По прозвищу «Царь» - Денис Целых

То, что произошло после этого, я помню, как в замедленной кинопленке, метр за метром. Я обыграл первого соперника, за ним второго, третьего, четвертого… Меня было не остановить. Видимо, такая злость на этого вратаря накопилась! В итоге, обыграв по ходу следования шесть человек, я примчался к чужим воротам и катнул мяч мимо чужого вратаря. И победоносно обернулся в сторону нашего голкипера: мол, понял, как надо?..

Футбол был не единственной моей детской страстью. Помимо него я занимался еще и хоккеем. У нас тоже была своя команда, которая образовалась чуть позже, чем футбольная. На коньках я также был лидером и тоже много забивал. И любил хоккей не меньше, чем футбол. Мне легко давались все игровые виды спорта – и баскетбол, и волейбол, и настольный теннис.

Лет в одиннадцать родители неожиданно решили отдать меня в музыкальную школу. В то время это считалось модным. У бабушки был баян, и родители привезли мне этот чудесный музыкальный инструмент. Учился, по-моему, месяц. Ходил в музыкальную школу, пытался играть на пианино. Но эта наука мне так и не покорилась. Еще бы – когда я сидел дома и извлекал звуки из своего баяна, за окном веселились ребята – играли в футбол или в городки. А я, вывернув шею, смотрел на них. И, в конце концов, не выдержал:

– Да отстаньте вы от меня со своим баяном!

И убежал на улицу.

В школе я не любил физику и химию. Нравились же предметы, где я мог себя творчески выразить. Очень любил рисование. Самой же ненавистной дисциплиной – уже в старших классах – для меня стала история КПСС. Ее я терпеть не мог. Не понимал, зачем нам все это нужно – эти съезды, доклады, речи. Я был в ужасе, когда по этому предмету предстояло сдавать экзамены. Когда мне принесли билеты, примерно 30 штук, я посмотрел на них вытаращенными глазами и спросил:

– Что это такое? Как я это могу выучить? И кому это надо?

Меня утомляли все эти атрибуты советской власти – пионерские галстуки, комсомольские значки, собрания, ходьба строем. Неужели все это было со мной?!

Из школьных предметов мне очень нравилась география. В то время мы ничего не видели, кроме своего Подмосковья. И когда учитель рассказывал про какую-то страну, мы слушали его с разинутыми ртами. Даже не верилось, что где-то есть совсем другая жизнь, другие народы, которые говорят на своих языках. Я и представить не мог, что в свое время изъезжу весь мир. В школьные годы путешествовал только в мечтах.

Очень любил животных, особенно собак. Но дома у меня своего любимца не было, и мы с ребятами ухаживали за дворовыми псами. Соорудили им домик из каких-то плит и каждый день навещали, кормили. Кто что из еды утащит – все несли своим четвероногим друзьям. У каждого из нас была своя подшефная собака. После школы мы часто ходили выгуливать их на пруд.

Конечно, в детстве не обходилось без драк. Дрался я отчаянно, так, что все наши ребята всегда прятались за меня. Когда ходили в кино или на танцы, после них у Дома культуры всегда собирались парни и искали глазами: с кем бы помахаться. «Дай закурить» – и начинается! Приходилось стоять за себя. Не любил уступать.

Первым я почти никогда не начинал. Но если видел несправедливость, заводился. Вообще детство в Подмосковье – это сплошные драки.

Злился я и на тренировках: если замечал, как кто-то работает не в полную силу или увиливает от выполнения каких-то упражнений. В подобных ситуациях не мог оставаться в стороне. А те пацаны, к которым я обращался, начинали шикать на меня: мол, пошел ты куда подальше, кто ты такой? Что было дальше, объяснять, думаю, не надо: кулаки у меня всегда были наготове. А ведь я всего лишь просил человека, чтобы он полностью отдавался работе. Ребята же думали, что Мостовой ставит себя выше их.

На футбольном поле я всегда ненавидел несправедливость. Если во время игры меня начинали провоцировать – специально били по ногам, толкали, – я никогда не прятался и не убегал. Я разворачивался и давал сдачи.

Я всегда любил правду и злился, когда что-то происходило не по делу. Если в школе видел, как какой-то парень что-то делает исподтишка, выходил из себя. Знаете, как это бывает в детстве: ля-ля-ля, а сам тетрадку в соседа кинул. Учитель поворачивается и говорит:

– Мостовой, ты что делаешь?

А это не я. Встаю и говорю тому парню:

– Ну что, сам признаешься?

А он в ответ:

– Ты чего? Молчи, дурень!

Естественно, этот смельчак сразу же получал от меня по физиономии. Нет, я не был злым, скорее, наоборот, добрым. Но моя доброта сочеталась с резким неприятием какой бы то ни было несправедливости.

А вот в отношениях с девочками я был стеснительным. Эта стеснительность не давала повода думать, что со мной можно тесно дружить. К тому же девчонки любили говорунов, а я таким не был. У меня все было зациклено на спорте.

В 12 лет в моей жизни произошли перемены – отец договорился со знакомым тренером, чтобы меня взяли в школу ЦСКА. Приехал на просмотр, потренировался, и после пары занятий мне сказали:

– Оставайся, парень.

Так я стал армейцем. Поначалу было тяжело. Дорога от родного Останкина до манежа ЦСКА в один конец занимала два с половиной часа. Прибегал домой из школы, что-то перехватывал на лету и бегом на автобус. Потом электричка до Савеловского вокзала, оттуда опрометью до троллейбусной остановки. Вылетал на «Динамо», дальше мчался через летное поле на Ходынке, перепрыгивал через забор – чтобы вовремя попасть на тренировку… В обход было гораздо дольше. Обратно – то же самое: бегом до «Динамо», там троллейбус, потом электричка. Домой возвращался ближе к одиннадцати вечера. А утром надо было идти в школу. Уставал – жутко. Иногда пропускал тренировки и ездил только на матчи. По-другому не получалось.

Сами тренировки – тоже не сахар. Это у себя, в поселковой команде, я был лучшим, а в ЦСКА ничем не выделялся. Наоборот, уступал многим в плане физических кондиций. Поэтому из нападения меня перевели в центр полузащиты, где я выезжал порой за счет головы, каких-то нестандартных ходов.

Самое любопытное: учась в школе ЦСКА, а в будущем попав в «Спартак», в детстве я болел за… киевское «Динамо». На фанатской почве у нас постоянно вспыхивали разногласия и разборки. В школу даже специально приходили милиционеры: записывали в свои блокнотики, кто за какую команду болеет. Самые рьяные фанаты собирались на железнодорожной станции Лобня, и там у них начинались свои «междусобойчики».

Со временем, повзрослев, я стал все больше и больше сторониться драк. Время было опасное. Одного моего знакомого зарезали. Ребята погибали ни за что. И я начинал понимать: драки – это не то, что мне нужно в жизни. В конфликтных ситуациях иногда лучше уходить в сторону.

В 16 лет я окончил школу и встал перед выбором: что дальше? До армии оставалось два года, и их надо было чем-то занять. Собрались вчетвером с друзьями и решили: поступаем в Институт физкультуры. Мы любили спорт, и выбор был понятен. Однако перед самыми экзаменами я уехал на очередной турнир в составе ЦСКА. И выпал из обоймы. Да и товарищи мои не особенно преуспели при поступлении: сначала «провалился» один, потом – другой, и на самом последнем экзамене – третий.

Что делать: собрались опять. И приняли коллективное решение – поступаем в радиотехнический техникум. Нет, лично я-то, повторюсь, физику не любил. Но у выбранного нами учебного заведения был существенный плюс: оно находилось ближе многих других к нашему Останкину. И я снова сел за парту.

С окончанием школы были ликвидированы и наши команды – футбольная и хоккейная. Я продолжал заниматься в ЦСКА, но каких-то особенных перспектив в армейских рядах у меня не было. С вылетом красно-синих в первую лигу был ликвидирован их дубль. А в первую команду из школы приглашали одного, максимум двух человек. И хотя меня уже начали вызывать в сборную Москвы, во взрослом ЦСКА футболиста Мостового не замечали. И это было понятно: в полузащите за основной состав выступали ребята на два-три года старше меня, входившие в юниорскую сборную СССР, – Татарчук, Иванаускас, Колесников. В такой внушительной компании шансов заиграть в первой команде у меня почти не было. Зато в нее попал наш вратарь – Мишка Еремин.

Ну а я в тот момент и предположить не мог, куда выведет меня судьба. Будущее было в тумане. Но вскоре мой час настал. Как-то вечером в телефонном разговоре один из моих партнеров по армейской школе сказал:

– Обязательно приезжай завтра на тренировку в ЦСКА, с тобой хочет поговорить тренер.

Крайне заинтригованный, приехал. Тренер, Евгений Николаев, не стал долго тянуть:

– Саш, появился вариант. «Красная Пресня», вторая лига. Тренером там Олег Иванович Романцев, который не так давно сам играл и был капитаном «Спартака». Хочешь попробовать?

Я открыл рот. Он спрашивал, хотел ли я? Конечно, хотел! Для меня в ту пору этот вариант выглядел чем-то несусветным, как будто меня звал «Милан». Вечером я собрал всех своих знакомых ребят и в торжественной обстановке объявил: