Письма 1855-1870 - Чарльз Диккенс

Что касается самого романа, должен честно сказать, что ценю его очень высоко. Стиль его особенно легок и приятен, бесконечно выше среднего уровня и иногда напоминает мне лучшие произведения миссис Инчболд *. Характеры обрисованы необыкновенно точно, с редкостным сочетанием тонкости и правдивости. Это особенно заметно в образах брата и сестры, а также миссис Невилл. Но меня удивляет то обстоятельство, что Вы все время торопитесь (хотя и не продвигаясь вперед), рассказывая свой роман _как-то стремительно, не переводя дыхания, от своего собственного имени, тогда как люди должны были бы говорить и действовать сами за себя_. Я всегда был убежден, что если я поставил людей разыгрывать пьесу, то это, так сказать, уже их дело, а не мое. В этом случае, если Вы действительно подготовили значительную ситуацию вроде смерти Бэзила, искусство обязывает Вас извлечь из нее как можно больше. Такая сцена сама по себе должна составить главу. Врезавшись в память читателя, она будет чрезвычайно способствовать успеху книги. Представьте себе, что Вы излагаете это печальное событие в письме к другу. Разве Вы не напишете, как Вы шли к больному по шумным многолюдным улицам? Разве не расскажете, как выглядела его комната, происходило ли это днем или ночью, было ли на небе солнце или луна и звезды? Разве вы не запомнили бы, какое сильное впечатление произвела на Вас минута, когда Вы в первый раз встретили взгляд умирающего, и какие странные контрасты поразили Вас вокруг? Я не хочу, чтобы в романе Вы рассказывали об этом _сами_, но я хочу, чтобы это в нем было. Вы извлекли из этой ситуации не больше того, что можно было сделать в каком-нибудь оглавлении или театральном либретто, в которых кратко изложено содержание трагедии.

Если говорить о чисто техническом мастерстве, то, по-моему, все главы должны быть короче. Кроме того, Вам следует тщательнее отделать переходы от повествования к диалогу и обратно. Далее, Вы должны взять на себя труд припомнить главные вехи Вашей повести и сделать эти места отчетливее и рельефнее всех остальных. Но даже после этих изменений я не уверен, что роман привлечет к себе заслуженное внимание, если его напечатать хотя бы такими ежемесячными частями, какие позволяет объем "Фрэзера". Даже если роман оживить таким образом, отдельные его части, на мой взгляд, не произведут должного впечатления. По-моему, он построен так, что его нужно читать "в один присеет". Если издать Ваш роман в двух томах, он, мне кажется, вполне сможет претендовать на успех и, по всей вероятности, заслужит признание. Но я полагаю, что его следует тщательно отшлифовать, о чем я уже упомянул (и это не внешнее украшение, а нечто совершенно необходимое для настоящего произведения искусства).

Постарайтесь не возненавидеть меня. Я могу позволить себе, чтобы меня ненавидели некоторые люди, но я недостаточно богат для того, чтобы предоставить эту роскошь Вам.

Искренне Ваш.

157

ЭРНЕСТУ ХАРТУ *

...Ежегодная встреча, от которой я никак не могу отказаться, помешает мне присутствовать на собрании в будущую субботу и (следовательно) поддержать резолюцию. Я знаком с положением неимущих больных в работных домах не со вчерашнего дня, и я давно уже стараюсь своим пером привлечь к ним внимание и сочувствие. В Англии мало ненормальных явлений, которые казались бы мне такими же ужасными, как никем не контролируемое существование множества богаделен вместе с постоянно распространяющимся привычным недоумением по поводу того, что бедняки предпочитают заползать в углы и умирать там, нежели гнить и разлагаться в этих отвратительных притонах...

Вы знаете, каковы эти заведения, и мужественно заявляли о том, каковы они, и Ваши слова пробудили не менее семерых знатных спящих *. Если будет объявлена какая-либо подписка для достижения целей нашей ассоциации, не откажите в любезности подписать меня на двадцать фунтов...

158

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

"Февраль" 1386 г.

...Некоторое время я чувствовал себя очень плохо. Ф. Б. написал мне, что при таком пульсе, как у меня, совершенно необходимо проверить сердце. "Недостаток мышечной энергии в сердце", - сказал Б. "Всего лишь повышенная раздражимость сердца", - сказал приглашенный на консультацию доктор Бринтон с Брук-стрит. Я ничуть не огорчился, ибо заранее знал, что все это, без сомнения, вызвано одной причиной, а именно, ослаблением какой-либо функции сердца. Разумеется, я не настолько глуп, чтобы полагать, будто за всю свою работу не понесу хоть какого-либо наказания. Притом я уже некоторое время замечаю, что стал менее бодрым и жизнерадостным, другими словами - изменился мой обычный "тонус". Однако возбуждающие средства уже привели меня в норму. Поэтому я принял предложение Чеппеллов с Бонд-стрит читать "в Англии, Ирландии, Шотландии или в Париже" в течение тридцати дней по пятьдесят фунтов за вечер; причем они берут на себя всю деловую сторону и оплачивают все личные расходы - в том числе и путевые издержки - мои, Джона и осветителя сцены, и стараются извлечь из чтений все, что можно.

Кажется, я начну в Ливерпуле в четверг на пасхальной неделе, после чего приеду в Лондон. Собираюсь читать в Челтенхеме (на свой собственный страх и риск) 23-го и 24-го этого месяца. Жить буду, разумеется, у Макриди.

139

УИЛКИ КОЛЛИНЗУ

Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,

вторник, 10 июля 1866 г.

Дорогой Уилки,

Я очень внимательно прочитал пьесу *. Интрига построена превосходно, сжатость пьесы просто замечательна, а диалог на редкость выразителен, остроумен, характерен и драматичен.

Однако из этой вещи никак невозможно искоренить и устранить риск. В ней рискованны почти все ситуации. Я не могу себе представить, чтобы английская публика способна была принять сцену, где мисс Гвилт в платье вдовы отрекается от Мидвинтера. А если даже эта сцена и пройдет, то все равно последнее действие в санатории не пройдет никогда. Все эти ситуации можно провести на настоящей сцене с помощью настоящих живых людей лицом к лицу с другими настоящими живыми людьми, которые будут о них судить, - все эти ситуации можно провести лишь в том случае, если Вам удастся _возбудить интерес к какому либо невинному существу, которое они ставят под угрозу, при условии, что это существо - молодая женщина_. А здесь нет никого, к кому можно было бы возбудить интерес. Кто бы ни играл Мидвинтера, он все равно не сможет вызвать этот спасительный интерес. Безнравственность всех остальных ничем не уравновешивается, и риск возрастает прямо пропорционально ее искусному нагромождению.

Я не хуже Вас знаю, что это - всего лишь мнение одного человека. Однако я твердо уверен в том, что досмотреть пьесу до конца публика не сможет, и потому не был бы Вашим другом, если бы закрыл на это глаза. Я представляю себе эту вещь на сцене. Затем я меняю свою точку зрения и играю сначала Мидвинтера, а затем мисс Гвилт. В обоих случаях запутанное и двусмысленное положение приводит меня в совершеннейший ужас, и я чувствую, что сыграть эти сцены не под силу не только мне, но даже никому из ныне живущих профессиональных актеров и актрис.

По поводу Ваших двух вопросов. Касательно первого у меня нет ни малейшего сомнения, что замена напечатанных страниц текстом рукописи будет бесспорным улучшением. Касательно второго я думаю, что все преимущества, которые даст непосредственное действие вместо рассказа о событиях, будут сведены на нет удлинением пьесы. В нынешней редакции пьесы рассказ о них не требует много времени, и они кажутся совершенно ясными. Кроме того, я думаю, что разыграть эти события будет гораздо труднее, чем о них рассказать...

По поводу "Треволнений тети Маргарет". Удивительно, насколько детали в таких вещах зависят от того, как их понимать. Мне ни на минуту не приходило в голову, что молодой человек бросает свои бумаги и обнимает Маргарет потому, что любит ее или любил ее когда-то. Я думал, он радуется, узнав, что она простила свою одинокую сестру. А ее нежность к ребенку я приписываю просто чувству облегчения и благодарности от того, что среди всех этих интриг и обмана так быстро явилось на свет невинное существо.

Относительно миссис Брукфилд. Передайте нашей мудрой приятельнице, что ее роман побывал в моих руках, а теперь находиться в руках Чепмена и Холла, которые собираются его опубликовать. Но автор "Тети Маргарет" на добрых пятнадцать лет моложе миссис Брукфилд, до такой степени на нее непохож и так от нее далек, что весь свет наверняка будет теряться в самых диких догадках.

Сборник пьес я пришлю Вам завтра с одним из сотрудников редакции. На будущей неделе я собираюсь быть в редакции в субботу в час дня. В десять минут третьего в указанную субботу я собираюсь приехать сюда. Не можете ли Вы поехать со мной?

Искренне Ваш.

160

ЧАРЛЬЗУ ФЕXТЕРУ

Гэдсхилл,

вторник, 4 сентября 1866 г.

Дорогой Фехтер,

Сегодня утром я получил ту часть пьесы *, которая кончается сценой на телеграфе, и уже прочитал ее дважды.