После бури - Фредрик Бакман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, Ханна замужем за идиотом, но и сама не сахар, характер такой, что иногда она доводит Йонни до ручки, а от постоянного бардака в доме у него просто голова идет кругом. Йонни с ума сходит, если вещи не разложены по порядку, он вечно не может найти то, что надо, – будь то в пожарной машине, в гардеробе или в кухонном шкафчике, а женщина, на которой он женился, не считает, что у каждого должно быть свое место в кровати. Ханна запросто может в один день лечь справа, а в другой – слева, никакой логики, от этого у Йонни едет крыша. Как так – нет своего места в постели? К тому же она ходит по квартире в уличной обуви, не моет после себя раковину и меняет местами нож для масла и сырорезку, так что каждый завтрак превращается в чертов поиск сокровищ. Хуже ребенка.
Но вот она протянула руку и погладила его бороду, а он обнял ее за талию – и все остальное стало не важно. Они хорошо знают друг друга. Ханна смирилась, что жизнь с пожарным – то, чего остальным никогда не понять. Например, она научилась писать в темноте, потому что стоило зажечь свет ночью, как он просыпался, принимая его за мигающий сигнал экстренного вызова на пожарной станции. Одевался во сне и мгновенно прыгал в машину, а она, чертыхаясь, бежала за ним в одних трусах и пыталась выяснить, в чем дело. Прошло немало ночей, прежде чем Ханна поняла, что он никогда не отвыкнет от этого, а в глубине души она и не хотела, чтобы он отвыкал.
Йонни был из тех, кто бросается в огонь. Ни сомнений, ни вопросов, прямо в огонь. Такие люди – большая редкость, их узнаешь с первого взгляда.
* * *
Восемнадцатилетняя Ана выглянула в окно из дома на окраине Бьорнстада, где они жили с отцом. Ана немного хромала – повредила колено на соревнованиях по борьбе, после того как ее ровесник сказал, что девчонки не могут нормально бить. Она сломала ему ребро и ударила коленом по голове – внутри-то было пусто, но снаружи, к сожалению, имелась твердая оболочка, так что колено она повредила. Тело у нее всегда было проворное, ум за ним не поспевал, ей было трудно понять людей, зато она хорошо понимала природу. Глядя в окно, Ана увидела, как деревья сгибаются под порывами ветра, она заметила это еще с утра и задолго до всех поняла, что будет буря. Если твой отец хороший охотник, такие вещи ты чуешь за версту, а лучшего охотника, чем ее папа, в наших краях не найдешь. Он провел в лесу столько времени, что частенько забывал разницу между рацией и телефоном и, беря трубку дома, говорил «прием» после каждого ответа.
В этом лесу Ана училась ползать и ходить, потому что только так она могла быть вместе с папой. Лес стал ее детской площадкой и школой, отец рассказывал ей о диких зверях и невидимых силах земли и воздуха. Так проявлялась его любовь. Когда Ана была маленькой, папа учил ее выслеживать добычу и стрелять, а когда подросла, брал ее на поиски подранков или зверей, сбитых машиной, которых муниципальные власти поручали найти и пристрелить. Когда живешь в лесу, привыкаешь его защищать и понимаешь, что лес тоже тебя защищает. Замечаешь те же вещи, что и растение, ждешь весны и солнца, боишься того же, что и они: огня, а еще больше – ветра. Потому что ветер нельзя остановить или погасить, ни кора, ни кожа для него не преграда, ветер рвет, ломает и убивает все на своем пути.
Ана услышала непогоду в шелесте макушек деревьев, почувствовала ее в груди, хотя кругом все было тихо и неподвижно. Она набрала воды во все канистры и ведра, принесла из подвала газовую плитку, вставила новые батарейки в налобные фонарики, достала чайные свечи и спички. В последующие несколько часов Ана деловито и сосредоточенно рубила дрова и стаскивала их в большую комнату. Когда в Бьорнстад пришла буря, Ана закрыла двери и окна и стала мыть посуду, громко звякая тарелками и ножами под песни своей лучшей подруги Маи, звучавшие из колонок, потому что голос Маи ее успокаивал, а привычные звуки кухни успокаивали собак. Когда Ана была маленькой, собаки ее защищали, теперь все наоборот. Если вы спросите Маю, кто такая Ана, она ответит: «Воительница». Не только потому, что Ана может навалять кому угодно, но главным образом потому, что жизнь с самого рождения пыталась навалять Ане, но у нее ничего не вышло. Ана была несгибаемой.
Она училась в гимназии Бьорнстада последний год, но повзрослела раньше, чем остальные, как это бывает с дочерьми тех, кто привык прятаться на дне бутылки. Когда Ана была еще совсем маленькой, папа научил ее поддерживать в печи огонь, в нужное время подкладывать больше дров, чтобы огонь не потух. Когда отец уходил в запой – на несколько дней, а то и месяцев, – он так же тщательно поддерживал в себе хмель. Никогда не злился и даже не орал, просто ни на миг не трезвел. Во время бури он спал, похрапывая в кресле в гостиной среди Аниных кубков по борьбе, которыми так гордился, и ее детских фотографий, с которых она когда-то аккуратно вырезала маму. Сейчас он был слишком пьян, чтобы услышать, как звонит телефон. Ана мыла посуду, сделав погромче музыку, собаки лежали у ее ног и тоже не слышали. А телефон все звонил и звонил.
Наконец позвонили в дверь.
* * *
– Ничего страшного, просто ветер, – прошептал Йонни.
Ханна старалась поверить. Он ведь не на пожар едет, просто команда пожарных с бензопилами будет чистить дорогу от упавших деревьев, чтобы могли проехать машины спасателей и экстренных служб. Быть пожарным в наших краях означает на девяносто процентов быть лесорубом, часто бормочет он, но Ханна знает, что он гордится своей профессией. Ведь он часть этого леса.
Обернувшись, она
