Золотая лихорадка - Ю Мири

— Прости меня… — Его голос был словно зола от сожжённых денег.

Электронная музыка, издаваемая игральными автоматами CR-Отличник-S7, CR-Весёлая Карусель-S5 и другими машинами патинко, приводила подростка в состояние Радостного волнения и душевного подъёма, он оглядывал зал с желанием преподать урок сотрудникам и клиентам, чтобы они знали, кто теперь держит в руках управление «Вегасом». Его дед начинал с «Дворца драгоценных шариков» в «золотом квартале» и расширил дело, добавив три филиала, ещё четыре открыл отец. До той поры, когда он в восемнадцать лет унаследует бизнес, нужно будет постараться сохранить все восемь филиалов, а потом он станет расширяться, добавляя по филиалу каждый год, в его планах было создать самую крупную сеть игровых залов. Управлять не так уж трудно. Ему говорили, что только в «Вегасе» годовой оборот составляет приблизительно три миллиарда иен, а группа «Икарус» в целом даёт двадцать миллиардов, и важно только, чтобы доходы всегда превышали затраты. Подросток читал литературу о менеджменте в сфере индустрии патинко, и ему понятны были рекомендации по практическому ведению дел. Надо только, чтобы Сугимото каждый месяц предоставляла ему сведения о балансе в каждом филиале, и, если прибыль в каком-либо из них станет снижаться, следует придумать меры по устранению причины. «Так-то, ещё много чему надо поучиться, здесь наука потрудней, чем в школе!» — Подросток притворно себя журил, чтобы подавить настроение гордого самодовольства, и в то же время не спускал глаз с Хаяси, ходил между автоматами.

С самого дня основания компании Хаяси вот уже сорок лет служил там «доктором-крючкоправом»[11] и был главным менеджером всей «Группы Икарус». Хидэтомо по-настоящему взялся за дела компании после того, как умер его отец Хидэтада, и с тех пор прошло всего лишь шесть лет. Хидэтомо решил не только поменять название «Дворец драгоценных шариков» на «Вегас», но и осуществить там полную реновацию, всё перестроить на современный лад. Хаяси возражал: такой бизнес, как игровые залы патинко, теснейшими узами связан с местными условиями окружающих кварталов, и, пока «золотой квартал» не превратился в модный современный район города, подобно Исэдзаки или Мотомати, реновация лишена всякого смысла. Хидэтомо не внял этому, зал второго этажа он полностью ориентировал на женскую часть посетителей и половину автоматов объявил «зоной для некурящих». С самого дня открытия в витринах были выставлены призы: кулоны от «Тиффани», кольца и прочие ювелирные изделия от «Картье», сумки и кошельки от «Прада» и «Гуччи», духи и косметика от «Шанель» и «Диор». Но расчёты Хидэтомо не оправдались, и число посетительниц выросло незначительно, зато завсегдатаи стали обходить перестроенное заведение стороной. Через три месяца после открытия понадобилось принимать специальные меры, чтобы вернуть прежнюю клиентуру, и дело кончилось тем, что завсегдатаев опять привязали к месту, введя дополнительный день «игр без ограничений». В результате через полгода заведение превратилось в уникальное место, где вопреки современнейшей внешней и внутренней отделке толпилась самая непритязательная публика мужского пола. Хотя Хидэтомо бахвалился: «Оборот вырос, не то что раньше!» — это был очевидный провал, если принять во внимание вложенные средства.

Хаяси ничего не стал говорить Хидэтомо про его промах, но всякий раз, когда заходила речь о переоборудовании филиалов в Татикава и Сангэндзяя, устроенных по старинке, он подбивал тамошних управляющих на решительный протест.

Осенью прошлого года на совещании руководства глава ещё одного переоборудованного филиала, находящегося у западного входа в Иокогамский вокзал, с гордостью заявил: «Наслаждайтесь — вот моё ключевое слово, я предоставляю им возможность играть и получать удовольствие от шопинга». На это Хаяси насмешливо заметил: «Деньги главное, деньги! Вам далеко до филиала в Татикава, это они дают самый высокий уровень прибыли».

«Хотя смена имиджа и превращение „Дворца драгоценных шариков“ в „Вегас“ успеха не принесли, в двадцать первом веке не обойтись без модернизации всех филиалов, только вот нелегко будет это осуществить, пока Хаяси занимает свой пост», — думал подросток. Послушается ли Хаяси, если перевести его в провинциальные отделения компании, в Фукусиму или в Окаяму? Подростку казалось, что послушается, потому что это же Хаяси, которого он с младенческих лет знает! Когда ему попадались сотрудники помоложе, они приветствовали его лишь взглядом, но никаких вежливых разговоров никогда не заводили.

Вчера он поднял сиденье в туалете и заметил, что с обратной стороны оно испачкано, на крышке унитаза тоже были брызги нечистот. Подросток выскочил в зал, остановил первого же попавшегося на глаза сотрудника и повёл в туалет. «Это что ещё такое?» — заорал он. Однако сотрудник заявил: «Это не моё дело» — и повернулся, чтобы идти назад в зал. «Очистить горшок, чтоб всё блестело!» — снова закричал подросток. Парень оглянулся, словно ему в спину швырнули грязью, лицо его вмиг переменилось, и он схватил подростка за воротник: «Ты! Кем себя вообразил? Кто ты мне, чтобы так разговаривать?» — Он пригнул подростку шею и попытался засунуть его голову в унитаз. Сопротивляясь, подросток обеими руками вцепился в края горшка, но, как он ни старался выпрямить шею, чёлка и лоб окунулись в воду. «Извините, простите меня!» — завопил подросток и, выхватив из кармана две десятитысячные бумажки, попытался протянуть парню. «Я с тобой шутить не собираюсь! Дерьмо, мальчишка!» — Он пнул подростка коленом в живот, вырвал из рук деньги, бросил их в горшок и ушёл. Некоторое время подросток сидел на закрытой крышке унитаза и скулил, потом он взглянул на плавающие в горшке купюры и, пробормотав: «Я тебе ещё отомщу!» — нажал на рычаг и спустил воду.

Теперь он с самого начала, как пришёл, искал глазами того сотрудника, но его нигде не было видно. Подросток помахал рукой, делая знак Хаяси, который обходил игральные автоматы, постукивая по руке молотком для регулировки крючков. Поскольку он послал подростку ответный поклон, ясно было, что он его заметил, но тем не менее принялся с преувеличенной жестикуляцией давать наставления персоналу, а то ещё заговаривал и громко пересмеивался с постоянными посетителями. Подросток был так зол на Хаяси, что готов был тюкнуть его по лбу молотком. Хаяси не спеша приблизился и осведомился, нет ли к нему какого-либо дела, при этом он избегал смотреть подростку в глаза, а окидывал взглядом игровой зал.

— Того типа уволили?

— Я подумал, что, может быть, вы позволите пока перевести его в наш филиал в Мита? А там уж со временем и уволим, когда настанет подходящий момент.

— Я, кажется, велел уволить немедленно!

— Существуют правила трудового законодательства, а точнее сказать, двадцатая статья, — не так уж легко выгнать работника. В деловых кругах у всех голова болит от этого «улучшения условий труда», но по-старому работать уже нельзя.

В глубине души Хаяси совсем не хотел увольнять того молодого сотрудника, который преподал урок подростку, наоборот, хотел похвалить его, мол, отлично сработано! Он решил, что под каким-нибудь предлогом отложит окончательное решение до того, как Хидэтомо вернётся из Кореи.

— Если мы его уволим, неизвестно, что ещё он может натворить в отместку. Конечно, коль речь идёт о том, чтобы уволить во что бы то ни стало, вызову его сейчас, да так и объявлю…

Подросток почувствовал, что Хаяси его шантажирует, и чуть не заскрипел зубами, ведь возразить было нечего. Взрослые оказались гораздо хитроумней, чем он себе представлял, и подросток почувствовал, что паутина взаимоотношений, которыми взрослые повязаны между собой, окружает его, точно непрошибаемая стена. Будь здесь Канамото, он легко всё уладил бы — в голову подростка накрепко врезалась мысль о том, что следует нанять на службу Канамото.

Подросток решил сменить тему разговора:

— Хочу сходить в выставочный зал фирмы «Санъё буссан», чтобы посмотреть новые модели игровых автоматов.

— Но ведь в планах не было закупки новых машин…

— Только посмотреть. Если ты занят, пойду с кем-нибудь другим.

— Ну, тогда я готов сопровождать.

— Ведь шеф всегда говорил, что игральные автоматы — это сердце патинко, а вдруг нас в этом обойдут другие? — С этими словами подросток забрал у Хаяси его молоток.

Хаяси, который не знал, куда ему девать руки, теребил свой галстук в виде шнурка и не спускал глаз с отнятого молотка. Странный всё-таки мальчишка… Хидэтомо не стремился поскорей унаследовать игральный бизнес и вник в дела компании только после смерти родителя, а когда же этот охладеет к игре в хозяина патинко?

К ним подошла женщина, работающая в отделе обмена выигранных шариков на призы: