Раньше умрешь, раньше взойдешь - Ким Харрисон

— Заставь темного жнеца и бывшего светлого работать вместе и посмотри — будут ли у них разногласия, — вздохнув, проговорила я, прислонившись к указателю, и принялась ждать. Я сжала в ладони свой амулет и представила, как магический свет обволакивает черный камень. Как по волшебству — видимо, так и было — гладкий речной камень исчез, хотя его вес по-прежнему ощущался в моей ладони. Делать мой амулет невидимым — одна из первых вещей, которым обучила меня Накита. Когда-нибудь я научусь изменять его внешний вид, но сейчас это было все, чему я смогла обучиться.

От демонстрации моего "мастерства" крылья Грейс превратились в расплывчатое пятно, затем снова исчезли.

— По крайней мере, они разговаривают.

— Они не разговаривают, они спорят, — проговорила я. Это будет труднее, чем я думала, если они собрались "обсуждать" все до смерти. Мы все были здесь — подходящее время, чтобы начать искать меченого.

— Ты же не думала, что изменить небеса и землю будет легко, ведь так? — осведомилась Грейс, и я нахмурилась.

— Было бы легче, если бы я могла отслеживать потоки времени и заглядывать в будущее, — пожаловалась я.

— Не все сразу, — сухо заметила Грейс. — Ты серьезно повредила свой амулет, когда разъединилась с ним.

Я поморщилась от ее обвинительного тона. Она говорила мне не делать этого, но я не послушала. Тогда это спасло меня, но пока мой амулет полностью не восстановится, серафимы, которые могли читать потоки времени, имели право посылать моих темных жнецов убивать людей.

Серафимы, читающие потоки времени — не лучшая идея сама по себе. Они могли это делать, но им сложно было отделять прошлое от будущего — это была одна из причин, почему хранители времени были людьми.

Человек-хранитель времени — в данном случае я — также был способен изменить ход времени: что-то вроде шанса несовершенным людям изменить свое отношение к жизни, порядку во вселенной и к другим вещам.

Сейчас где-то происходило скашивание, о котором я не знала, и это волновало меня. Серафимы знали, что я хотела изменить данное положение вещей, и меня не покидало ощущение, что это скашивание предоставили мне в качестве пробного урока. Если я не смогу заставить этого парня увидеть новую возможность и изменить решение, то как я надеюсь добиться этого от моих темных жнецов? Почувствовав мое мрачное настроение, Грейс подлетела ближе.

— Не переживай, — успокоила она. — Пройдет не так много времени, прежде чем ты начнешь читать потоки времени. Я думаю, ты уже неосознанно делаешь это. Твое желание прийти в торговый центр — хорошая идея. Я не знала, что он был здесь.

— Он здесь? — уточнила я, и она засияла ярче, взлетая над Барнабасом и Накитой, которые, наконец, пришли к соглашению, и возглавила нашу процессию. Может, она была права. Слабое ощущение, похожее на щекотание, как будто кто-то наблюдает за тобой, коснулось моего разума, когда мы пролетали мимо торгового центра. Стоило мне заикнуться об этом Барнабасу, как он сразу же свернул на парковку. Это придало мне уверенности, но сейчас, когда я оглядывалась по сторонам, я думала, что, возможно, эти ощущения означали мое сильное желание ступить на твёрдую землю. Торговый центр уже не казался таким многообещающим местом.

Сегодня понедельник, а значит, вокруг было много людей, в основном матерей, которые таскали своих детей из отдела в отдел, преимущественно со школьной одеждой, либо дети волочили матерей за собой для того же самого. Несколько девушек у отдела бижутерии разглядывали меня. Я пошаркала по плитке пола своими желтыми кроссовками, чувствуя, как отлично вписываюсь со своими панковскими волосами с сиреневыми кончиками.

— Как думаешь, Джош в порядке? — спросила я у Грейс, поправляя короткие рукава своей рубашки в черно-красную клеточку. Если бы я знала, что отправлюсь предотвращать этим утром скашивание, то оделась бы менее броско.

— С ним все будет в порядке, — проговорила Грейс, глядя на подошедшего к нам Барнабаса. Походка Накиты была твердой и уверенной, но заметив его сутулость, она смешалась, утратив некоторую часть своей уверенности и пытаясь соответствовать тем девушкам у киоска.

— Итак, Грейс, — прямо начал Барнабас. — Ты уверена, что серафимы рассказали тебе всё о нашем меченом?

Я вздохнула. Меченый. Именно так называют потенциальных жертв жнецов. Что-то вроде — "он не оставил после себя ничего, кроме надписи на могильном камне".

Накита усмехнулась, отбросила назад волосы и улыбнулась облачку света, которым была Грейс. Сообщение, которое она принесла, предназначалось только для Накиты, но Барнабас прочитал его часть.

— В чем дело, Барнабас? Тебе недостаточно информации? Я думала, ты более хорош в этом.

Это была явная провокация, и они немедленно начали ссориться вновь. Я скучающе огляделась по сторонам. Компания молодых людей около газетного киоска разглядывала нас, вернее, Накиту, грудь которой соблазнительно вздымалась в вырезе футболки, когда она читала Барнабасу лекции о превосходстве серафимов. Развернувшись на пятках, я отошла от этих спорщиков и принялась искать взглядом свободный стол. Фуд-корт ощущался как правильное место, но я не могла полагаться на ощущения. Я должна была знать точно.

Их спор немедленно переключился на то, кто из них должен следовать за мной, и разгорелся с новой силой. Грейс подбадривала их очередным своим лимериком:

Подрались однажды между собою жнецы,

Споря, насколько бравые они молодцы,

Хранитель в то время совсем заскучал –

Ушёл он вперёд, всё также молча.

Честно говоря, это была не такая уж плохая идея. Они мне совершенно не помогали. Я нашла относительно чистый стол и выдвинула стул, сев спиной к двери. Наконец затихнув, оба жнеца заняли свои места по обе стороны от меня. Накита положила свою пустую сумочку на колени, нервно теребя пальцами амулет и разглядывая девушек в отделе бижутерии. Выражение лица у нее было обеспокоенным, но не из-за моего настроения, а потому, что девушки были готами — максимум кружева и черного, а на ней была красная футболка. Барнабас выглядел угрюмым, ссутулившись — в своей выцветшей футболке и с растрепанными вьющимися волосами он все равно выглядел отлично.

— Грейс, — произнесла я, удивляясь, когда это я стала самой хладнокровной в этой компании. — Что именно сказали серафимы?

Жнецы затихли, и ангел-посланник опустилась на стол, светящаяся дымка вокруг нее развеялась, когда она замерла.

— Не так много, — ответила Грейс, ее эфирный голосок, казалось, проникает прямо в мой мозг. — Серафимы не очень хороши в словесных портретах. Кроме расположения города мне известно, что он хакер и хорошо разбирается в компьютерах. Откинувшись на пластиковом стуле, я мысленно вычеркнула из списка парня у газетного киоска, читающего "Оружие и Боеприпасы".