Кошмар на улице Стачек - Андрей Кивинов

— Вот видите — никого нет. Все ищут вашу шапку, — сказал он ошеломлённой Чучуриной, после чего выставил её за дверь уголовного розыска.

ГЛАВА 4

Мухтар Кулиевич Астров ехал домой в недавно купленном «Мерседесе», пребывая в отличном расположении духа. Вообще-то, у него всегда было хорошее настроение, может, от природы, а может, от социального положения. Для многих подчиненных он оставался загадкой. Когда он говорил о работе, было весьма трудно разобрать, шутит он или же говорит серьёзно, так как от вопросов работы он был так же далеко, как и от своей исторической родины. Но при этом он всегда ухитрялся находиться в курсе всех дел. Поговаривали, что он берёт взятки, но это было не более, чем слухи, основанные на двух его машинах, даче и шикарной квартире. Астрову на эти слухи было ровным счётом наплевать, он стоял хорошо, чему, кстати, способствовали распродажи дефицитных товаров, периодически устраиваемые им в отделении. Этими распродажами Мухтар Кулиевич убивал двух зайцев — получал хороший товар и удовлетворял руководство. Последнее время, правда, в отделении стали проявляться недобрые признаки отчуждения со стороны коллектива и начальства, но Астров уповал на хорошие связи в РУВД. Однако Мухтар Кулиевич был не прочь найти поддержку и в Главке, о чем и раздумывал сейчас. На всякий случай. А вдруг что?

Прошло две недели после описанных событий. Страсти вокруг убийства улеглись, и руководство из РУВД и Главка всё реже посещало отделение. Жену Смирнова выпустили. Ответственный от 22-го отдела Борисов появлялся в отделении только для того, чтобы стрельнуть талончик. Кивинов к тому времени уже разобрался, какой, но так как талонов не было, Гриша исчез совсем. Вновь началась рутинная работа с материалами, заявителями, отказными. Кивинову к тому же было поручено проверять связи убитого по найденной у него в кармане записной книжке, что он и делал, правда, с большой неохотой.

После утренней сходки у Соловца все разбрелись по своим кабинетам. Кивинов заглянул в туалет, посмотрел в зеркало и скорчил гримасу. Нахмуренные брови, тяжелый взгляд и оплывшие щеки — всё это напоминало ему о том, что за две недели он был изрядно измучен.

Хлебнув воды из-под крана, он вернулся в кабинет Клубникина, где нынче располагался его стол. Его собственный кабинет находился на ремонте, начавшемся через два дня после убийства. Ранее, когда в здании ещё не было отделения, а была общага, на месте кабинета Кивинова размещался туалет, просто позднее оттуда вынесли унитазы и принесли стол. Остальной интерьер ни капли не изменился. Для эстетики Кивинов выкрасил трубы под березы и понавешал бумажных листочков. Сейчас же ремонт затягивался из-за труб-берез, которые протекали «березовым соком» ярко-рыжего цвета. Многие делегации водопроводчиков приходили на экскурсии, размахивали руками, спорили, но «сок» всё капал и капал, вот поэтому-то Кивинову и приходилось ютиться в чужом кабинете.

Клубникин опять заперся и беседовал с очередной дамочкой, попросив Кивинова пойти погулять, и в результате, накинув куртку, Кивинов пошёл в обход своей территории. Он прошел мимо ДК «Ленинец» и ещё раз осмотрел место убийства. Машину, слава Богу, забрали, а то она ещё неделю торчала во дворе с ярлыком «Вещдок — руками не трогать!», оставленным экспертом. Только после того как с неё пропали все четыре колеса и обе фары, таксопарк с претензиями соблаговолил забрать своё имущество.

После этого Кивинов направил стопы в одно прелюбопытное заведение, располагавшееся на его территории. Туда он уже две недели как не заглядывал. Речь шла о знаменитом в районе пивном зале, прозванном народом «Мутный глаз». О заведении сем следует рассказать особо.

«Мутный глаз» был расположен неподалеку от места убийства, на развилке трёх проспектов, возвышаясь над ними как памятник бетонно-стеклянной архитектуры эпохи раннего застоя. Бар был построен лет тридцать назад, Кивинов ещё ребёнком ходил по-малому под его стены, но надо сказать, что за это время в облике «Мутного глаза» особых перемен не произошло, как внутри, так и снаружи. Всё та же железная решетка на входе, разбавленное пиво, рыбно-никотиновый запах и опухшие от спиртного рожи. Менялись времена, политика, люди, но бар жил своей жизнью. Он гордо стоял на распутье проспектов, заманивая в своё чрево всё новые и новые поколения. Казалось, что, даже если произойдёт атомная война или всемирный потоп и всё живое погибнет, «Мутный глаз» будет вечен как символ бытия.

Под стать внешнему облику были и обитатели здешнего мирка. На входе смело можно было повесить лозунг «Преступники всех стран, объединяйтесь!». Под его крышу со всего района стекались уголовники, пьяницы, гопники и БОМЖи, чтобы отведать дешёвого пивка да весело время провести. Брошенное в благодатную почву зерно преступности не могло не дать обильных всходов. Кражи, грабежи, разбои и прочие составы преступлений УК РСФСР случались здесь каждый божий день, несмотря на особый контроль над баром 85-го отделения. Потерпевшие, как правило, не обращались с заявлением в милицию либо из-за страха перед баровскими блатными, либо потому, что сами были из их круга и разбирались впоследствии при помощи кулака или ножа. Если же кто-то по неосторожности заходил в милицию или был обыкновенным приезжим, незнакомым с местными законами, то очередной пивбаровец отправлялся на скамью подсудимых с последующим отъездом на несколько лет в «курортную зону».

Среди постоянных клиентов была и своя элита, размещавшаяся за первым от входа столиком. Здесь стояла солидная публика, имевшая за плечами по несколько ходок на зону, разрисованная татуировками и чтившая воровские законы. Попадались, правда, и просто пьяницы, но они были не в авторитете и бегали на подхвате у блатных за глоток пива.

Во главе этого пивного братства стоял «основной». Основные, как правило, надолго не задерживались, они садились и менялись где-то раз в полгода. Основной находился в курсе всех событий в баре, без его разрешения не происходил ни один гоп-стоп, и раз в неделю он сам должен был опустить какого-нибудь лоха для поддержания своего «статус кво». За пять лет, что Кивинов работал в отделении, сменилось примерно девять основных. Последний, сорокалетний папа Гена, получив восьмую судимость, сел два месяца назад за нанесение ножевых ранений. На смену ему пришел молодой Геннадий Газонский, по кличке Зубр, имевший в свои двадцать пять лет три судимости за тяжкие преступления, а также свирепый вид и крепкие кулаки. Лет пять назад, придя на службу, Кивинов хотел сам внедриться в «пивную элиту» и даже купил для этого длинноволосый парик. Но ничего не вышло — после пары посещений все моментально поняли, что он мент, так как даже в своём парике он выглядел среди блатных как апостол Пётр на проповеди у мусульман. Хорошо, что хоть ребята с пониманием отнеслись к творческому порыву молодого опера, и когда тот так вжился в роль, что уже не двигал ногами, по причине изрядных количеств выпитого им пива, они водрузили его на свои плечи, донесли до отделения, положили на лавочку, туда же бросили его парик, проверили, на месте ли удостоверение, и вернулись в бар. Авторитет милиции в то время был ещё высок, и никому не хотелось портить отношения с новым опером, в ведение которого передавался «Мутный глаз».

Торжественной встречи по поводу посещения Кивиновым пивбара организовано не было. Он зашел с черного хода, покручивая в руке телескопическую дубинку. У Кивинова была информация, что Зубр таскает с собой пугач, и он решил опровергнуть эту нелепицу. Первый стол с азартом резался в «коробок», но стоило только Кивинову появиться в зале, как все головы автоматически повернулись на девяносто градусов и по пивбару волной прокатился недовольный шепоток. Зубр вышел из-за стойки и подошел к Кивинову.

— Здорово, начальник, что-то давно не заглядывал. Ищешь, что ль, кого?

— Привет, Геннадий. — Кивинов никогда не называл блатных по кличкам в общественном месте — издержки воспитания. — Ищут вшей или грибы, а я разыскиваю. А вообще-то, есть у меня к тебе любопытный интерес…

— Какая падла, что ль, настучала?

— Зачем же так грубо, Гена? Мне не стучат, а информируют. Причём вполне добропорядочные граждане. Ты от Надьки давно ушел? — Кивинов решил позаговаривать Зубру зубы.

— Тебя так волнует моя половая жизнь?

— Да нет, я просто так спросил.

— Знаю я ваши вопросы; чуть что лишнее брякнешь, так сразу дело шьёте.

Кивинов сунул в рот спичку.

— Ты же знаешь, я к тебе отношусь нормально. Так вот, для закрепления наших дружеских отношений я бы предложил тебе выложить всё из своих карманов на этот симпатичный столик. — Кивинов кивнул на покосившуюся стойку.

— Не имеешь права, начальник, — вдруг побледнел Зубр.

— Давай, давай, не капризничай, а то придётся мне искать самому, и в результате кое-кто из нас окажется на пятнадцати сутках. И есть у меня такие подозрения, что этим человеком буду не я.