Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Дюжина кредиток в аккуратных пластиковых чехольчиках: «Америкэн экспресс», «Дайнерс», «Бэнк Америкэн», «Карт-бланш», «Херц», «Пан-Ам» и прочие. А самое главное — напротив них, в окошечке, — цветной фотоснимок. Три человека: сам Николас, глава семейства (в морской фуфайке, лицо бронзовое, волосы лихо развеваются), кудрявый мальчик с серьезными глазами и милой улыбкой (в спасательном жилете поверх ветровки) — и женщина. Саманта таких красавиц в жизни не встречала.

Девушка закрыла бумажник, аккуратно вернула его на стол и покинула каюту.

Дэвид Аллен вот уже минуты три тщетно вызывал по интеркому капитанскую каюту. Нетерпеливо похлопывая раскрытой ладонью по штурманскому столу красного дерева, он следил за тем, как сходит с ума окружающий мир за окном ходового мостика.

Почти два часа ветер без устали дул с норд-веста, ни разу не упав ниже тридцати узлов. Впрочем, «Колдун» — хотя и был связан с «Золотым авантюристом» буксирным канатом — до сих пор вполне беззаботно выдерживал сильное волнение, поднявшееся на входе в бухту.

Старпом выполнил полученный приказ: сначала поперек юта «Авантюриста» выстрелили нейлоновым бросательным концом, который был сращен с промежуточным шкентелем, а затем люди Бейкера выбрали его вместе с главным буксирным канатом.

Основную работу проделал брашпиль лайнера: он сам стягивал буксирный канал с лебедочного барабана, который располагался в подпалубном кормовом отсеке «Колдуна». Нитка каната проходила через буксирный клюз непосредственно под кормовым ходовым мостиком, где и стоял Дэвид, контролируя каждый дюйм хода и люфт барабана легкими прикосновениями к управляющим рычагам.

Опытный матрос способен управиться с массивным канатом сноровистее рыболова, который вываживает лосося в стремительных водах горной речушки: то притормозить сбег ленточным стопором, то позволить свободное вращение, выбрать слабину или туго набить канат с усилием в полтысячи тонн, — а в самом предельном, экстренном, случае можно ударить по кнопке гильотины, и тогда каленый стальной нож перерубит гибкое тело каната, мгновенно освободив буксируемое судно, которое, к примеру, могло уже безудержно тонуть, грозя гибелью своим же спасателям.

Работа требовала виртуозных навыков, и на все про все ушел добрый час, однако теперь буксировочная система была на месте.

Одним из важнейших ее компонентов была разгрузочная траверса, формой напоминавшая трехлучевую звезду. Два луча этой звезды посредством тросов были связаны со швартовными кнехтами, симметрично расположенными на корме по обоим бортам «Авантюриста».

Имелся также абсорбер из белого нейлона, чей диаметр в три раза превышал обхват бедра взрослого мужчины. Его эластичность позволяла поглощать резкие рывки, от которых стальной трос мог попросту лопнуть. И наконец, к третьему лучу траверсы через абсорбер был прикреплен собственно буксирный канат, чей коренной конец был заведен на «Колдун», который стоял в тысяче ярдов от берега.

Дэвид Аллен следил за тем, чтобы канат постоянно находился под достаточным натяжением, не допуская провисания, поскольку в противном случае тот мог бы зацепиться за какое-нибудь подводное препятствие на необследованном грунте и оборваться. Аккуратно регулируя шаг и обороты гребных винтов, старпом контролировал положение буксира по электронным циферблатам бортового лага, на которых высвечивалась скорость относительно дна и воды с точностью до одного фута в минуту.

Пока все шло как надо, а при каждом взгляде на лайнер Дэвид отмечал про себя, что откачиваемая вода вовсю фонтанирует из шланговых патрубков.

С другой стороны, последние полчаса он маялся от нетерпения, так как инстинкт моряка настойчиво говорил ему, что из опасного ветрового квадранта на них надвигается нечто особенное. Он даже вызвал по рации Бейкера, желая узнать, как продвигается работа на лайнере. Эта ошибка дорого ему обошлась.

— Тебе что, делать нечего? Какого дьявола ты меня из трюма дергаешь? Захотелось узнать, как поживает мой геморрой? Счет в последнем матче? Короче, сынок, когда закончим, тогда закончим, ясно? И уж я сам об этом сообщу. А ежели ты заскучал от безделья, то пойди поцелуйся с коком… И хватит пихать меня под руку!

Красавчик Бейкер с двумя своими людьми трудился в грязном, насквозь промерзшем румпельном отделении. Баллер руля заклинило в крайнем положении «лево на борт». Если не удастся оживить хотя бы аварийный привод, «Авантюристом» практически невозможно будет управлять при буксировке и уж тем более при снятии с мели кормой вперед. Громадный лайнер просто обязан слушаться руля, когда его потянет «Колдун».

Бейкер то орал на масляно отсвечивающие механизмы, то заискивал перед ними. Он ссадил приличный кусок кожи на кулаке, когда сорвался гаечный ключ, но все равно продолжал угрюмо работать, не удосужившись даже пососать пострадавшее место и успокоить боль. Кровь капала на головку ключа, застывая липкими потеками. Он бросил все свои профессиональные навыки на борьбу с упрямой, неподатливой стальной махиной. Не хуже старшего помощника знал он, что на них надвигается.

Ветер стих до скромных четырех баллов, умеренного бриза, который дул минут двадцать, и этого времени вполне хватило, чтобы на гребнях перестали сворачиваться барашки. А затем неторопливо сменил направление, став нордовым, и без дальнейших предупреждений и проволочек обрушился на бухту.

Шторм пожаловал, ревя как бык, срывал с моря одеяла белой пены, заставлял воду кипеть, словно в нее сунули раскаленную докрасна сталь. Он врезал по «Колдуну» так, что под воду ушел релинг левого борта. Сразу после этого сдерживаемую буксирным канатом корму тоже подтопило, и шпигаты не успевали справляться со своей работой.

Внезапный шквальный порыв застал Дэвида врасплох — старпом не успел вовремя дать полный вперед на левый винт, одновременно среверсировав правым, и буксир опасно увалился под ветер. Выправив ситуацию, Дэвид ударил по кнопке интеркома и, ожидая ответа из капитанской каюты, с нарастающим изумлением наблюдал за беснующейся стихией.

Ник услышал вызов как бы издалека, звук еле-еле проникал в одурманенную сном голову. Он попытался было встать и ответить, однако тело будто раздавило немыслимой тяжестью, а мозг работал столь же охотливо, как у впавшей в зимнюю спячку рептилии.

Зуммер упорно тянул и тянул свою тонкую, зудящую ноту, и Ник попытался-таки открыть глаза — увы, безуспешно. Затем смутно, но безошибочно капитан понял, насколько туго приходится его судну; то, что он принял за гул в ушах, на самом деле объяснялось ревом, с которым шторм трепал надстройки буксира.