История Нового времени. Эпоха Возрождения - Сергей Нефедов

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

И обратились поганые в бегство и побежали.

Сыны же русские силой святого духа гнали

и убивали их, точно лес рубили,

точно трава под косой подстилается.

Жизнь сама собой определила действия московского князя: Ольгерд пришел к Москве с мечом и, стало быть, приходилось сражаться с ним и с Тверью. На отдохнувшую было от нашествий Русь снова обрушились бедствия войны; по обычаю, перенятому от татар, литовские, тверские и московские полки жестоко опустошали земли противника, убивали и гнали в полон крестьян. На стороне Москвы сражались князья суздальские, ярославские и ростовские: они так же, как и московский князь, не считали Ольгерда освободителем; с помощью этих князей Дмитрий в 1375 году осадил Тверь и заставил Михаила тверского признать зависимость от Москвы. Ольгерд не смог помочь своему союзнику: его отвлекала война с Орденом.

В Орде в это время продолжалась смута – и ее попытки вмешаться были отвергнуты Москвой. С 1374 года Дмитрий перестал платить Орде дань, и это вызвало гнев сильнейшего из татарских эмиров, Мамая. Мамаю принадлежали степи от Волги до Днестра, и он правил от имени подставных ханов, свергая и ставя их на престол. За Волгой шла война между многими ханами, эмирами и беками, и время от времени оттуда вырывались грабившие Русь орды. В 1377 году эмир Араб-шах совершил набег на Нижний Новгород и на реке Пьяне, заставши врасплох, разбил московскую рать. В следующем году Мамай попытался заставить Дмитрия платить дань и послал на Москву эмира Бегича с пятью туменами татарской конницы. Князь Дмитрий вышел навстречу с московскими полками и остановился за Окой, на реке Воже; 11 августа татары переправились через Вожу и многотысячной конной лавой обрушились на русские полки – но русь выстояла, Бегич и четыре эмира погибли в злой сече, и татары впервые бежали перед русскими.

Мамай понял, что надо собирать всю Орду; он заключил союз с сыном Ольгерда Ягайло и в августе 1380 года двинулся на Русь "в силе несметной". Великий князь созвал всеобщее ополчение – не только князей и бояр с конными дружинами, но и пешее крестьянское воинство; на берегах Оки собралось большое войско; пришли даже два брата литовского князя с полками западной Руси – но не было дружины рязанского князя Олега, испугавшегося "несметной силы" татар. Татары были действительно сильны: со времен Бату-хана ни одно войско не решалось меряться силой с Ордой, и ужас татарского нашествия все еще жил в памяти народов. Чтобы укрепиться духом, князь Дмитрий перед отъездом к войску посетил святого старца Сергия, настоятеля Троицкого монастыря. Старец благословил князя на битву и послал вместе с ним двух воинов-монахов, Пересвета и Ослябю; войско двинулось в степь и 7 сентября переправилось через Дон, уничтожив за собой мосты. Отступать было некуда, оставалось одно: победить или умереть; полки выстроились на Куликовом поле за Доном, в центре стояла пешая рать, по бокам – конные дружины, за левым флангом в зеленой дубраве затаился засадный полк во главе с воеводой Дмитрием Волынцом. Вечером князь Дмитрий объехал полки: "Братья мои милые, – говорил он воинам. – Уже, братья, ночь пришла, приблизился день грозный. В эту ночь бодрствуйте и молитесь, мужайтесь и крепитесь, господь с нами, сильный в битвах…" Утром, когда показались татары, Дмитрий, поменявшись одеждой с боярином Бренком, приказал ему стоять под черным княжеским знаменем, а сам встал в первый ряд воинов: "Хочу с вами общую чашу испить, – сказал он ратникам. – И той же смертью умереть за святую веру христианскую. Если же умру, то с вами, если спасусь – то с вами!" Из татарских рядов выехал "злой печенег", богатырь Челубей, и начал похваляться, вызывая смельчаков на единоборство; навстречу ему выступил Пересвет в черной монашеской одежде; два богатыря, выставив копья, помчались навстречу, пронзили друг друга и мертвыми упали с коней на землю. "И сошлись грозно оба великих войска, – говорит сказание, – крепко сражались, жестоко друг друга уничтожали, не только от оружия, но и от великой тесноты под конскими ногами умирали… И третий и четвертый, и пятый, и шестой час крепко, неослабно бились христиане с погаными татарами. Когда же настал седьмой час дня, божьим попущением, ради грехов наших, начали поганые одолевать. Уже многие были убиты из сановитых мужей. Богатыри русские, и воеводы, и удалые люди, как деревья дубравные, клонились к земле под конские копыта. Многие сыны русские погибли. Самого великого князя тяжело ранили и сбили с коня; он же с трудом ушел с побоища, потому что нельзя было ему больше биться, и укрылся в чаще…" Татарская конница прорвалась на левом фланге; знамя великого князя пало, и одевший княжеские доспехи Бренк был зарублен татарами. "Поганые уже начали одолевать, христианские же полки оскудели – уже мало христиан, а все поганые. Видя же такой урон русских сынов, князь Владимир Андреевич не мог терпеть и сказал Дмитрию Волынцу: "Какая польза в стоянии нашем, какой будет у нас успех, кому будем пособлять? Уже наши князья и бояре, все русские сыны жестоко погибают от поганых, как трава клонятся". И сказал Дмитрий: "Беда, князь, велика, но еще не пришел наш час… потерпим немного до подходящего времени…" Сыны же русские в его полку горько плакали, видя своих друзей, побиваемых погаными, непрестанно стремились они в бой, точно званные на свадьбу, чтобы пить сладкое вино. Волынец же запрещал им, говоря: "Подождите немного, буйные сыны русские, будет ваше время, чтобы утешиться, есть вам с кем повеселиться!" Пришел восьмой час дня, южный ветер потянул позади… И закричал Волынец громким голосом: "Князь Владимир, наше время приспело, и час подходящий пришел!" И сказал: "Братья мои, друзья, дерзайте, сила святого духа помогает нам!" Единомысленные же друзья выехали из дубравы зеленой, точно соколы приученные оторвались от золотых колодок, ударили на великие стада журавлиные, на великую силу татарскую. А знамена их были направлены крепким воеводою Дмитрием Волынцом. Были они словно отроки Давидовы, сердца их были, как у львов, точно лютые волки напали на овечьи стада, и начали поганых татар немилостиво убивать. Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали на своем языке, говоря: "Увы нам! Русь снова перехитрила: меньшие сражались с нами, а добрые воины все сохранились!" И обратились поганые в бегство и побежали. Сыны же русские силой святого духа… гнали и убивали их, точно лес рубили, точно трава под косой подстилается…"

Мамай бежал с поля боя; непобедимая до тех пор Орда была побеждена – но сколь велика была цена победы. "Грозно, братья, зреть и жалостно видеть и горько смотреть на человеческое кровопролитие… – говорит сказание. – Трупы человеческие, как сенные стоги: быстрый конь не может скакать, а в крови по колени бродили…" Восемь дней победители считали и хоронили павших, и вышло, что в живых осталось меньше четверти. "И сказал князь великий: "Слава тебе, вышний творец, что помиловал нас, грешных, не предал нас в руки врагов наших… А вам, братья, князья, и бояре, и воеводы, и молодые люди, русские сыны, суждено лежать между Доном и Непрядвой на поле Куликовом, на речке Непрядве. Положили вы головы за землю русскую, за веру христианскую! Простите меня, братья, и благословите в сем веке и в будущем…"

ТОХТАМЫШЕВО НАШЕСТВИЕ

Трупы мертвых, повсюду лежащие,

церкви святые в развалинах,

от каменных храмов остались только

обгорелые стены, не слышно больше ни

церковного пения, ни звона колоколов…

После битвы на Куликовом поле Мамай бежал в причерноморские степи и собрал новое войско. Силы Орды были несметными, и в 1381 году Мамай снова пошел на Русь – но на берегах Калки внезапно был остановлен пришедшим из-за Волги ханом Тохтамышем. На месте, где когда-то русские князья сражались с монголами, произошла жестокая битва между татарами; Мамай был разбит, и Тохтамыш стал ханом Золотой Орды. В августе 1382 года объединенная орда двинулась на Москву – это нашествие было столь же страшным, как нашествие Бату-хана.

"В год 6890 было некое предвестье, – говорит летопись, в течение многих ночей являлось такое знамение на небесах: на востоке, перед раннею зарею, являлась некая звезда хвостатая в виде копья, иногда в вечерней заре являлось, а иногда – в утренней, и так повторялось много раз. Это знамение предвещало злое нашествие Тохтамыша на Русскую землю и горестное нападение татар на православных, как это и случилось, из-за гнева божьего за множество грехов наших.

Был тогда третий год царствования Тохтамыша в Орде, в Сарае, и в тот же год царствования своего послал он татар своих в Болгары, есть город такой на Волге, и повелел купцов русских перебить и гостей торговых пограбить, а лодки их с товарами захватить и привести их к себе на перевоз.