АнтиМетро, Буэнос-Айрес - Андрей Бондаренко

– Ха-ха-ха! – продолжили веселиться неизвестные личности, одетые, впрочем, очень хорошо, стильно и дорого. – Какая пикантная и весёлая курочка!

«Золотая молодёжь, мать её», – незлобиво известил внутренний голос. – «Таким хамам трамвайным начистить наглые физиономии – самое милое и благородное дело. В том смысле, что и сам получишь удовольствие, да и для противоположной стороны это будет, безусловно, полезным…».

– Тёма, не тяни! – попросила Татьяны. – Сделай этих наглых засранцев!

– Как скажешь, милая жёнушка, – лениво передёрнул плечами Артём. – Как скажешь, дорогая…

Он – отточенным движением – выхватил из кармана куртки пистолет (естественно, с заранее снятым предохранителем), и, нажав на спусковой крючок, прострелил усатому типу правое плечо. Винчестер предсказуемо упал на землю.

– Всем лечь! – от души рявкнул Артём и для пущего порядка выстрелил в лобовое стекло автомобиля. – Лечь! Кому сказано?! Руки и ноги вытянуть в стороны! Быстро! Амазонка, не лови ртом ворон, подбери ружьишко…

Пьяные молокососы, оперативно состроив кислые физиономии, покорно опустились на пожухлую, жёлто-бурую траву пампы.

– Я тебя, снайпера, в тюрьме сгною! – болезненно всхлипнув, пообещал усатый мужичок. – Мой папаша трудится в Буэнос-Айресе районным прокурором. Так что, кранты тебе, ухарь наглый! Лет на восемь-десять, как миленький, загремишь в тюрягу…

– Это, дружок, полностью исключается, – заверила Таня, подбирая винчестер, после чего резко крутнулась на месте и от души влепила молодому человеку каблуком сапога по копчику.

– А-а-а! Больно! – взвыл усатый. – Кто вы такие, чёрт побери?!

– Слышал, родной, про кровавый и беспощадный «Эскадрон смерти»? – кротко улыбнулась Таня. – Так, это мы и есть…. Парни! Ну-ка дружно приподняли головы и посмотрели на мой значок. Глядим очень внимательно…. Всё понятно? Проняло?

Судя по всему, золотую молодёжь проняло по-настоящему.

– Отпустите нас, пожалуйста, добрые сеньор и сеньора, – испуганно забормотал парнишка, ранее сидевший за рулём джипа, после чего громко испортил воздух.

– Вот же, вонючка мерзкая! – возмутился Артём. – Совсем обалдел от страха…. Ладно, уговорили, отпускаем. Поднялись, расселись, вытерли слюни и сопли, завели мотор и уехали. Раненого позже перевяжете. Ну, долго ждать? Быстрее, орланы обделавшиеся, пока я не передумал….

Надсадно взревел мотор, и джип начал стремительно, высоко подпрыгивая на бугорках и кочках, удаляться в сторону шоссе.

– А их шофёр, герой вшивый, даже описался от страха! – смешливо прыснула черноволосая Исидора. – А вы, правда, из «Эскадрона смерти»?

– Временно приписаны, – кратко пояснил Артём, а про себя подумал: – «Безусловно, в нашей новой знакомой течёт и благородная индейская кровь. Процентов так двадцать пять, никак не меньше…. И одета она странновато для молоденькой и симпатичной девушки – под классического ковбоя из голливудского вестерна: широченные кожаные штаны с разрезами по бокам, замшевая куртка, украшенная во многих местах длинной коричневой бахромой, чёрная широкополая шляпа, яркий шейный платок.… А, вот, большого пистолета в нарядной кобуре, щедро украшенной серебряными нашлёпками, почему-то не наблюдается. Непорядок, однако!».

Исидора вытащила из мятой пачки тёмно-коричневую сигарету, щёлкнув зажигалкой, прикурила и, ловко выпустив изо рта идеально-круглое кольцо дыма, неожиданно заявила:

– А я лично знакома с доньей Мартиной Сервантес-Рамос! Она каждый год приезжает к нам в стационарный лагерь, расположенный на излучине Рио-Рохо.

– Зачем?

– На могилу своей матери, легендарной сеньоры Марии Сервантес, которая завещала похоронить себя на обрывистым берегу Рио-Рохо, под древним кебрачо[19]. Донья Мария очень дружила с жителями пампы. Её все так и называли – «сеньора-гаучо»…. Кстати, – девушка внимательно посмотрела на Татьяну, – вы немного похожи – и на донью Марию, и на сеньору Мартину. Чувствуется порода Сервантесов…. Я угадала?

– Да, Исида, угадала. К чему, собственно, скрывать? А ты сможешь проводить нас к могиле сеньоры Марии? Хочу, вот, поклониться…

– Без проблем! Лошадка немного отдохнёт, попьёт водички и поедем. Наши вам будут рады. Встретят приветливо, накормят. Только, пожалуйста, не надо ничего говорить про «Эскадрон смерти». Не любят гаучо всякие государственные структуры, так издавна повелось. Не нами заведено, не нам и переиначивать…

Через два с половиной часа они подъехали к могучему кебрачо, величественно нависавшему над тёмными и неспокойными водами Рио-Рохо. Дерево поражало – высоченное, разлапистое, многоярусное.

– Это единственное кебрачо на многие сотни миль вокруг, – с гордостью в голосе сообщила Исидора, спрыгивая с лошади. – Наша местная достопримечательность такая. В верхних «этажах» кебрачо живут птицы, включая диких уток и гусей, белохвостых орланов и соколов. На серединных обитают всякие мелкие животные – грызуны, обезьянки, ящерицы, гигантские пауки, змеи. А нижний ярус – безраздельная вотчина пятнистых ягуаров. Естественно, когда поблизости нет людей…. Этому конкретному дереву, наверное, лет восемьсот пятьдесят, оно хорошо «помнит» великое царство кечуа и приход первых испанских конкистадоров. Кебрачо растут только в тех местах, где чистые грунтовые воды подходят близко к земной поверхности. Поэтому рядом с этими загадочными деревьями всегда можно найти родники с хрустально-чистой питьевой водой, или, если повезёт, даже глубокие колодцы, выкопанные и обложенные каменными плитами – многие сотни лет тому назад – древними индейцами…

Чуть в стороне от кебрачо выстроились в неровный ряд восемь буро-зелёных палаток, в отдалении паслось большое коровье стадо и пара десятков разномастных лошадей. Вскоре к вновьприбывшим подошли живописно-одетые и загорелые до черноты мужчины-гаучо, завязалась – под тёмно-коричневые, непривычно-длинные сигареты – неторопливая беседа о всяких разностях.

– А где же могила доньи Марии? – тихо спросила Таня.

– Возле реки, – махнула рукой Исидора. – Пойдёмте, я вас провожу. Там, как раз, гуляет старая Изаура. Она слепая и… немного сумасшедшая. Уверяет, что дух покойной сеньоры Марии иногда разговаривает с ней.

В пяти-шести метрах от крутого речного обрыва в землю была тщательно вкопана гладкая базальтовая плита, на которой – неровными буквами – было выбито: – «Мария Сервантес. Сеньора-гаучо. Гордость Аргентины». Рядом с чёрной плитой на грубой деревянной скамеечке сидела совершенно седая старуха в чёрных очках.

– Ола, Изаура! – ласково улыбнулась Исидора. – Я привела гостей. Они хорошие и смелые.