Империя крови - Крис Уэйнрайт

— Что будем делать с ним, Мэгенн? — спросила правительница, позевывая.

По ее лицу было заметно, что пирушка продолжалась уже довольно долго, и властительница несколько притомилась.

— Как обычно? — склонила голову Мэгенн.

— Хм! Нет, пожалуй, не стоит, — потянулась правительница. — Сейчас война, не до потомства. Хотя… — Она задумалась на мгновение. — Пусть. Оставь его пока при себе. Этих мы скоро перебьем, может, тогда он нам и понадобится.

— Хорошо, повелительница, — вновь склонила голову Мэгенн, и во взгляде, направленном на него, варвар уловил хищный блеск, словно в лесной чаще мелькнули глаза голодного волка.

— Устала я что-то… — снова потянулась всем телом Энида. — Пойду, пожалуй, отдохну.

Она, пошатываясь, встала, и Мэгенн почтительно подхватила ее под руки.

— Да, вспомнила, — зевнула правительница. — Чтобы зря пищу не переводить, используем его завтра. Выживет, его удача, а нет — и пес с ним. Самцом больше, самцом меньше, какая разница? Или не так? — хихикнула она, поворачиваясь к Мэгенн.

— Разумеется, госпожа, — ответила та.

— Вот именно, — прервала ее Энида. — А сейчас немедленно спать, меня уже ноги не держат.

Она забросила руку на шею Мэгенн и, почти повиснув на ней, покинула зал. Варвар внимательно следил взглядом за уходившими женщинами.

«Что это с ней сталось? — недоумевал он. — Такая крепкая была девица. Спилась, что ли, от безделья? Совсем нет порядка у этих амазонок!»

Ему встречались, и нередко, мужчины, которых страсть к вину превращала в жалкую тень когда-то могучих воинов, но чтобы такое происходило с женщиной? Все же не какая-то там портовая шлюха…

Его раздумья прервал голос прислужницы:

— Пойдем, раб!

Вновь натянулась цепь, и киммерийца повели обратно по лестнице, потом по коридору, но уже в другую каморку. Его втолкнули внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась. Конан пристроился на соломе, наваленной в углу, и тотчас провалился в глубокий сон.

— У тебя есть дочка? — удивленно спросила Ингер.

— Да, — ответила Гнатена. — Во всяком случае, когда я родила ребенка и кормила полгода грудью, она была жива и здорова. Вот второй был мальчик, — вздохнула она.

— Понимаю, — кивнула девушка.

Когда у амазонок рождались дети, мальчиков сразу убивали, а девочек первое время держали вместе с матерями, но потом забирали от них, и они воспитывались со своими сверстницами под присмотром воспитательниц. Женщины возвращались к своим делам и больше никогда не встречались с дочерьми. Никто не знал своих родителей, а родители не знали детей. Правда, иногда сходство двух женщин бросалось в глаза, и это могло породить соответствующие сложности, но служительницы храмов и отряды стражи зорко следили за этим и тотчас же их разделяли: одну из женщин отправляли в другую деревню или в дальний отряд, чтобы они больше не встречались друг с другом. Так было с незапамятных времен, и амазонки воспринимали все это как само собой разумеющееся. Иногда, конечно, бывало, что материнский инстинкт проявлялся с особой силой, но тогда правители сурово наказывали непокорную. Ей могло повезти, и тогда она отделывалась поркой и заточением в темницу, но столь же вероятно она могла распроститься с жизнью во время церемониальных жертвоприношений.

Исключение в стране амазонок было сделано для царствующего дома: правительницы, ее сестер, если они были, а также для высших служительниц храмов, командиров больших отрядов, заодно исполнявших роль наместниц в городах и подчиненных им деревнях — в общем, для знати. Поэтому такие понятия, как мать, дочь или сестра могли применяться только в высшем обществе, а остальные амазонки были просто женщинами — охотницами, воительницами, прислужницами.

Другие дела, также необходимые для жизни: строительство домов и крепостей, прокладка дорог, шитье одежды и заготовка пищи на зиму — выполнялись всеми сообща под руководством старших женщин, которые кое-что смыслили в этом и потому считались носительницами знаний. Но прежде всего амазонки должны были быть храбрыми, выносливыми, умелыми воительницами, великолепно владеть копьем, дротиком, пращой и кинжалом. Воительницы считались высшей кастой, все стремились стать ими, и лишение звания воина за какую-либо провинность считалось среди амазонок самым суровым наказанием. Все девочки с раннего возраста обучались искусству обращения с оружием и верховой езде, умению найти пропитание в лесу и защититься от холода и снега. Страна амазонок была суровым краем, и таким же был характер большинства населявших ее женщин, что, ко всему прочему, умело поддерживалось служительницами богов и командирами.

Все здоровые женщины (а других в стране не было, потому что рожденных с какими-нибудь изъянами тут же убивали, как и мальчиков) независимо от положения и происхождения должны были выполнить Главную Обязанность. Она состояла в том, что один или два раза в жизни женщина проводила время с мужчиной, чтобы не исчез род отважных воительниц, и не оскудела их земля. Других отношений с самцами, как презрительно именовали мужчин амазонки, у суровых обитательниц Северных Холмов — так они называли эти покрытые густыми лесами горы, рассеченные долинами с множеством озер и полноводных рек, — не было. Мужчина считался грязным, презренным и бесполезным существом, годным лишь для продолжения рода, гладиаторских боев во время праздников да тяжелых работ на строительстве пограничных укреплений и добыче камня, причем правительницы старались, чтобы это происходило как можно дальше от селений амазонок.

Меньше встречаются — меньше соблазнов, так считали женщины из знати и были совершенно правы, потому что многие из них исполняли Главную Обязанность несколько чаще, чем предписывалось обычаями, и бывало, что мужчина, прежде чем попасть в Зал Таинства, где должен был дать начало новой жизни, долгое время проводил в храме у старших служительниц, которые определяли его пригодность к этому чрезвычайно важному делу.

Некоторые проверявшие, случалось, входили во вкус, но обычно тайная служба и знатные амазонки старались не оповещать об этом остальных, если, конечно, не преследовали каких-то других целей. Вот когда сведения о проступках соперницы можно было использовать в продвижении наверх или, что бывало нередко, в борьбе за трон — тогда весь поток обвинений выплескивался в общество, которое обычно горой вставало за сохранение обычаев и традиций.

— Я хочу спросить, — неуверенно начала Ингер. — Мне показалось… Показалось, что быть с мужчиной… — Она замялась, но Гнатена пришла ей на помощь: