Распахни врата полуночи - Наталья Калинина

— Мне не хотелось бы вам мешать, но у меня возник к вам вопрос, очень для меня важный.

Парень приподнял одну бровь, выражая заинтересованность.

— Вопрос связан с одной из ваших песен. Наверное, вы подумаете, что я — одна из ваших поклонниц, использующих любой повод для знакомства с вами… — я произнесла последнюю фразу нарочито шутливым тоном и с улыбкой.

Молодой человек тоже улыбнулся в ответ и подпер кулаком щеку, глядя на меня снизу вверх своими изумительными глазами.

— Не буду вас обманывать — это не совсем так. То есть ваши песни мне нравятся, и как вы поете — тоже. Но вопрос связан с одной запутанной историей, в которую я попала. Это семейное дело… — да простит мне мама спекуляцию ее рассказом! — Мне кажется, именно вы помогли бы мне разобраться с некоторыми моментами…

Я говорила первое, что придет в голову, осознавая, что в его глазах наверняка выгляжу нелепо. Но парень вдруг рассмеялся и притворно вздохнул:

— Как жаль, что вы не одна из поклонниц. Потому что способ привлечь внимание, избранный вами, довольно интересен. Заинтриговали! Как вас зовут?

— Анна.

— Анна, а что, если мы выпьем кофе и спокойно поговорим?

— С удовольствием!

Мы вышли на улицу и заняли один из столиков, выставленных прямо на узкий тротуар, в первом же за библиотекой кафе. Я заказала апельсиновый сок, а молодой человек, представившийся Раулем, кофе со льдом.

— Это странная история, — начала я, намеренно стараясь не встречаться с ним взглядом, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли, в которые погружали его глаза-омуты. — Даже не знаю, с чего начать… Наверное, с того, что я — русская, приехала пару дней назад из Москвы.

— Русская? — перебил Рауль удивленно. — У меня мелькнуло подозрение, что ты — иностранка, потому что внешностью ты несколько отличаешься от наших девушек, но ты говоришь так чисто и правильно, что я все же принял тебя за местную.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Испанский для меня — второй язык, изучаю его с детства плюс работаю переводчицей. Но испанская кровь во мне тоже есть. Оказывается. Узнала я об этом сегодня — из письма, полученного от мамы. Но я к этому еще подойду.

Официантка принесла заказ. Я сделала паузу, чтобы обуздать мысли, которые вели себя своенравно, словно дикие жеребцы — скакали, волновались, разбегались. Но не в Рауле уже было дело. Сейчас я, постаравшись абстрагироваться от его внешней привлекательности и воспоминаний о голосе, думала лишь о том, чтобы ввести в курс дела незнакомого человека, от которого надеялась получить часть пазлов для моей зияющей дырами картины, передать все так, чтобы история не выглядела придуманной и излишне сериальной. Я посмотрела, как Рауль размешал сахар в принесенном кофе, а затем перелил горячий напиток из маленькой кофейной чашки в бокал, наполненный кубиками льда, сделала глоток сока и вернулась к рассказу.

— Все началось с того, что я получила странный заказ — перевести слова песни…

Он слушал меня внимательно, ни разу не перебил, лишь иногда отпивал маленькими глотками свой кофе и вскидывал бровь, если что-то его удивляло. Идеальный слушатель! Я больше не нервничала в его обществе, напротив, расслабилась и рассказала обо всем, даже о мамином письме. Только о вчерашнем ночном происшествии на фабрике умолчала, как не стала пересказывать и сны. Это показалось мне лишними деталями, которые бы лишали рассказ правдоподобности и возводили бы его в разряд фантастических.

— Интересно, — сказал Рауль после того, как я закончила, одним глотком допил кофе и вдруг, пристально посмотрев мне в глаза, задал тот вопрос, который поставил меня в тупик, но оказался в этой ситуации действительно уместным. Его вопрос оказался стержнем, на который предстояло нанизать все те происшествия-бусины, которые я, оказывается, держала в ладони и сейчас беспорядочно высыпала на стол.

— Анна, а какова цель твоих поисков? Кем ты являешься в этой истории? Играешь ли ты по своим правилам или тобой кто-то управляет?

Действительно… Увлекшись игрой, я позабыла о своих первоначальных опасениях: ведь и мне казалось, будто мной управляют.

— Моя цель — разобраться в том, что происходит, — ответила я. — Хотя… Это, наверное, не самое главное. Сейчас, после того как я прочитала мамино письмо, мне необходимо узнать всю историю. Ради мамы и ради себя. А вдруг мой дед еще жив? Мне бы хотелось с ним познакомиться! Может, он даже не знает, что у него есть внучка!

— Или, напротив, уже знает, — задумчиво проговорил Рауль.

— Что ты хочешь этим сказать? — встрепенулась я и от волнения чуть не опрокинула стакан с остатками сока.

— Просто предположение, — пожал Рауль плечами и напомнил: — У тебя был ко мне какой-то вопрос.

— Да. Прости, я отнимаю твое время. Но эта песня, которую мне прислали, существовала раньше и ты ее просто перепел или она твоя?

— Моя, написанная недавно. В основу легла история, случившаяся в наших местах. Очень романтичная, она как-то сама собой сложилась в песню.

— Вот эта история меня и интересует!

— Она довольно известна в поселке, — начал Рауль, отставляя пустой бокал из-под кофе. — Расскажу то, что знаю, но если тебя заинтересуют подробности, могу расспросить у моей матери. Сама трагедия произошла накануне гражданской войны, но берет начало несколькими годами раньше. Наверное, ты уже видела заброшенную фабрику в конце поселка?

— Да. Я остановилась в доме, находящемся неподалеку.

— Уж не в доме ли, носящем имя Пепиты? — вдруг усмехнулся парень и, поставив локти на стол, подпер кулаками подбородок. На лице его отражалось любопытство, похожее на любопытство школьника, предвкушающего демонстрацию занятного опыта.

— Да. В том самом. А что?

Рауль вновь усмехнулся и покачал головой:

— Так я и подумал. И как? Не страшно?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Говорят, что в доме иногда появляется призрак одной из его хозяек. Аны Марии. Сказки, конечно. Какие призраки — в наше время! — рассмеялся Рауль.

Мне же, если честно, стало не по себе.

— Как я уже сказал, история началась несколькими годами раньше гражданской войны и связана она с семьей владельца фабрики — Луиса Сербера. Эта семья обладала достаточными средствами: фабрика стекла, построенная в конце девятнадцатого столетия еще отцом Луиса, в начале двадцатого века приносила хороший доход. У Луиса было два сына — младший Рамон и старший Хайме. Братья между собой отлично ладили, тем более что разница в возрасте между ними казалась незначительной, год или два, так что росли они практически как близнецы. Но когда братьям исполнилось по двадцать с чем-то лет, между ними пробежала кошка. Вернее, женщина — с кошачьими глазами.