Во власти (не)любви (СИ) - Аваланж Матильда

— Эй, Делиль, потише! — с угрозой проговорил Дюк, делая движение, чтобы отобрать фотки. — Снимал мой знакомый, Айзек Егиш, фотограф газеты «Вечерний Буковень», и он профессионал своего дела. Скажи спасибо, что получились так качественно и крупно! Я молчу о моральной стороне вопроса — ему пришлось завлечь и всю ночь ублажать какую-то толстуху, квартира которой выходит на окна этого номера.

— Ну, так накинь ему за страдания тысячу ли, какие проблемы, — проговорила Делиль, целиком и полностью погруженная в разглядывание снимков и принялась размышлять вслух. — Не то, не то, что я себе представляла… А хотя, вообще-то, может… Это красиво, чувственно, не пошло и так, наоборот, даже будет лучше, чем нежели он увидел голимую порнуху…

— Мне это не нравится, — угрюмо проговорил Кремер, но эта угрюмость очень быстро переросла в злость. — Этот ублюдок меня убил, из-за него Леоне исключил меня из академии, а то, что ты хочешь сделать… эта месть просто курам на смех! Отловить его, увезти в какое-нибудь укромное местечко и…

Кремер с яростью ударил по рулю.

— Неужели ты не понимаешь? — Надин мягко положила свою маленькую белую ладонь на его колено. — Он из той породы людей, душевная боль для которых намного сильнее физической. Поверь мне, эти фотки для него станут намного хуже самой изощренной пытки!

Ее рука поднялась по его обтянутому джинсами бедру вверх, и пальцы сжали промежность, лаская и поглаживая мигом откликнувшийся на прикосновение член.

— Интересно… — накрыв ее ладонь своей огромной рукой и принуждая сжать член сильнее, хрипло проговорил Дюк. — Интересно, чем этот малахольный так насолил тебе?

«Хорошо, что ты никогда в жизни об этом не догадаешься» — со злостью подумала Надин Делиль и убрала руку. От воспоминаний о Ночи Веселых Демонов ее до сих пор потряхивало. Ее, неприступную ангельскую королеву Академии Вампиров, посмели отвергнуть, и кто? Какой-то человек, странный, чудной, девственник, неудачник! Вацлав Кнедл прогнал ее, как валяющуюся у него в ногах последнюю шлюху! Она хотела сделать его ведомым, подмять под себя, подчинить своей воле, стать первой женщиной для парня, у которого еще ни разу не было, насладиться его невинностью, и что же?! В итоге унизил ее он, и при этом вряд ли отдавал себе отчет, насколько… Сумасшедший отказался от ни к чему не обязывающего секса с ней, Надин, наверное, чтобы в одиночестве самоудовлетворяться на фотографию ее прекрасной, черт бы ее побрал, кузины.

Сколько Надин знала Джину, вокруг нее толпами вились поклонники, хотя он не уступала сестрице в красоте, не говоря уже об уме. Но факт оставался фактом — мужчины слетались на Моранте, как пчелы на мед. В последнее время они почти всегда ходили вместе, но почему-то самые красивые, завидные, богатые парни всегда обращали внимание в первую очередь на Джинни, признавались в любви, бегали за ней и страдали по ней, по ее кареглазой темноволосой сестрице, которая не удостаивала их и мимолетным взглядом. За Делиль так никто не увивался… У нее, конечно, были отношения, но они протекали ровно и спокойно, а Надин хотелось, чтобы из-за нее поклонники вешались и резали себе вены, как из-за ее легкомысленной сестрицы, которой на это было глубоко наплевать.

Но Вацлав Кнедл, по уши влюбившийся в кузину, девственник Вацлав Кнедл, который отказал Надин в близости просто потому, что хотел лишь только ее сестру, стал последней каплей. Он должен ответить за всех поклонников Моранте.

Должен ответить за то, что так сильно влюбился в Джину, а не в нее, Надин.

— С ума сошел? — прошипела блондинка, когда Дюк Кремер вышел из своей машины вслед за ней. — Если тебя тут увидят, то…

— Не увидят, — ухмыльнулся Дюк, смачно хлопнув ее по попе. — Детка, ты же знаешь, без моей помощи тебе не обойтись!

Сначала Надин недовольно поморщилась, но потом решила, что он прав. Только что закончился обеденный перерыв и студиозы разбрелись на занятия. К тому же она точно знала — у Вацлава Кнедла сейчас пара, а самой взламывать замок на двери его комнаты как-то не улыбалось. Пусть Дюк, даром которого была способность подобрать ключ к любому замку, выполнит грязную работу, а уж она собственноручно положит конверт с фотками на письменный стол Кнедла.

Пока Надин, воровато оглядываясь по сторонам, караулила у лестницы, Кремер вскрыл комнату Кнедла, причем сделал это минут за пять, не больше.

— Ну и убожество, малахольный живет, как какой-то привокзальный бомж, — сквозь зубы процедил Кремер, прохаживаясь по комнате и не обращая внимания, что с его ботинок на чистый ковер сыпется грязь. — У меня до сих пор в голове не укладывается, что этого человеческого недоноска пустили учиться с чистокровными! И что князь выгнал меня, а не его!

— Лучшая подружка Джины, Элизабет Леоне, любимая женушка ректора и иногда снабжает подружайку полезными сведениями. Кнедл выгоден Леоне из-за Догмы, откуда он родом, — проговорила Надин, аккуратно положив конверт прямо посредине письменного стола. — Вроде Кнедл племянничком тому сбрендившему дядечке приходится, который захватил там власть.

Девушка поправила конверт, чтобы лежал идеально ровно. Вообще-то с этого идиота станется сразу догадаться, что там, и не открывать… Да, пожалуй, у Вацлава Кнедла хватит на это силы воли. Пару секунд поколебавшись, Надин вытащила фотографии из конверта и разложила их на столе. Вот теперь идеально.

По хорошему из обиталища Вацлава следовало уходить, чтобы не испортить ему сюрприз, но она прошлась по комнате, потрогала книги и его вещи, выдвинула полки… Самое верхнее отделение стола было заперто на ключ, и Надин велела Дюку отпереть его.

В заветном ящичке не было ничего, кроме стопки исписанных аккуратным почерком листов бумаги. Уже предчувствуя добычу, ликование хищника, который вот-вот загонит несчастную жертву, Делиль схватила первый листок и, пробежав глазами по строчкам, не смогла сдержать дикой радости.

Это были его письма! Откровенные письма, которые наивный Вацлав Кнедл писал Джине Моранте! И вряд ли он хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь такое прочел! Бедняжка…

— Это еще что? Письма? Да ладно… Этот дурачок пишет ей письма? — большие руки Дюка Кремера легли на ее талию, но продержались там недолго, нырнув под блузку и принявшись мять и теребить ее маленькие груди. Сунув нос в письмо, Дюк, кривляясь, прочитал, — Ты во мне, во мне навсегда… Твой запах, твои волосы, твои глаза, твои пальцы, твое красное платье, в котором ты меня поцеловала — все это пребудет во мне вечно. Не знаю, что бы отдал, чтобы оказаться в тебе. Где, где расписаться кровью, чтобы ты стала моей?

— Это подарок, — усмехнулась Надин Делиль и, не дав ему дочитать, пряча письма Вацлава в карман куртки. — Королевский подарок Кнедла персонально для меня!

Вот теперь отсюда точно нужно было убираться, но, объятая злобной эйфорией, Надин впилась в губы Дюка Кремера, прижимаясь к нему всем своим хрупким изворотливым телом. С неописуемым восторгом она расстегнула его ширинку и вытащила оттуда эрегированный член, размер которого привел ее в еще больший восторг. И быстро стянув с себя джинсы вместе с трусиками, Надин Делиль обхватила его ногами, ощущая, как упругая головка члена нырнула в ее влажное естество.

Сминая аккуратно застеленное покрывало, они рухнули на кровать, и Дюк, рыча от страсти, вошел в нее до упора. Методично двигаясь в глубоком скользком лоне, Дюк цинично подумал, что дырка Надин ничуть не хуже дырки ее высокомерной сучки-кузины. А то, что он имел ее прямо на чистенькой постели этого ублюдочного Кнедла, который в любую минуту мог прийти, возбудило Дюка настолько, что он кончил непривычно быстро, оросив бедра повизгивающей от похоти блондинки теплой струей спермы.

Покидая комнату Вацлава, Надин бросила взгляд на письменный стол, а потом на смятую постель и сыто, довольно улыбнулась.

Спустя какие-то пятнадцать минут она, как ни в чем не бывало, зашла в аудиторию, где обычно проходила практика по дару, который студиозы Академии Вампиров изучали на протяжении всех шести лет обучения. Джина на занятии, как часто бывало, отсутствовала, и сейчас это было как нельзя кстати.