В мире событий и страстей - Владимир Бурлачков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нелли Алексеевна повела гостя курить на кухню, и Олег, кивнув в их сторону, тихо спросил:
– А что? Он все это серьезно?
– Откуда я знаю! – Ирина скривила гримасу и пожала плечами. – Я его раз в пять лет вижу. А чего ты так на него? Я к нему обратилась, чтобы с поездкой помог, он мне в две недели через приятелей все устроил… А тебе мое платье, правда, нравится?
– Если честно, не очень.
– Если бы ты был дипломатично настроенным молодым человеком, ты бы так не сказал.
Ирина подошла к шкафу, достала соломенную шляпку с широкими полями и спросила:
– И как?
– К такой шляпке обязательно надо таксу на длинном поводке.
Нелли Алексеевна вошла в комнату, продолжая начатый на кухне разговор:
– Но Сергей! Я там, в ваших краях бывала. И все-таки здесь другая жизнь!
– У нас тоже всего полно! – ответил Сергей Павлович. – Выставок всяких, концертов. Даже клуб изящной словесности недавно открыли. Руководителем отставного военного назначили. Ха-а! Ну так… Чтобы этим любителям словесности жизнь медом не казалась.
Ириша ушла готовить чай. Сергей Павлович налил себе стопку водки, выпил и сказал:
– Время нельзя терять ни в коем случае. Это я ещё в институте понял. До третьего курса кое-как дотянул и думаю: нет, хватит! Взялся лекции по международному положению в обществе «Знание» читать, на собраниях выступал. И дело пошло. А потом вижу: в Москве делать нечего. Уж очень густо тут все замешано. Этот – сын такого-то, тот – племянник. Нет, думаю, надо на широком месте прорываться. Про меня, я знаю, говорят: способный, инициативный. А с каким трудом все это дается? Ого, как все дается. И людей вокруг себя надо собирать отличных, дифференцированных. Но с этой диссертацией очень устал. Надо поехать куда-нибудь и морально отдохнуть. Н-да, время сейчас очень перспективное.
Ирина принесла поднос с чашками, спросила:
– Кто будет мой торт?
– Я насчет сладкого не любитель, – ответил Сергей Павлович. – Но попробую. Мы тут с твоим товарищем – про времена.
Брат собрался уходить. Кивнул Олегу на прощание, но руку не протянул. Прежде чем выйти за ним в прихожую, Ирина шепнула:
– Обожди. Вроде бы за матерью знакомые заедут и к себе на дачу повезут.
Дверь в лабораторию приоткрылась. Показалась лохматая голова Борьки Мешкова.
– А! Сидите тут! Прохиндеи! – заорал Борька.
– О тебе только что вспоминали. – Олег отложил в сторону папку с бумагами. – Я сразу сказал: «Гений и злодейство несовместимы».
– Хи-и! А я такой разгон в первом отделе устроил. Как стукну им по столу, как закричу, что за границей сроду не был. Тоже мне, нашли горгипийца! Они перепугались, обещали про эту Горгиппию у начальства узнать. Говорят, может там прогрессивный какой режим, может новое общество строят. В лагерях после четвертого курса, нам лейтенант говорил: «Там, где есть общество, там не должно быть продуктов!» Да-а, когда и пошутить с народом, как не при жизни.
– Это к чему, про продукты? – не понял Олег.
– Чтобы печенье в тумбочках не оставляли. Хи-и! Я в первом отделе заявление оставил, что ни в какой Горгиппии не был. И переданная первому отделу товарищем Залесовым информация не соответствует действительности. Хи-и.
– Ага, нашел дураков! – ответил Олег. – Как будто мы не знаем, куда ты сразу побежал. Но историю, братец, надо знать.
– Как-то я этим не очень увлекался, – признался Борька. – А это что у вас такое? – Он показал на плакат, пришпиленный кнопками к дверце шкафа – речные берега и большой белый пароход.
Галина Васильевна оглянулась и объяснила:
– Я на этом пароходе по Волге плавала. Красота – необыкновенная. А вы, Борис, по каким-то заграницам…
– Да-а, что делать! Приходится. – Борька рассматривал плакат. – Я бы тоже на таком поплыл. Но мне кажется, что он утонет… И всех прошу в двенадцать ноль-ноль в конференц-зал прослушать мое научное сообщение и поддержать в моем лице всю прогрессивную науку.
Олег посмотрел на Борьку и покачал головой:
– А я-то думаю, по какому поводу ты в новый костюмчик вырядился?
– В этом костюме я и диссертацию защищал, и женился. Первое прошло удачно, второе – не очень. И пуговицы на брюхе застегиваться перестали. Жена говорила, что костюмчик пора выбрасывать. А я сказал: пусть остается на крайний случай. А она: в нем и в крайнем случае никуда не пойдешь. Не, говорю, в крайнем случае донесут!
Борька ушел. Галина Васильевна доставала что-то из стола и говорила:
– Несмотря на все, Борис – интеллигентный человек. Вдумчивый и с фантазиями.
– Как своих хвалить, так вас нет, – отозвался Веселов.
– Почему же! Я и вас ценю.
– У него, видите ли, фантазии, а у нас их нет.
– Придумайте и вы что-нибудь такое, чтобы все ахнули, – посоветовала Галина Васильевна.
– Прихожу я как-то в общежитие, – рассказывал Веселов, – смотрю, стоит в коридоре женщина и плачет. Мне говорят: мать Борьки Мешкова со второго курса. Спрашиваю: что с ним стряслось? Говорят: жив-здоров, вот-вот должен с лекций прибежать. Отказывается этот олух написал письмо какому-то приятелю про свои донжуанские похождения, а отправил на адрес родной мамаши. Она плакала и говорила, что ее сын такого написать не мог.
Дождь пошел на убыль, и его барабанная дробь сменилась скулением. Но еще грохотало, и выходить из метро никто не торопился.
После ливня горьковато пахло молодой тополиной листвой. Было тепло, и вдали, над крышами висела дымка. С деревьев капало. Под этим капельным обстрелом, прижимая к шее воротник рубашки, Олег пошел вверх по улице Заморенова к Трехгорному валу.
На сучке над тротуаром сидела здоровенная серая ворона и явно высматривала подходящего прохожего, желательно в широкополой шляпе. Кроме Олега, никого не был. А он не стал торопиться. Замедлил шаг, огляделся и полез в обход по мокрой траве нестриженого газона. Вернулся на тротуар уже за деревом и посмотрел на ворону:
– Нашла дурака!
Ворона не смогла сдержать огорчения, и белесо-синяя, размазистая клякса шлепнулась на асфальт.
У «Башмачка» Олег остановился и посмотрел на дом напротив. И где она тут живет? – рассуждал он. Не по подъездам же ходить ее искать. Было бы лет восемнадцать, может быть, просто взял бы да крикнул. А сейчас что? Проторчать здесь пару вечеров? Но если она наврала, что живет в этом доме?
Дверь в купе была открыта. Борька стоял у окна в коридоре и говорил проводнице:
– Все будут чай пить. Я может и два стакана. Но на всякий случай начну с одного. Вы туалет на ночь запираете?
– Пейте три. Тогда не запру. – Проводница заглянула в купе, посмотрела на Олега и спросила:
– А вы?
– И он будет, – ответил за него Борька.
Грузный мужчина напротив Олега приоткрыл глаза, помотал головой и проговорил будто самому себе:
– Без чая обойдусь.
Проводница ушла, а Борька кивнул в ее сторону и сказал парню из соседнего купе:
– Видал! Ух, глазищи какие! Туманные – жуть!
– Как тюремное стекло! – блеснул эрудицией его собеседник.
В вагоне включили радио. Громко заиграла музыка.
– Во, теперь «Последние известия» послушаем, – говорил Борька. – Нет ли где какого переполоха вроде революции или еще чего.
– Это где? – удивился парень из соседнего купе.
– Может и не революция, – успокоил его Борька, – а так – новое трудовое достижение.
В коридоре кто-то спросил:
– А где у них вагон-ресторан?
– Вроде бы вон оттуда, с той стороны жуют, – ответил парень.
Борька вернулся в купе, сел рядом с Олегом, помолчал и громко произнес:
– Став коллективным делом, концепция становится мощным оружием.
Грузный мужчина открыл глаза и прокашлялся, а с верхней полки выглянула полнолицая, светловолосая девушка – его дочка. Борька посмотрел на нее и кивнул:
– Гениальных идей на порядок меньше, чем гениев. А вы как думаете?
Девушка посмотрела вниз на отца и ничего не ответила.
– Я тебе, по-моему, уже говорил, – Борька обращался к Олегу. – Наши тезисы им понравились. Должны напечатать в сборнике. Если будет большой ажиотаж насчет публикации, мы к ним в Академгородок подскочим. Но боюсь, на этот раз ажиотажа не получится. А ты мою статейку прочитал?
– Это про что? – спросил Олег. – Про реформы?
– Там и про власть, и про общество.
– Прочитал, расстроился даже, – ответил Олег.
– Почему? – серьезно спросил Борька.
– Подумал: эх, Макиавелли не дожил! Вот бы старик порадовался. Умри – лучше не напишешь!
– А статью взяли в журнал, – злорадно заметил Борька. – Вот, тем не менее. Но я там кое-что подработал. Вернемся, покажу новый вариант. Я написал, что мы, нынешние, то есть уже бывшие, комсомольцы – не следствие революции, а результат преодоления ее пороков.
– Это к чему? – удивился Олег.
– Как к чему? К общему содержанию. Ты не читал, что ли?
Из коридора донеслось треньканье стаканов на подносе. Проводница заглянула в купе, спросила: