Радуга - Алексей Талан

Минута паузы. На корабли Управления пронести бомбы практически невозможно. Это просто невозможно.

— Уничтожены важные образцы исследований… Погиб весь экипаж корабля. Десять человек наших лучших оперативников, состоящих в одной команде. Уничтожена одна из лучших монад Управления. В последнее время была зафиксирована активность террористов «Оранжевый цветок». Ситуация в системе постепенно начинает дестабилизироваться.

Генерал немного подумал, и достал носовой платок. Все-таки насморк излечить действительно не удалось. Если уж сделать менять человека — то кардинально, но тогда это будет уже не человек. Вот это и есть самое обидное. Ведь что такое несколько тысячелетий для эволюции.

— Георгий Викторович, — я встал, едва услышав свое имя. Генерал усмехнулся, но сажать меня не стал, — вашей монаде предстоит заняться расследованием этого дела, тем более вы были лично знакомы с Жекой, руководителем монады.

Я кивнул, и сухо осведомился:

— Когда приступать?

— Вводная примерно через час, собирайте команду. Свободны.

Я кивнул, попрощался, бросив «до свидания» в комнату, и направился в коридор.

— Да, у вас восстановлены все карт-бланши вашего уровня, — бросили мне вслед. Я обернулся и кивнул, машинально заметив, что это сказал мужчина в футболке, сидящий на столе с беспечным видом.

Теперь нужно вызывать всю монаду. Десять человек. Тяжело будет отрывать ребят от отдыха. Тем более печальное известие — вся монада Жеки погибла. Я тупо сидел на первом этаже, пил теплую минералку и смотрел на часы. Ребят надо уже вызывать, но вызывать их совсем не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Это как шок — когда прошел, начинаются последствия. Жалко, что я разучился плакать. Потому что так, кажется еще бесчеловечнее. Я надел бусинки наушников и стал слушать музыку. В последнее время мне нравилась классика и песни конца двадцатого, начала двадцать первого века. Тогда, когда до технической революции оставалось сделать всего лишь один маленький шажок, до того момента, когда вся планета стала окутана паутиной суперсовременных по тем временам сетей машин, все было каким-то слишком настоящим и горьким. Селектор песен стоял случайно, но песня попалась как раз про нас.

Думают люди,В Ленинграде и Риме,Что смерть — это то,Что бывает с другими.

Вызвал я всех быстро. Решил не утруждать себя, и просто дал на браслеты, индивидуальные средства связи, оранжевый код — это когда еще ничего не случилось, но собираться надо. Вот красный — это уже война, или катаклизм мирового значения. Теперь осталось только ждать. Минералку мне пить надоело, позвонил Кристе, перебросился с ней дежурными фразами, и подошел к одной из голографических библиотек. Наугад нашел текст про Атлантов. Якобы предтечах живших на Земле цивилизаций. Летающие аппараты на ртутных двигателях, телекинез и телепатия. Впрочем, все закончилось как всегда печально. Когда сильных духом становится слишком много в одном месте, они начинают думать, как бы стать еще сильнее. Совершенство тела и многочисленные знания — это еще не все. Ребята подошли один за другим. Быстро поздоровались, и я сказал в браслет: «мы в сборе».

Нам дали задание расследовать причины катастрофы «Веги-7». Придется проверять, как говориться, все входы и выходы. Конечно, мы на своем уровне, «там», на верху, — на своем. Тем более, что раз подключают нас, значит возможно ситуация очень серьезная. Ведь монада — это боевая единица. Десять человек должны сражаться как один. Тем более, что десять человек — это уже не один и не два. Это наглая, почти открытая атака. И всего лишь один из команды должен иметь необходимые навыки. Он и становится капитаном. И им, стал я. А не мастер спорта, прошедший череду спецподготовок Михаил, или богатый боевым опытом Виктор. Все, что мы должны были сделать — это по наводке группы штаба, занимающейся этим же делом, ликвидировать возможных террористов. А так, как Управление, когда хочет, может работать практически мгновенно, не приходилось сомневаться, что уже завтра мы будем выполнять задание, да поможет нам Бог. Порт вылета «Вега-7» был на планете Черногорка, практически находящейся под протекцией Малого Кольца, потихоньку набирающего обороты, и затягивающего к себе все больше союзников, больше из числа развивающихся планет. Так что нам предстояло добраться туда под видом туристической группы и ждать команды сверху. Вылетать нам предстояло, конечно, не завтра, а в течении месяца. Раньше вряд ли успеют эксперты Управления. Так что отпуск, хоть и немного подпорченный, так никуда и не делся. Можно было попытаться дожить его до конца.

Врать Кристи не хотелось. Но ничего больше не оставалось. Тем более, что я для нее — не более, чем штатный психолог, в том же Управлении. Нам давали стандартный, конечно немного усложненный по сравнению с обычными вузами, курс психологии. Так что легенда была почти правдоподобная. Чем ближе к истине, тем сложнее узнать правду. Я сказал ей, что завтра вылетаю на один-два дня, на незапланированную Конференцию психологов в Брюсселе. Там Кристи была уже неоднократно, тем более, что образцы готической архитектуры надоедают уже во втором городе Европы. Так что проситься со мной она не будет. Мы договорились встретиться сегодня вечером, потому что уже сегодня ночью я должен вылететь. К сожалению, никакие чудеса науки не смогли заменить флаеры и прочие средства передвижения. Телепортационные камеры невозможны в принципе. Конечно, по поступающей информации можно собирать определенные предметы, но этот процесс требует настолько больших энергозатрат, что пока человечество не придумало, что делать с такой дорогой игрушкой. Разве что сдавать в Институт безумных изобретений. Ужин в кафе, вечерняя прогулка — и, увы, я должен уйти. Дежурный поцелуй на прощание и взмах руки.

Что делают на поминках? Пьют водку и молча смотрят куда-то далеко. Другое — уже не надо. Тем более эта традиция — для тех, кто остался. (Мне кажется, что традиции тормозят развитие человеческого общества. Каждый шаг требует соответствие невесть когда придуманных правил, и на каждый житейский вопрос есть уже веками проверенное решение. Но это именно и является тем, что не дает придумать что-то свежее, новое. Ведь следование чему-то старому, из-за того, что так надо — всего лишь предлог, чтобы не идти вперед.) Мы собрались на даче одного из наших. Сергея. Официальное двухчасовое прощание состоялось в самом Управлении. И собрались мы здесь скорее для самих себя. Я знал, что мы будем пить до упора и посинения. Потому что иначе нельзя.

Я возвращался назад вместе с Владимиром, мы шли по маленькой аккуратной дорожке, усаженной со всех сторон зелеными благоухающими деревьями с пышной листвой — по-моему липами. Свежий воздух действовал отрезвляюще, и уже скоро перед глазами перестали прыгать цветные пятна. Вот Володе — ему хоть бы что, я человек не тренированный, закалка не та. Мы были знакомы пять лет, из них четыре года — вместе служили в Управлении. На него можно было легко положиться в любой ситуации. Он был немного пониже меня, и постоянно держал себя в форме. Насколько я знаю, он тренировался по два-три часа в день. Но когда включалась сфера Закона — он был не самым сильным. Почему было так, никто пока не мог дать ответ, но факт остается фактом. В поле действия Закона все менялось. Все становилось чуть-чуть, но по-другому. Владимир родился в исконно русском городе. Который даже сейчас сохранил черты старой, изначальной русской атмосферы. С семи лет он стал увлекаться боевыми искусствами. К тридцати годам он выучил больше десятка различных дисциплин. Сейчас он увлекся окинавской разновидностью кобудо. Смысл которого сводился к одному просто выражению «поднял руку — убей». Минимум движений и максимум действия. Что, в общем-то и должно соответствовать истине. Одни единственный, отточенный, максимально отработанный удар. В отличие от него я был совсем не похож на спортсмена. Конечно, на физические данные мне жаловаться не приходилось, и я обычно раза четыре в неделю занимался в специальном спортзале Управления. Ну, еще тратил с утра полчаса на простенькую зарядку — бег на три километра — двенадцать минут, отжимания, качание пресса, растяжка ног и рук, и контрастный душ. Мне это хватало. А техника: Сейчас еe вколачивают в голову усиленными курсами. Помню, что весь необходимый минимум я получил почти за два месяца. В первое время после появления Радуги — появилась первая волна — тех, кто мог активировать поле Закона. Ведь Закон включался не всегда, а только в критических ситуациях, и способность его вызывать стала цениться дороже любых драгоценных металлов и нефти, которой на Земле осталось очень мало. В двадцатом и начале двадцать первого века, еe бездарно жгли в качестве дешевого и маловыгодного топлива. Зато сейчас нефть — важный продукт, из которого можно синтезировать практически все, что угодно. А повторить еe состав в точности пока не удалось ни на одном химическом предприятии. Тем более, что качество синтезированной нефти сильно уступает натуральной. Нам повезло, потому что из перовой волны так называемых, законников, не осталось практически никого. Калечащие курсы, и системы обучения. Просчеты командования и нелепые потери людей. Зато вторая волна отбиралась основательно. Помню, мне было двадцать три — почти пять лет назад. По дороге домой мы не смогли найти флаер. И это на центральной стоянке проката города. Похоже, что что-то случилось. Толпа народа и прибывающие машины охраны общественного порядка. Мы протолкались сквозь людей и подошли к полиции. Владимир спросил, про причины неприятностей, и скоро ли заработает стоянка. Полиция в ответ только замахала руками и попросила уйти. Снизойдя ответом, что если и заработает, то только завтра к вечеру. Полицейский, мужчина лет сорока, взглянул на нас и усмехнулся: