Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Зуммер упорно тянул и тянул свою тонкую, зудящую ноту, и Ник попытался-таки открыть глаза — увы, безуспешно. Затем смутно, но безошибочно капитан понял, насколько туго приходится его судну; то, что он принял за гул в ушах, на самом деле объяснялось ревом, с которым шторм трепал надстройки буксира.

Он приподнялся на локте, морщась от боли в каждом суставе измученного тела. Даже сейчас глаза не желали открываться, поэтому микротелефонную трубку пришлось искать на ощупь.

— Капитана на кормовой мостик!

В голосе Дэвида Аллена читалось нечто такое, что сразу вздернуло Ника на ноги.

Когда он наконец доковылял до юта, к нему с благодарностью и облегчением обернулся старпом:

— Слава Богу, вот и вы, сэр!

Ветер обнажил море, сдернул с него верхний покров, разодрал волны в клочья белесой пены и перемешал их с ливнем из градин и мокрого снега, заставляя все это месиво плашмя лететь поперек бухты.

Ник бросил взгляд на анемометр и махнул рукой: бесполезно. Стрелка застыла на верхней границе. Бред какой-то… Ветер скоростью сто двадцать миль в час? Такого не бывает, прибор, надо полагать, повредило первоначальным порывом, и Ник отказывался верить его показаниям. В противном случае остается лишь признать, что наступила катастрофа, ибо никто не может спасти океанский лайнер, когда скорость ветра уже не укладывается в шкалу Бофорта…

Тут буксирный канат дернул за штевень с такой силой, что «Колдун» встал на дыбы — или на задний плавник, если сравнить судно с танцующим дельфином, когда тот выпрашивает подачку. Палуба превратилась в почти вертикальный скат, по которому Ник не замедлил съехать. Приложившись по пути об управляющий пульт, он вцепился в штормовой леер.

— Надо рубить канат и уходить от берега!

Голос Дэвида Аллена был слишком высоким и громким даже в сравнении с какофонией ветра и воды.

Но ведь на борту «Авантюриста» люди… Бейкер и еще семнадцать человек. Ник молниеносно оценил ситуацию и понял, что даже два якоря-верпа могут не удержать лайнер.

Не отпуская леер, капитан уставился на бушующий шторм. С ветром летели застывшие брызги, мерзлые комья и ледышки, настоящая дробь — да куда там! картечь! — всаживаемая в упор. Армированное стекло мостика стонало под таким напором, «дворники» отказывались справляться с вязким снегом.

Сквозь штормовую мглу, в тысяче ярдов от них, все еще проглядывал корпус лайнера. Вернее сказать, не корпус, а некий более плотный участок на фоне завывающей, мельтешащей, белой дикости.

— Бейкер? — крикнул Ник в ручной микрофон. — Доклад!

— Начинает рыскать под ветром! Правый якорь тащит по грунту! — А затем, опередив мысли Ника, стармех добавил: — Шансы нас снять нулевые.

Это была прямая декларация, признание того факта, что с этого момента судьба Бейкера и его шестнадцати матросов напрямую определялась ближайшим будущим злосчастного судна.

— Это верно, — согласился Ник. — Снять мы вас не сможем.

Даже приближаться к неуправляемому, поврежденному лайнеру было смертельно опасно.

— Руби канат и уходи из бухты, — посоветовал Бейкер. — Пока «Авантюрист» не разметало по камням, мы попытаемся выбраться на берег. — После чего с юмором висельника добавил: — Только не забудь вернуться. Если, конечно, будет за кем.

В душе Ника, пробив плотные слои физической и психической усталости, вскипела злость. Злость при одной лишь мысли о том, что все, ради чего он так рисковал и страдал, вот-вот пойдет прахом, что он потеряет «Золотой авантюрист», а вместе с ним, наверное, и семнадцать человек, один из которых успел стать ему другом.

— Ты можешь дать питание на брашпили? — спросил он. — Будем верповать этого водохлеба. Прямо сейчас.

— Господи Боже! — воскликнул Бейкер. — Да у меня еще полтрюма затоплено…

— Судно моря не боится, судно берега страшится, — спокойно ответил Ник.

— Руль заклинило, управление ни к черту. Потеряешь «Колдун», а вместе с ним…

Ник решительно оборвал стармеха:

— Марш на лебедку, ты, квинслендский скотоложец!

Секундой позже «Золотой авантюрист» окончательно пропал из виду, скрывшись за сплошной пеленой бурана.

— В машине! — Ник вызвал на связь второго помощника стармеха и решительно отдал приказ: — Отключить блокиратор. Передать прямое управление мощностью на мостик.

— Есть передать управление.

Чувствительными, как у пианиста, пальцами Ник коснулся лоснящихся рукояток из нержавеющей стали. Отклик «Колдуна» был мгновенным. Буксир развернулся, скулой отбросив толстенный пласт воды, которая с грохотом захлестнула надстройку.

— Человек на брашпиле, — доложил Красавчик Бейкер почти скучающим тоном.

— Ждать команду!

И Ник толкнул рукоятку дросселя.

В этом белом аду нечего было и мечтать о визуальной ориентации: весь окружающий мир превратился в кипящий котел, поверхность моря пошла рваными белесыми вымпелами; из-за дикого рысканья и качки даже сила тяжести, казалось, потеряла способность диктовать, где верх, а где низ.

Измученный мозг Ника начал проявлять первые, пока еще слабые признаки головокружения. Он немедленно переключил внимание на компас и курсоуказатель.

— Дэвид, — сказал Ник, — примите управление.

Сейчас на штурвале должен был стоять кто-то бодрый и сообразительный.

«Колдун» неожиданно резко просел, и ребра Ника, которым уже успело прилично достаться, в который раз приложились о пульт. Он невольно вскрикнул от боли. Буксир наконец выбрал слабину каната, и тот его осадил на корму.

— Руль десять право, — скомандовал шкипер Дэвиду, чтобы привести «Колдун» носом к ураганному ветру. — Стармех, — затем сказал он в микрофон, сам понимая, как натужно звучит его голос из-за сильной боли в груди и ребрах, — соединить правый брашпиль, подобрать канат.

— Есть подобрать правым.

Ник задал номинальный шаг на винтах, затем медленно открыл дроссели, выводя машину на ее полные двадцать две тысячи лошадиных сил.

Придерживаемый за «хвост», подвергаемый пыткам в руках моря и ветра, «Колдун» пришел в бешенство и, в свою очередь, принялся кромсать и вспенивать волны громадными винтами. Буксир словно бился на привязи, вскидывал то корму, то форштевень под сумасшедшими углами, каждый шпангоут его корпуса дрожал от яростной вибрации, когда винты оказывались над водой и принимались с диким ревом месить воздух.

Нику пришлось плотнее стиснуть челюсти, чтобы не раскрошилась зубная эмаль, а когда он повернул голову, желая взглянуть на индикатор лага, то увидел лицо Аллена — белее инея и застывшее, как у мертвеца.