Условия выживания - Леонид Кудрявцев

Ветер переменился, отнес в сторону трупный запах и одарил меня ароматом цветущих гаркопусов.

Я покачал головой.

Поля гаркопусов начинались не менее чем километрах в пяти от побережья, а пахло так, словно до них было рукой подать. Интересные штуки иногда выкидывает ветер. И ведь, насколько я помню, такого ни разу не было за последний год. Ни разу. А сегодня случилось. К чему бы это? Или, может, вовсе ни к чему? Просто совпадение и не более.

Между тем Щапа и Жигер быстро переходили от одного трупа к другому. Щапа проворно их обыскивал, Жигер страховал, одновременно приглядывая за йеху и не забывая время от времени кинуть взгляд в сторону моря. Он уже знал, что я нюхал горизонт и что с той стороны можно пока неприятностей не ждать, но делал это в силу привычки, машинально.

Трупы. Один за другим, один за другим. Обыск, иногда заканчивающийся тем, что большая сумка на боку Жигера несколько тяжелела, шаг в сторону, для того чтобы не мешать йеху грузить труп на повозку, и после — короткий переход к следующему.

Мне приходилось заниматься потрошением. Я знал, что самая большая опасность таится именно в этой монотонности, в автоматизме движений. Подчиняясь ему, теряешь чуткость и, конечно, не так быстро реагируешь, если начинаются какие-то неприятности. Тот, кто начеку, кого неприятности не захватили врасплох, почти наверняка выкрутится. А вот хотя бы секундное промедление, неверно принятое решение чревато самой большой платой — жизнью.

Неприятности…

Я как чувствовал. Без них все же не обошлось…

Щапа остановился возле одной из наметенных морем мусорных куч и, сняв с пояса фляжку, стал отвинчивать ее колпачок. Причем ничего особо криминального в этом не было. Следующий невыпотрошенный труп находился на расстоянии не менее десяти шагов. Кроме того, за спиной у Щапы был тоже остановившийся Жигер, и значит, бояться нечего. Можно смело сделать несколько неторопливых глотков, передать фляжку напарнику и, пока тот пьет, слегка расслабиться.

Не знаю, как это случилось, может, кто-то из них обладал каким-то особым даром, но желтые стали действовать именно сейчас, не минутой раньше или позже. Как будто знали, как будто чувствовали наступление самого удобного момента. Впрочем, как я уже и говорил, возможно, кто-то из них был нестандартом со свойствами…

Все произошло очень быстро. Песок совсем рядом со Щапой зашевелился, и из него, словно черти из-под земли, выпрыгнули трое желтых. Они оказались к потрошильщикам слишком близко, и, машинально хватаясь за оружие, я уже знал, что смысла в этом нет никакого. Слишком далеко, слишком близко находятся противники, слишком велик риск положить своих. И значит, надежда была лишь на Многонагоновича с его снайперкой да еще, конечно, на то, что потрошильщики сами выпутаются из создавшейся ситуации. Выпутаются?

Все-таки первая секунда была упущена, и пока Щапа отшвыривал в сторону фляжку, пока выдергивал из-за пояса пистолет, пока Жигер делал шаг в сторону, поднимая ствол своей пукалки, их можно было уложить раз десять. И желтые просто обязаны были это сделать, поскольку не принадлежали к лохам, годящимся лишь на то, чтобы осквернить своими разлагающимися телами прибрежный песок. Нетушки, были они профессионалами, и то, как была устроена засада, а также быстрота, с которой они действовали, служили этому лучшим подтверждением.

Так что не стали они убивать потрошильщиков по очень веской причине, и если подумать…

К дьяволу раздумья… Сейчас не до этого.

Я смотрел.

Один из желтых, вытянув похожую на клешню мусорного краба руку, щеря длинные, подпиленные клыки, кривя в зверской гримасе желтое лунообразное лицо, прыгнул к Щапе. Двое других метнулись к Жигеру. И конечно, было совершенно понятно, что парочка наших товарищей не успеет пустить в ход оружие. Желтые доберутся до них раньше.

Но тут наконец в игру вступил Многонагонович, и уж он-то не сплоховал. Он выстрелил всего один раз, но этот выстрел решил исход схватки, развернул ее в нужном направлении. Пуля попала в желтого, пытавшегося добраться до Щапы, угодила в голову, и тот рухнул словно подкошенный, причем под ноги своим товарищам. Один из них споткнулся, другой отпрыгнул в сторону, и таким образом оба они потеряли драгоценную, решавшую все секунду, выигранную своим внезапным появлением на поверхности земли.

Дальше было просто. Щапа пустил в ход пистолет, а Жигер сврю пушку — и на этом все закончилось.

Я покачал головой.

Все-таки им здорово повезло. Если бы не своевременный выстрел Многонагоновича… Думаю, они ему должны поставить, и не один раз. Кстати, готов поспорить, так оно и будет. Как только мы вернемся в нижний город…

А еще меня занимала одна достаточно бесхитростная мысль. На что рассчитывали эти ребята, эта троица желтых? Нет, ну понятно, что они не собирались убивать потрошильщиков. Они всего лишь хотели захватить их и, используя как заложников, прорваться в глубь острова, может быть, даже в город. Сумевший пересечь его границу автоматически получит гражданство, и никому не будет дела до того, каким образом это случилось. И не будь выстрела Многонагоновича, это у них вполне могло бы получиться. Все-таки они были не чета другим лохам, пришедшим на этот берег для того, чтобы просто умереть. Умудрились незаметно высадиться и ловко закопались в песок, а потом ждали неизвестно сколько времени, пока поблизости от них неокажется кто-то, кого можно захватить в заложники, напали в самый подходящий для этого момент… И требовать от них, чтобы они еще и учитывали Многонагоновича с его снайперкой, было просто нечестно. Не могли они о ней знать — и все.

Так что эта троица желтых, несомненно, была самыми настоящими профессионалами, причем очень высокого уровня. Но вот на что они рассчитывали? Неужели они думали, что жить в городе — сахар и разлюли-малина? Или у них там в море, на мелких островах и отмелях, житуха еще хуже? Насколько она должна быть хуже, чтобы живые существа шли на смерть?

Я посмотрел на потрошильщиков. Они уже снова занялись своим делом. Йеху, при первом же выстреле кинувшиеся наутек, теперь переминались с ноги налогу возле тележки, ожидая момента, когда можно будет приступить к погрузке очередного трупа.

И все вернулось на круги своя, все шло обычной чередой. А еще одной засады наверняка не будет, и значит, более ничего интересного не произойдет. Значит, можно подумать о чем-то обыденном, например, о том, не облегчить ли мне свой портсигар еще на один окурок? Самый маленький? Причина вроде бы есть. Но прежде…

Я грустно улыбнулся.

Все-таки что-то в последнее время со мной происходило. Может быть, от усталости? Хотя откуда сна? Все как обычно, как всегда. Вот только, по идее, мне не должно было быть никакого дела до этих троих желтых. Совершенно никакого. Мало ли за время службы в заслоне я видел трупов, и не только тех, кто пытался пробиться в город? Не обходилось, конечно, и без трупов моих товарищей, павших от руки наиболее предприимчивых пришельцев из моря. Таким образом, я должен был остаться совершенно равнодушен к этим желтым, совершенно. И тем не менее чем-то они меня заинтересовали.

Чем? Уж не пожалел ли я их?

Сунув руку в карман, я вытащил портсигар и, задумчиво рассматривая его содержимое, попытался ответить на этот вопрос.

Да нет, какая там жалость? Не они первые, не они последние. И как можно жалеть тех, кто только что пытался причинить зло твоим товарищам? И все же… и все же…

Я вдруг понял.

Дело было не в жалости. Просто в тот момент, когда желтые еще только выскакивали из песка, мне снова показалось, будто я уловил их мысли. Холодную решимость, азарт и где-то глубоко под ними — страх, боязнь потерять жизнь.

Это стоило мне некоторых усилий, но я закрыл портсигар и сунул его в карман.

Рано, пока еще рано. Вот через полчаса я, так и быть, позволю себе еще один окурок, А сейчас…

Я сдвинул защитный шлем на затылок и устало потер лоб. Все-таки смена подходила к концу, и я действительно довольно прилично устал. Ничего, скоро нас сменят и тогда можно будет отправиться в город — на отдых. Целых пять дней. Отдыхай не хочу. Как угодно.

А иллюзия чтения мыслей… Нет, это все же другой талант, не имеющий отношения к дару «нюхать горизонт», и двух талантов сразу ни у кого еще не было.

Значит, всего-навсего почудилось. Усталость. Конец смены. От усталости и не такое покажется.

2

В соседнем вагоне ехали болотники. И ничего хорошего в этом не было. Хотя как сказать…

Я посмотрел на Многонагоновича, на его безмятежную физиономию, и подумал, что кое-кому этот факт наверняка не кажется слишком уж плохим. Кое-кто, возможно, рассматривает его как достаточно неплохую перспективу поразмяться, сбросить остатки нервного напряжения. Ну и кроме того, конечно, были определенные обычаи. Согласно этим обычаям, болотников, оказавшихся на расстоянии одного-двух купе, следовало бить. И значит…