потянул меня на улицу. Судя по глазам парнишки, дело было нешуточное. И я вышел следом за ним, делая вид, что просто иду прогуляться.

– Ну, что такое? – спросил я.

– На этой улице есть обувной магазин, – сказал Дэниэл.

– Да, я знаю.

– Идемте, я вам чего-то покажу.

Дэниэл зашагал в сторону магазина, и я последовал за ним.

– Мы с Виктором ходили сюда с Айришем, когда искали «Макдональдс», – объяснил Дэниэл, – и зашли в обувной.

Обувной был на месте, на левой стороне улицы. Это был даже не магазин, а так, магазинчик, и продавалась там в основном походная обувь для туристов. Дэниэл остановился перед витриной, в которой не было ничего особенно впечатляющего.

– Думается мне, это стоит двух золотых монет, – сказал он.

– Ну, смотри. За две монеты это должно быть что-то очень важное.

– Видите кроссовки? Вон те, сзади, с полосатыми шнурками, бело-зелеными? Вот у того человека с газовым баллончиком были точно такие же.

Я недоверчиво уставился на кроссовки. Здоровые кроссовки, на толстой подошве, с треугольными белыми вставками из ткани и двумя рядами дырочек, зашнурованные толстыми шнурками, которые так запомнились Дэниэлу.

– Человек, который потравил нас газом, был в таких кроссовках.

– Ну, давай зайдем в магазин и спросим, кто покупал у них такие кроссовки.

– О'кей, – кивнул Дэниэл. – Только за это я тоже возьму две золотые монетки.

– Вымогатель.

– Чего-чего?

– У меня монетки кончились.

Дэниэл усмехнулся и пожал плечами, покоряясь судьбе.

Над дверью в магазинчик висел колокольчик, который звякнул, когда мы вошли. Продавец был старый и добродушный, но помочь он нам ничем не мог: он только подменял дочь, у которой заболел ребенок. Он сказал, что дочка должна выйти на работу где-нибудь на той неделе. И о том, кто что здесь покупал, дедушка, разумеется, ничего не знал.

Когда мы вышли на улицу, Бомбошка помахала нам от своей машины, показывая Дэниэлу, что пора домой. Виктор уже сидел в машине: Бомбошка пообещала, что сегодня снова разрешит ему проторчать за компьютером хоть до утра. Только это и убедило Дэниэла без споров послушаться мать. Мэриголд и «дорогой Трабби» тоже разъехались восвояси. В магазине остались только Кэтрин да моя маленькая команда. Помощники прибирались как ни в чем не бывало, словно назавтра нам предстояло самое обычное январское воскресенье. В половине пятого они ушли, а мы с Кэтрин остались, чтобы запереть магазин. Я дал ей связку ключей на будущее.

Кроме того, я рассказал полицейскому Додд про шнурки. Она сперва сказала, что не может допрашивать свидетеля в одиночку, и, если придется допрашивать владельца магазинчика, ей понадобится еще один полицейский. А потом оказалось, что магазинчик закрыт и свет в нем погашен.

Кэтрин, как когда-то Мартин, все больше и больше увлекалась техническими подробностями и химическими составами современного яркого стекла. Старое стекло может выглядеть сероватым или желтоватым. Мне это даже нравится, но для ипподрома такое стекло не пойдет.

Кэтрин спросила, что я буду делать сначала, лошадь или шар. Я сказал, что лошадь. А потом спросил, не могли бы они со своим напарником-бродягой, Полом Занудой, пару раз прогуляться взад-вперед по Бродвею, даже если они завтра не на дежурстве. Кэтрин, естественно, поинтересовалась зачем.

– Прикрыть мне спину, – пошутил я. Кэтрин сказала, что Пол, наверно, придет, если его попросить.

– А вдруг он будет занят?

– Это вряд ли, – ответила Кэтрин. – Похоже, ему довольно одиноко, с тех пор как жена его бросила.

Мы отправились на ее мотоцикле в какую-то сельскую гостиницу, поужинали и переночевали там, так что Номер Четвертый никак не мог меня выследить. Перед тем как поцеловать моего ненаглядного констебля, я сказал, что завтра им не помешало бы захватить с собой наручники.

– Пол с ними не расстается, – ответила Кэтрин.

Наутро она спросила:

– Все эти прогулки по Бродвею – это из-за тех кассет?

– Вроде того, – кивнул я. О том, что это вопрос жизни и смерти, я говорить не стал. Как-то язык не повернулся.

Тем не менее я все же разбудил Тома Пиджина. Том разбудил своих собак, и все (включая Тома) заворчали, что сегодня воскресенье, выходной…

Я позвонил Джиму. Он сказал, что сегодня может хоть весь день быть в моем распоряжении. Тем более, жена идет в церковь.

Уортингтон сказал, что он уже на ногах, и поинтересовался, заметил ли я, что воскресенья обычно сулят неприятности некоему Джерарду Логану.

– Хм… Какие планы у Мэриголд на сегодня?

– У меня выходной, если вы об этом. Ну, куда и когда вы меня сегодня потащите? А главное, зачем?

Я немного поколебался насчет последнего вопроса, но наконец ответил:

– В вестибюль «Дракона Вичвуда», и чем раньше, тем лучше. Затем, что я боюсь.

– Да ну? – Уортингтон гулко расхохотался. – Вы там будете один, в этой вашей мастерской? Ладно, сейчас приеду.

– Ну, я вообще-то буду не совсем один. Скорее всего, Кэтрин и ее напарник будут поблизости, а в мастерской будет Памела Джейн. Я ее беру помогать.

– Девушка? А отчего не этот толковый малый – как его? А, Гикори!