Распахни врата полуночи - Наталья Калинина

— Киска? Малыш?

Неужели я сделала это — вошла в заброшенное фабричное здание не во сне, а наяву? Наверное, если бы я смотрела на себя со стороны, я бы изумилась. Но сейчас мной двигало лишь беспокойство за котенка, и о собственных страхах я забыла. Еще вдруг подумалось, что страх за другое существо — мое слабое место. Если бы кому-то понадобилось заманить меня в такое страшное для меня место, как фабрика, он бы мог в качестве хода-ловушки использовать это.

— Кис-кис-кис, — вновь позвала я, шагая в темное, пахнущее сыростью и пылью помещение и спешно вытаскивая из кармана мобильник, чтобы осмотреться.

Но едва не повернула обратно: тишина в альянсе с глубокой темнотой — что может быть более пугающим? Я торопливо нажала на кнопку мобильного, заставив экран засветиться, и почувствовала себя немного увереннее.

— Котенок, где ты? Что с тобой?

Я двинулась вперед маленькими неуверенными шажками, освещая себе путь слабым светом от зажатого в дрожащей руке мобильного. Тишина была такой глубокой, что мне казалось, будто я слышала учащенный стук своего сердца. Оно хронометром отсчитывало мои шаги, звук которых глушил толстый слой пыли или высохшей до нее земли. Казалось, будто иду я по муке. А может, эта фабрика и имела отношение к производству муки? Как знать.

— Котенок, маленький… Малыш, отзовись!

Куда он исчез? Если бы что-то с ним случилось, я бы нашла его тут, лежащим в пыли. Ведь, судя по тому, что котенок взвизгнул почти сразу после того, как скрылся в этом помещении, убежать далеко он не мог. Остается надеяться, он не покалечен, а лишь напуган и забился в какую-то щель. Только я так подумала, как слева от меня послышался легкий шорох. Я резко повернулась. Свет мобильника выхватил высокую фигуру в плаще с накинутым на голову капюшоном, которая стояла рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. От неожиданности я вскрикнула и выронила телефон. Я не столько услышала, сколько почувствовала по всколыхнувшемуся воздуху, что этот «кто-то» двинулся ко мне. Не дожидаясь, когда он приблизится, я развернулась и бросилась к выходу.

Ужас заключался в том, что в темном помещении я потеряла ориентацию. Слепо тыкалась в стены в поисках ворот, но вокруг были лишь сырые камни. Я металась в этом каменном мешке, будто накрытая банкой муха. Билась о стены, но единственное, чего достигала, — того, что теряла рассудок от страха и паники. Мне то и дело казалось, будто ужасная фигура в капюшоне вот-вот поймает меня за руку. И тогда… Что будет тогда, я, к счастью, не успела додумать, потому что ладони наконец-то коснулись шершавого дерева. Я с силой толкнула ворота и вывалилась на темную улицу.

Не помню, как добежала до дома. Домчалась за считаные минуты. Наверное, еще никогда в жизни я не развивала такую спринтерскую скорость. Остановилась лишь возле калитки — чтобы отдышаться и вытащить ключи. Они звенели где-то в глубине кармана, но я все никак не могла их найти, дрожащие пальцы путались в легкой ткани и, когда нащупывали ключ, не могли его подцепить.

— Анна, ты? — окликнули вдруг меня.

Оглянувшись, я увидела сеньору Кармен, под ручку с мужем идущую по направлению к дому.

— Кармен! Хуан! — обрадовалась я, бросаясь соседям навстречу. И замолчала, не зная, как и что сказать. Слишком много потрясений на сегодня. Слишком много…

— Девочка, что-то случилось? — поняла и без слов соседка. — Пойдем к нам! Расскажешь.

Я не стала возражать, потому что человеческое общение — это то, что мне сейчас было нужно.

VIII

Несмотря на эмоциональные потрясения, проспала я ночь очень крепко и без сновидений.

Страхи, которые в сумерках выросли до размеров великана, утром съежились и стали не больше воробья. Это ночь, рисуя тенями, создает монстров, которые дневным светом стираются, будто ластиком. Сейчас, думая о случившемся на фабрике, я не испытывала ужаса, напротив, мне даже было немного смешно. Я подтрунивала над собственной пугливостью. Ведь та фигура, что мне привидилась, скорее всего являлась игрой моего воображения. У страха глаза велики. Ну право, кто мог бы находиться в заброшенном здании? Никого там не было! Никого.

Мне стало жаль утерянного мобильного, но все же, пусть я и посмеивалась все утро над своим испугом, возвращаться на фабрику ради того, чтобы поискать там телефон, я не решалась. По-крайней мере, в одиночестве. Разве что попрошу о помощи старика Хуана. Мобильный мне был необходим: в нем остались многие контакты.

Вчера я не стала рассказывать соседям о своих приключениях, отговорившись тем, что немного заблудилась и потому разволновалась. Не знаю, поверили ли они мне или просто сделали вид, но эту тему больше не поднимали. Кармен пригласила меня составить им компанию за ужином, и я согласилась. Приготовленные на гриле свежие овощи (сладковатый сочный лук, зеленый и красный перец, цуккини и дольки картофеля) и свиные ребрышки оказались великолепны. А еще великолепней было ароматное вино, которое Хуан щедро подливал мне. И хоть я выпила два бокала, не почувствовала даже легкого опьянения. Мы говорили на отвлеченные темы, в основном рассказывали о своих семьях. Я — о родителях, Кармен — о своем сыне и внуке. В какой-то момент наш разговор коснулся поселка, и я, упомянув о том, что ходила на фотовыставку, поинтересовалась, не знакома ли Кармен с некой Пилар Морено Гомес — женщиной, подарившей библиотеке фотографию. Кармен задумалась, но потом сказала, что знакомых Пилар в этом поселке у нее нет.

— Кстати, ты спрашивала о доме! — воскликнула моя соседка, я разволновалась, предвкушая занимательный рассказ. — Много узнать мне не удалось, не обольщайся… — остудила она мой пыл, убирая со стола остатки ужина и выставляя печенье и шоколадные конфеты. Но потому, как блестели у нее глаза, стало понятно, что кое-что интересное она для меня приготовила.

Со слов Кармен, здесь когда-то жила старая вдова Кристина Родригес Паласиос, и после ее смерти дом семь-восемь лет простоял пустым. Когда-то очень давно Кристина была замужем за неким Рамоном Сербера. Он, будучи старше жены, умер в начале восьмидесятых в возрасте семидесяти пяти лет. Кристине тогда, говорят, едва исполнилось пятьдесят. Детей у супругов не было. Замуж Кристина больше не выходила, так и прожила в одиночестве до самой смерти. «Фамилия ее мужа — Сербера — известна в поселке. Его семья была довольно состоятельная. Им принадлежала фабрика стекла, которая стоит заброшенной уже много лет». Я поблагодарила Кармен за интересный рассказ, записала на всякий случай на листочке названные имена и решила, что сама поищу в библиотеке информацию о фабрике и семье, ею владевшей. В тот момент мне подумалось, что Петр отправил меня сюда ради того, чтобы я расследовала эту историю. Почему мне так подумалось — не знаю. Интуиция. Еще я спросила Кармен об этом Петре — как он выглядел, жил ли в доме, в котором поселил меня, как долго пробыл в поселке. Соседка описала моего благодетеля так же, как Савелий. Ответила, что Петр в доме не жил, а где останавливался — она не знает, что видела она его лишь один раз. Он попросил ее об услуге, заплатил и тут же уехал.