Акварели судьбы. (в рассказах) - Светлана Рассказова

Осенью он собирался пойти в первый класс, и мысли о школе отвлекали от непонятных разговоров, скорее намёков насчёт «могут забрать»… Кого забрать, куда забрать и почему он не догадывался, но теперь, услышав «громкий» шёпот мамы, сразу подумал, что именно сейчас у него должны что-то обязательно забрать.

Время ещё только подходило к обеду, а отец уже был дома и помогал матери, собирать в одну кучу одежду сына: пальто, курточку, ботинки.

– Убери чемодан, – говорил он, – складывай в рюкзак! Так незаметней…

Мать вытащила из-под кровати большую коробку со старыми вещами, достала оттуда рюкзак и стала набивать его Ванькиной одеждой.

– Сынок, обедай и поедем, – было заметно, что мама очень нервничает.

– Куда? – скорее по инерции спросил мальчик.

– Тссс… Потом, – опять зашептала мама.

Пока он ел, отец вынул из комода деньги, мамин паспорт и Ванькины метрики.

– Спрячь в сумку и будьте аккуратней в дороге, – обратившись к жене, тоже очень тихо сказал отец, а затем прижал к себе сына и, неожиданно всхлипнув, прошептал ему в самое ухо, – слушайся маму и запомни: ты едешь к тёте Наташе – маминой сестре. Едешь потому, что я плохой отец, а ещё потому, что там маме предоставили работу в школе. Запомнил?

– Запомнил… Разве ты плохой? Поедем с нами…

– Нет. Я останусь здесь. У меня служба. Я же красный командир, – затем глянул в окно и уже решительным тоном проговорил, – давайте прощаться! Время обеда, во дворе пусто… Пойдёте без меня…

Больше своего отца Ваня никогда не видел.

Позже из разговоров матери и тёти Наташи он понял, что именно отца должны были «забрать». И чтобы не навлекать на свою семью зло он заранее отправил жену и сына к родственникам, выставив себя перед окружающими брошенным мужем.

Тётя Наташа жила в деревне Чертово, недалеко от Вязьмы и Ванина мама надеялась, что если с отцом ничего плохого не случится, то они смогут в скором времени вернуться в город и продолжить прежнюю жизнь. Но отец не вернулся…

Добрых перемен ждали два года. Мать учительствовала, Ванька успешно закончил второй класс и перешёл в третий, но вместо добрых перемен началась война, и нужно было думать только о том, как выжить в это непростое страшное время.

…

Летом и в начале первой военной осени мама, тётя Наташа и даже дети, что постарше, рыли противотанковые рвы. Сколько земли тогда было ими перелопачено – жуткое дело!! Так говорили взрослые.

А поздно вечером, поужинав, женщины падали на постели, не чувствуя собственного тела и молчали… Но немного отлежавшись, начинали от безысходности тоскливо стенать и жалиться на судьбу.

Ваня тоже не мог заснуть, лежал, слушал и на всю жизнь запомнил один из таких вечерних разговоров. Да и как не запомнить горестные слова женщин, от которых сжималось его детское сердечко…

– Рвы роем, а немец прёт и прёт, – говорила тётя Наташа, – вот-вот в деревню нагрянет.

– А наши отходят, – вторила мама, – что будет? Может, уедем?

– Как? Поздно уже.

– Да, поздно. Надо было сразу, как война началась…

– Люся! У меня четверо, у тебя ребёнок. Кому мы нужны со своим выводком, – продолжала сокрушаться тётя Наташа, – здесь какое-никакое хозяйство. Куры, козы… А там что?

– Плохо, что урожай убирать некому. Картошка в поле некопаная, – не успокаивалась мама.

– Колхозы распались, скот наши угнали, мы рвы роем, а озимыми заниматься некому, – чуть не плакала мамина сестра.

– Зимой с голоду сдохнем, – как-то совсем не по учительскому резюмировала мама.

– Сталин сказал, что враг будет разбит и победа будет за нами, – неожиданно вмешался в разговор женщин Ванька.

– Твой Сталин в Москве, а мы здесь огребаем, – усмехнулась тётя Наташа.

– Спи, Ваня! Не лезь в разговоры взрослых, – устало сказала мама.

– Если немцы придут, то надо в партизаны идти. Я листовку на улице подобрал, – опять встрял Ванька со своими предположениями.

– Поживём – увидим, – внезапно согласилась мама.

– Как там мой-то? – тяжело вздохнула тётя Наташа, вспомнив мужа, ушедшего на фронт.

Мама тоже вздохнула, потому что вестей от папы не было.

…

В самом начале октября 1941 года в районе Вязьмы войска Красной Армии были взяты в кольцо двумя танковыми группами Вермахта и разбиты. Погибли и попали в плен сотни тысяч советских солдат.

И почти сразу в деревню Чертово вошли немцы – спокойно и без единого выстрела, как к себе домой…

Для жителей началась совсем другая жизнь с новым порядком, за которым следил назначенный немцами староста – одноногий дед Сергей, заведовавший до войны колхозной бухгалтерией и знающий наперечёт людей и всю живность в каждом дворе.

Все, с кем когда-то дед Сергей был в контрах, теперь расплачивались с ним курицей, свиньёй, а то и коровой. Ладно, если реквизицию проводил только он, было намного хуже, когда этим занимались немцы. Но несколько таких реквизиций и народ мог зароптать, ища помощи и поддержки от партизан, которые к этому времени местами сформировались в отряды. Это были красноармейцы, сумевшие выйти из «Вяземского котла» или бежавшие с немецкого плена. Немецкое руководство на местах, не желая партизанского движения, восстанавливать против себя деревенских жителей не хотело. Ведь крестьяне были нужны для работ на земле как дармовая рабочая сила…

И наступившей весной в Чертово наведался господин Рюккер- штурмбанфюрер СС, курирующий идеологическую работу среди населения Смоленщины. Сначала он заехал к старосте и потребовал список всех образованных жителей деревни, а после сразу направился к дому, где жил со своей мамой Ванька.

Увидев в окно подъехавший автомобиль и немца в офицерской форме, тётя Наташа всплеснула руками, шуганула всех детей на печку, наказав, чтобы сидели там тихо и даже не дышали, а сама забилась в угол кухоньки, ожидая пришествия антихриста… Ванькина мама как вкопанная осталась стоять посередине комнаты, решив принять на себя очередной удар судьбы.

Офицер постучался в дверь и вошёл. В доме установилась гнетущая тишина.

– Добрый день, – поздоровался он на вполне приличном русском.

– Guten Tag, – ответила Ванина мама. Она знала немецкий, потому как окончила факультет иностранных языков и имела диплом преподавателя немецкого и французского языков.

– Госпожа Лунина, у меня к вам предложение.

– Да, господин, – Люся запнулась, не зная как обратиться к офицеру.

– Зовите меня господин Рюккер. Так вот, госпожа Лунина, – повторил он, – я предлагаю вам работу.

– Спасибо.

– Будете, как при Советах работать учителем немецкого и заодно проводить просветительскую работу среди населения деревни, пропагандируя немецкий образ жизни и немецкий порядок.

– Каким образом, – женщина заволновалась.

– Получите на этот счёт методическую литературу и брошюры… Вы же образованная женщина! Разберётесь, – офицер с лёгкой усмешкой смотрел на свою собеседницу.

– Не знаю, справлюсь ли, – попыталась та отказаться.

– Справитесь. Мы всё о вас знаем. Вы пострадали от советской власти, потому вам оказана честь поработать на Германию, – немец сделал небольшую паузу. – Родители, которые не захотят отпускать детей в школу, подвергнуться штрафу и наказанию. Кстати, учителям правительство платит хорошие деньги. Вот анкета, – он положил на стол лист бумаги. – Вам нужно аккуратно её заполнить. Вопросы несложные: вероисповедание, национальность, профессия, не было ли евреев до деда включительно, служили ли в армии, были ли членом ВКП (б) и остальное, – офицер, ожидая ответа, замолчал.

– Я согласна, – совсем тихо проговорила Ванина мама.

– Передадите анкету старосте. Он сам привезёт её в комендатуру. И не пугайтесь так, – как-то вдруг по-человечески сказал он. – Auf Wiedersehen!

Немец вышел.

В доме молчали… Дети на печке по-прежнему боялись пошевелиться. Наконец тётя Наташа пришла в себя, подошла к сестре, обняла её за плечи и сказала:

– Люсь! Не переживай! Правильно, что согласилась. Надо ведь как-то жить. Деньги нужны, сама понимаешь… Там видно будет… А работу среди населения можно проводить по- всякому.

– По-всякому не получится. Слышала, в Ельнинском районе деревню Перятино сожгли вместе с жителями.

– За что же их так?

– Говорят, что ослушались… или за связь с партизанами…

– Свят, свят, свят, – закрестилась тётя Наташа.

– Так-то…

– Знаешь, Люся, а немчик-то с улыбкой от нас ушёл. Я заметила.

– Я тоже… И глаза у него вполне человеческие, – Ванина мама задумалась.

– У фашиста человеческие глаза? Смешно. Хотя… Тоже ведь люди, – тётя Наташа наконец-то спокойно вздохнула.