Безмолвная (СИ) - Лер

Прошмыгнув мимо обалдевших спасателей, торможу возле ШиЕна, хватаю шмотки, всучив ему взамен серебристый свёрток второпях скомканного одеяла. Пытаюсь свалить. Но не тут-то было! Опытная репортёрша, профессионально перехватывает меня, перегородив путь к отступлению вытянутой рукой с зажатым в ней микрофоном. Что твой гаишник, в надежде на магарыч.

«Только интервью мне ещё не хватало. Для полного комплекта!»

Мои очки висят на дужке, вдетой в кармашек рюкзака. Снимаю, и, лишь прикрыв ими глаза, чувствую некое облегчение. Неторопливо надеваю свой пиджачок, закидываю за спину рюкзак, предварительно, запихнув в него планшет, и сделав, расслабившейся толпе, ручкой, на прощание, припускаюсь наутёк, ловко ускользнув от жаждущей сенсации репортёрши.

«Хрен вам, а не интервью!»

Домой я попадаю через два с половиной часа. Ровно столько, судя по часам на планшетке, уходит у меня, чтобы пешком дотопать до поместья Ли. Последние полчаса хода меня бьёт озноб и пытается повалить на землю головокружение — продуло-таки, а неразношенная обувь в кровь стирает ноги. Но я дохожу. Вваливаюсь, прямо на руки перепугавшейся Сонэ, к моему счастью, единственной присутствующей в доме. Она, окинув Лиру беглым взглядом, не сказав ни слова, тащит её наверх, помогает раздеться, и чуть ли не насильно запихивает в ванну, куда пускает горячую воду. Оставляет её булькать пузырями, да отогреваться, а сама уходит. Возвращается, спустя полчаса, неся поднос с парой чашек на нём. В одной оказывается какой-то ядрёно-острый бульон, в другой — пряный травяной отвар. Чтобы не расстраивать добросердечную женщину выпиваю обе. Лиру, тут же начинает клонить в сон, и Сонэ, приходится тормошить девочку, не давая той уснуть. Она поднимает её из ванной, закутывает в большое, махровое полотенце, почти на руках, доносит до постели.

— Спи, доченька, — тихо произносит женщина, гладя, мгновенно отключившуюся подопечную по горячему лбу и щекам. — Спи.

* * *

Первыми, возвращаются ЁнСо с мужем.

— Где ЛиРа? — прямо с порога, интересуется пожилая женщина у дочери. — Сегодня в школе у неё был эпилептический припадок, и её отправили домой. Я собираюсь отвезти девочку в больницу, на обследование.

— Спит, — не вдаваясь в подробности возвращения той, отвечает матери Сонэ. — Бедная девочка, сколько же ей досталось! — уже комментирует она новость, озвученную ЁнСо.

— Не нам судить о её судьбе, дочка. Лучше, сходи-ка, разбуди ЛиРа, у нас мало времени!

Сонэ идёт выполнять распоряжение матери, но спустя несколько минут, от лестницы раздаётся её крик:

— Мама, скорее сюда, Лире плохо!

Вернувшаяся с учёбы Манхи застаёт машину скорой помощи во дворе, перед домом.

«Наверное, что-то случилось с хальмони!» — мелькает у неё догадка о причине появления столь непривычных визитёров.

— Папа, — спрашивает она у отца, забравшего дочь из школы, — а что случилось?

С момента возвращения в класс она больше не видела Лиру. Учитель Каманах подошёл к ней, во время обеда, и сообщил, что её подругу он отправил домой.

— Манхи, вышла небольшая накладка, не волнуйся за неё. ЛиРа сама тебе расскажет обо всём, вечером.

— Камсахэё, сонсенним, — поклонившись, поблагодарила она учителя, даже не попытавшись выяснить подробности. Если сказали не волноваться, значит, так тому и быть. Её, больше беспокоило утреннее происшествие, и то, как Лира отреагирует на него. Останутся ли они подругами? Манхи заготовила десятки извинительных фраз, но не была уверена, в своём красноречии. А вдруг, уже поздно просить прощения?

С этими невесёлыми мыслями она возвращалась домой.

Как ни странно, отец не спросил её, где Лира. — «Наверное, он в курсе» — решила девочка, но интересоваться не стала. Если захочет, сам расскажет! Так они и ехали, всю дорогу промолчав.

— Не знаю, Манхи. Наверное, ничего серьёзного, — постаравшись предать голосу беззаботности, отвечает ей отец. — Пошли, глянем.

Внутри, за обеденным столом, они застают хальмони, Сонэ и двух врачей, о чём-то с ними беседующих. В разговоре проскакивает: «Ей нужен постельный режим», и Манхи, тут же догадывается, о ком идёт речь.

«Лира заболела, и всё из-за меня! Перенервничала, наверное!»

Она подходит к взрослым, кланяется, приветствуя незнакомых людей, но задать волнующий её вопрос не успевает.

— Манхи, дочка, эти врачи, они приехали к Лире. У неё высокая температура и подозрение на пневмонию. Думаю, тебе будет лучше, на несколько дней, переехать к сёстрам.

— Мама, я останусь с Лирой! Без меня ей будет ещё хуже, — внезапно, для себя, перечит девочка старшим. Ни добавив больше, ни слова, она, срывается с места, и пулей летит к себе в комнату.

— Оставь её, — останавливает ЁнСо дочь, собиравшуюся пойти следом за Манхи. — Пусть ночует с ЛиРа, если хочется. Значит, госпитализировать её вы не станете? — предназначает она свой вопрос, уже, врачам.

— В этом нет необходимости, нунним, — отвечает один из них, старший. — Нам удалось сбить температуру, вызвавшую беспамятство и девочка должна скоро очнуться. Все необходимые лекарства я выписал, позаботьтесь о регулярности их приёма. А насчёт эпилепсии, я ничем вам помочь не могу. В своей практике не припомню случаев, чтобы из-за этой болезни отправляли в больницу, конечно, если больной не приобретает «эпилептический статус». Но, у девочки однократные приступы, судя по вашим словам. Её жизни ничего не угрожает. Посетите лечащего врача, он назначит соответствующие, противосудорожные препараты.

— Камсахэё ЧхонХиль-ним, — благодарит хальмони врача. Поворачивается к дочери. — Сонэ, проводи наших гостей к выходу. Им нельзя задерживаться.

У входной двери происходит небольшая заминка, когда, одновременно, врачи скорой помощи пытаются выйти наружу, а с улицы, в дом, заходят остальные члены семейства Ли, вернувшиеся, кто с работы, а кто — с учёбы.

— У нас кто-то помер? — равнодушным тоном интересуется Оби, проводив взглядом покидающих дом людей. ЁнСо поднимает на неё глаза.

— Попридержи-ка язык!

— Хальмони, что ты! В нашей семье только одна больная, и я испугалась, что она не выдержала света своих синих очей.

Не дожидаясь ответа, Оби, схватив под руку сестру, столбом застывшую возле неё, уходит наверх. Спустя минут двадцать, когда взрослые успевают собраться за обеденным столом, она возвращается, держа в руке чёрные гольфы.

— Сонэ, ты не знаешь, откуда это у нас?

— Это вещи Лиры. Я выстирала их и повесила сушиться. Зачем ты их взяла?

— Хальмони, — проигнорировав вопрос, поворачивается Оби в сторону ЁнСо, и поднимает руку с гольфами, — эта ЛиРа — воровка!

Сидевшие за столом, все как один, замолкают и поворачиваются к Оби.

— Что ты имеешь в виду? Почему ты так решила? — спрашивает ЁнСо у внучки.

— Вот доказательство! — потрясая предметом гардероба в воздухе, произносит обличительница. — ЛиРа, утром, уходила в белых. А сейчас у неё — чёрные!

— Ну и что? Мало ли, сколько чулок могла она с собой взять. Я всегда ношу с собой запасные, — парирует ЁнСо.

— Да, хальмони, но только не гольфы от «Fabiana Filippi». Они стоят полмиллиона вон!

— С чего ты взяла, что это, как ты их назвала? «Fabiana Filippi»?

— А с того, что я не слепая, и могу отличить настоящую вещь от подделки! Особая строчка под серебро, горизонтальный логотип двойной нитью, материал, наконец. Ты только потрогай… Это — оригинал! Сонэ, разве ты покупала ей такие?

— Вообще-то, Оби, ты права, — задумчиво, произносит женщина в ответ. — Я не покупала ничего подобного. Слишком дорого. Может быть, кто-нибудь в школе одолжил? Надо спросить у Манхи…

— В этом нет необходимости, — перебивает её Оби. Не думаю, что в средней школе Косона найдётся хоть одна девчонка с настолько богатыми родителями, чтобы разбрасываться брендовыми шмотками. Лучше, спросите ЛиРа, какой из двух магазинов, в городе, торгующих «Fabiana Filippi», подаст на неё в суд за кражу! Позвать её?