Невыносимое одиночество - Маргит Сандему

— Меня тянуло сюда, — ответил Микаел. — Нас разлучила война.

Аре было трудно говорить.

— Благословляю тебя, — медленно произнес он. — Благословляю тебя. А это, должно быть, твой сын? Истинный сын Людей Льда, как я вижу.

— Да, это Доминик. Его мать француженка, поэтому у него такое имя.

— Она не приехала?

— На этот раз, нет.

Анетта… Что она там делает сейчас? Плачет на руках Анри? Она быстро утешится. Как только вернется Доминик скорбь ее улетучится.

— Микаел, ты должен рассказать нам о своей жизни, — сказала Габриэлла.

— Но не сейчас, — вставила Лив. — Он очень устал, да и мальчику пора спать.

— Вы можете расположиться в соседней комнате, — сказал Аре. — Мне хочется, чтобы вы были рядом. А завтра мы поговорим, все вместе. Не забудьте обо мне, я тоже хочу все услышать! Все!

В его глазах, уже несущих на себе печать смерти, зажегся огонь.

Они и в самом деле очень устали, он и Доминик. Только теперь Микаел обнаружил это. Их обоих клонило в сон, остальные же были достаточно тактичными, чтобы не задавать и за ужином вопросов.

И вот они улеглись на своих узких кроватях в старой части дома.

В этой комнате царила особая атмосфера, уловить которую Микаел до конца не мог. Комната эта так понравилась ему, что он совершенно забыл занавесить маленькие окошки.

За окнами была тихая весенняя ночь. Доминик глубоко и ровно дышал во сне. Микаел чувствовал, что его охватывает покой, тело становится тяжелым, словно готовым провалиться сквозь пол.

Он был дома! Его сердце было наполнено великой радостью от того, что все так естественно приняли его, так приветливо. Он радовался предстоящему дню.

Вдруг он услышал, как Доминик смеется во сне: тихо, словно беседуя с кем-то. Это выглядело забавно. Он смеялся так довольно долго, время от времени произнося неразборчиво какие-то слова. Потом он замолк, и в комнате воцарилась ночная тишина.

И Микаел с ужасом почувствовал, как перед ним открывается грохочущее, бесконечное, пустое пространство, более темное, чем ночь, наполненное раскатистым барабанным боем, который был, как он понимал, его собственным сердцебиением.

Он закрыл глаза, пытаясь прогнать видение, но безрезультатно, потому что это было его собственным переживанием. Вся картина была окрашена в угольно-черный цвет.

Он знал, что это находится в темноте, совсем рядом. Так близко, что он мог протянуть руку и дотронуться до этого, если бы он на это решился.

Ах, он хорошо знал, что это такое. Давно уже знал. Но по-прежнему остерегался давать этому название..

Оно было таким соблазнительным, таким манящим…

Мир. Бесконечный покой…

Доминик! Мысль о мальчике вернула его назад. Внутри у него что-то рвалось на части.

Вечная тишина…

От страха на лбу у него выступили капли пота, сердце бешено стучало.

Господи, отведи от меня все это! Я так счастлив, вернувшись к себе домой! Мой сын нуждается во мне. Я больше не могу этого выносить, я уничтожу себя самого, разобью на куски, превращу в ничто…

11

Микаел проснулся скандально поздно. В первый момент он не мог понять, где находится. Низкий потолок, толстые балки, бревенчатые стены. Старинная, очень уютная комната…

Доминик уже проснулся и выжидающе смотрел не него.

— Доброе утро, — пробормотал Микаел. — Солнце уже встало…

Лицо мальчика просияло улыбкой.

— В доме столько жизни и движения, — сказал он. — Одна дама хотела нас видеть, но ее попросили не будить нас. Теперь она наверняка пошла к тому старику.

— Этот старик твой прадед, Доминик.

— Да, он очень мил.

— Он в соседней комнате. Давай вставать, эта дама не должна застать нас лежащими в постели. Она довольно строгая.

В столовой они встретили Сесилию.

Сесилия выглядела потрясающе! Ей было пятьдесят восемь лет, но она была переполнена жизненной силой, против которой невозможно было устоять. Доминик никогда не видел такой красивой старой дамы. «Нет, она совсем не старая», — подумал он. Она выглядела… Мальчик не мог найти подходящего слова, но он имел в виду: «вечной».

Микаел думал то же самое. Он сам с трудом удерживал слезы, видя ее слезы радости — совершенно искренние и открытые. Она обняла обоих с такой силой, что чуть не задушила их.

— Танкред много рассказывал о встрече с тобой, Микаел — проникновенно произнесла она, — этого ему никогда не забыть! Он приехал и будет тебе очень рад!

Она наклонилась к Доминику.

— Посмотрите-ка на этого мальчугана! Еще один с желтыми кошачьими глазами деда Тенгеля! Настоящее светопреставление! Просто удивительно, что…

— Что же? — спросил Микаел.

— Нет, поговорим об этом потом. Такое несчастье произошло с моим братом и дядей Аре! Мы отправились сразу же, но, конечно, не успели на похороны. Если бы я могла сделать хоть что-то для дяди Аре! Ах, эта кровать…

— Какая кровать?

— На которой он лежит. На ней нашли Тенгеля и Силью после того, как Тенгель покончил с обеими жизнями. На этой кровати твой отец Тарье боролся со смертью, но вынужден был сдаться. Его последние слова были обращены к тебе, Микаел: «Передай привет Микаелу и скажи, что я люблю его. Очень!» И твоя бабушка Мета тоже умирала здесь. Да вы же, наверное, голодны?

Она так быстро меняла тему разговора!

Войдя в комнату, Микаел поздоровался с дедом и немного поболтал с ним. Пора было садиться за стол.

Стол был накрыт в просторной и красивой гостиной Матильды, находящейся в новой части дома. Потом пришли все родственники из Гростенсхольма и Элистранда, чтобы рассказать Микаелу о Людях Льда и послушать рассказ о его жизни. Танкред тоже был там: его встреча с Микаелом была сердечной. Александр был очень аристократичным господином 65 лет, в модном парике с длинными черными локонами, которыми все восхищались. Джессика была красивой и скромной женщиной, а ее дочь Лене и двухгодовалый Тристан отправились поиграть с другими детьми. Только Доминику пришлось остаться в гостиной, чтобы послушать историю Людей Льда, что было для него очень важно. Остальным детям это было более или менее известно.

Аре внесли и положили на диван, Микаел сел возле него.

Бранд, которому предстояло после смерти Аре возглавить род, взял слово. Это был деловитый и рассудительный человек, не ударяющийся в фантазии, но Микаелу все же показалось, что тот рассказывает о чем-то фантастическом.

Бранд начал с того, что очень рад появлению Микаела. И для его радости была еще одна причина: после Бранда род Людей Льда должен был возглавить Микаел, как сын Тарье, а после Микаела — Доминик.

Потом он рассказал старинную легенду о Тенгеле Злом. О долине Людей Льда, где прошло детство Лив, где отец Микаела Тарье был смертельно ранен бедолагой Колгримом. Бранд много говорил о Тенгеле и Силье, этих прародителях семьи, обо всем хорошем, что они делали. Но он упомянул и о темных сторонах Людей Льда. И в присутствии Доминика они заговорили о кошачьих глазах, свидетельствующих об особых способностях человека.