Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Русская классическая проза » Повольники - Александр Яковлев

Повольники - Александр Яковлев

Читать онлайн Повольники - Александр Яковлев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Перейти на страницу:

- Пей!

Архиерей в испуге в дом убежал - и не видал, как пьяное непобедимое российское мужичье пиры пировало и в бесчувствии валялось на тех самых местах, где архиерей молитвы читал...

А полиция - ни гу-гу. Носа ее не видать. Сами хозяева - все пьяные, все плачущие, все печальные и все воинственные.

- Немца? Немцу пить дадим.

- Урр-ра!

- Дело было под Полтавой...

- А, милый ты мой...

- Не зяви, тетка. Душу не тревожь.

- Ребята, не безобразь.

- Ваше благородие...

- Стой, офицер идет. Ваше благородие, вместе на войну?

- Вместе, ребята.

- Ур-ра!..

- Качать офицера!..

- Урра! Ур-ра!..

- Неси на руках.

- Вместе на войну. Бей немцев!

- Православный русский воин не боится ничего...

- Ур-ра!..

- А, милый ты мой.

- Да молчи ты, стерва, аль не видишь - все идем?..

- Пей, братцы...

Ка-ак за ре-ечкой, за Куба-анкой...

Там песня - мужичья, тягучая, там крик яростный, бессмысленный, там прямо в пыли валяется пьяный, здесь...

Весь город, как котел кипучий. Бьет все через край. Весь день бьет.

К вечеру - от города ленточками обозы:

- Через два дня уходят поезда.

В деревни, проститься с полями в последний раз, с избами прокопченными, родными...

А солдаты из казарм уже уходят. Медные трубы гремят грустный марш... и вой тяжкий виснет над толпой провожатых и слезы на всех лицах. Все, все застучало по новому.

А Боков Павел ходит пьяный - со всеми напился.

- Ты идешь?

- Не, я не иду. А у меня брат в Преображенском полку. Он, чай, уже бьет немца.

- Пей!..

- Ур-ра!..

И пьет, и поет, и плачет. А голос труба, рявкнет - всех перебьет, лошади пугаются, - вот какой голос у Павла Бокова. И полон двор у него дружков-приятелей и родных-знакомых. Всех собрал - пьют, поют, плачут.

В крутяге пошло все...

И дни за днями чередом, чередом безостановным, тянут, тянут, тянут...

Поезд за поездом с музыкой и плачем уходит из города куда-то в даль страшную...

И слез на вокзалах - моря и реки. И рев, и визг, и отчаяние.

А в церквах - и день и ночь молебны.

- Подай, Господи. Спаси, Господи.

Полиция носу на улицу не кажет, а все идет своим порядком - странным, как жизнь...

Двух недель не прошло, Боков приспособился: арбузы-то на его бакче как раз во-время поспели. Чуть утро - с возом к воинскому присутствию.

- Православные воины, вот арбузы красные.

И чередом идет православный воин за арбузами красными.

- Сколько?

- Пятак.

- Дорого.

- Да для тебя-то? Сколько дашь?

- Три копейки.

- Бери... Для воина, чтоб не уступить! Для защитничка?.. А будь ты...

- Го-го-го... Вот это наш.

- Бери. Уступлю. Бей немца...

- Ур-ра!

Крик, будто погром какой.

Деньга - самокатом в карман...

Стал город жить странной жизнью. Будто этап. Через него из уезда тысячи народа шли под немца, а немного после - под турку. Мобилизации одна за другой хлестали край и рвали сердца на части.

Идут, едут, плачут, поют, стонут; сеном и навозом мусорят улицы и дворы, будто это не город, а постоялый двор.

Сдвинулась жизнь со стержня, с тихого места сдвинулась, и пошло что-то непривычное, беспокойное.

К зиме весь город заполнился солдатней; заняли училища, заняли казармы, - чуждые, злые, жившие, как на вокзале, где вот-вот пожил и ушел; и, может быть, никогда не вернешься.

- Эх, где ты, спокойное старинное житье?!.

И отчаяние пошло потихоньку капелька за капелькой в каждое сердце, тревога в каждую душу. Пришло уныние, озлобленность, неуверенность в завтрашнем дне... Дела стали сокращаться:

- Кончится война, тогда...

Штукатуры, маляры, плотники, каменщики, печники - их пруд пруди в городе, а дела нет. Знамо, на войну ушли тучи, а все же... И ходили они по городу, как неприкаянные, в черных пиджаках среди серых шинелей.

И месяц за месяцем пошли, год за годом, как богомолки в поле, - темные, с печалью в глазах, придавленные скорбью, приниженные.

- Когда же конец? Когда?

Только Павел Боков будто расцвел в эти годы. Арбуз, аль, допустим, дыня... Проси за них двугривенный - и дадут. Потому, деньги об'явились шалые...

Подойдет к боковскому возу солдат.

- Почем арбуз-то?

- Четвертачек.

- Да, что ты?..

- Ай дорого?.. Господи, да самому теперь дороже стоит. Теперь баба по рублю на день берет. Разве я с тебя лишку прошу?

- Дорого.

- А, ну, сколько даешь?..

- Пятиалтынный.

- Давай. Разоряться, так разоряться.

- А може он не красный?

- Кто? Он?!

Боков разом багровел. И - хроп! - с наклески арбуз прямо о мостовую. Вдребезги. Красные блестки во все стороны.

- Видал? Да разе Павел Боков обманет солдата? Гляди, народ честной, вот арбузы.

И народ честной - гужом к боковскому возу. Улыбки, шум, - а четвертаки вереницей лезут в боковскую мошну.

На утро же опять на всех стенах красные афиши: мобилизация. И плач в новых семьях, и новые чадные свечи в церквах, и еще слезы, и еще горе...

- Когда же, когда же конец?

И у солдат пошло недовольство: плохо кормят, заставляют много работать. На базарах, на улицах говор:

- Вода одна, а в ней картошка нелупаная. Это - суп Сандецкий.

И добавляли слова. Волосы от них дыбом:

- Быть беде. Сорвутся, достанется начальству.

Но не срывались. На цепях сидели невидимых, крепко прикованные.

Однако беда на самом деле пришла в тихий город. И пришла совсем не оттуда, откуда ее ждали. Раз как-то зимой, на втором году войны - трах! - гром:

- Убили Вавилиху с дочерью.

Была такая купчиха в городе - мучника Вавилова вдова.

- Голову отрезали, все перевернули, все унесли...

- Батюшки, ведь последние времена...

- Кто убил?

- Не иначе, солдатня. Кому больше? Вон их сколько.

Загрешили на солдат: они...

Недели не прошло, - трах, - еще:

- Кузнеца Скрипкина задушили...

На этот раз и свидетели появились: видали, как солдаты к дому подходили.

На пятнадцать запоров стали все запираться. И калитку, и ворота, и дверь в сени, и дверь в избу, и окна - и задвижками и кольями. Такие страхи пошли - волосы на голове столбом встают.

Бывали в Белом Яру убийства в драке, по пьяному делу, но чтобы из-за грабежа в таком тихом праведном городе? - забыли про это и думать.

А здесь, на-ка, пойди.

Двух месяцев не прошло, убили семью Потаповых в садах. Да как убили-то: с пытками, с муками... Привязали Потапова к скамье, жгли лицо, бороду выщипали: пытали, где спрятал деньги. И только после пыток убили.

А потом... э, да и не перечислить. Заговорили: шайка действует. Предводитель - большой чернобородый. Стали чернобородых бояться. Увидят какого:

- Не он ли?

Полиция с ног сбилась. Исправник Кузьма Дмитрич в отставку подал: невмоготу стало - в городе ворчат, из губернии нахлобучки. Тяжело на старости лет.

Приехали откуда-то сыщики - говорили в городе, будто гурьбой ходят.

А шайка, словно вызов: в одну ночь три семьи... При сыщиках. Дескать, вот вы искать приехали? На-те же вам.

- Вот она война-то. Зверюет народ.

Раз на базаре этакий юркий противный человечишко подошел к боковским саням и глядит на них, глядит. А Боков лошадьми торгует. Летом арбузы, зимой лошади... На том и держался. Его крик до самого Саратова слыхать. Человек руку под сено...

- Эй, миляк, тебе чего?

Отошел человек, как собака, ежели на нее крикнуть. Боков опять хайло западней. А человечек с другим человечком, с третьим. Поглядели на сани, поворошили сено. Ушли. Привели околоточного... И Бокова-то, Павла Бокова, известного каждому мальчишке - повели в полицию.

Весь базар недоумевал.

- Не иначе, как краденая лошадь попала.

А на санях-то кровь была. В полиции Боков миллион слов сказал: и свинью-то резал, и корову-то резал, и кур-то резал, и в пьяном виде дрался с приятелями, носы им разбивал...

Чем больше говорили, тем веселее становились человечки:

- Нашли...

Собрали детей каких-то: не всех грабители убивали.

Одна девочка - лет пяти - увидала Бокова - ревку!

- Этот дяденька маме голову отрезал.

Охнул Боков, закрутился.

- Что ты, Господь с тобой? Ты погляди на меня.

Та еще пуще.

- Вот и кричал-то этак.

У Бокова обыск, и на сеновале в углу: шубы, золотые вещи, три самовара, пятеро сапог... И Вавилихи, и кузнеца Скрипкина, и садовода Потапова...

* * *

Времена те были строгие. Полгода не прошло, раз в весенний погожий день собиралась Аграфена Бокова спозаранку в церковь. В черном сарафане, белые рукава, белый платок на голове - будто монашенка - соседки коров в табун только погнали.

- Куда, Митревна?

- В церкву...

- Аль кто именинник?

- Суд нынче. Пашеньку судят.

Соседки головами качают, вздыхают.

И, отойдя, промеж себя:

- Па-шень-ку. Этого бы Пашеньку из поганого ружья пристрелить.

Тихими предутренними улицами пошла Митревна к Покрову, - пусть двери пока заперты, - на паперти стала на колени, лбом к плитам каменным, и лежала так долго, долго, вздрагивая плечами - старческими, костлявыми. А когда подняла лицо и закрестилась, на каменных плитах осталась лужица слез, будто кто водой из чашки плеснул.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Повольники - Александр Яковлев торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит