Нил Сорский и традиции русского монашества - Елена Романенко

Все выше названные работы стоят особняком в общем русле развития дореволюционной историографии. Их авторы интересовались Нилом Сорским прежде всего как православным подвижником и духовным писателем, поэтому эти исследования можно поставить в один ряд с работами церковных историков. Почти одновременно появляются «История русской словесности» (1860 г.) С. П. Шевырева и «Обзор русской духовной литературы» архиепископа Филарета (Гумилевского) (1859 г.). Эти исследования роднит не только название, но и круг поставленных проблем. Духовные писания Нила Сорского, их значение для русской словесности привлекали главное внимание авторов.

В своем обзоре архиепископ Филарет сделал попытку выявить все сочинения Нила Сорского: уже опубликованные, а также известные ему по рукописям. Кратко охарактеризовав творения Нила Сорского, архиепископ Филарет заключил: «Преимущественным предметом наставлений преподобного Нила служит сокровенная духовная жизнь»[42]. Впоследствии основные сведения о Ниле Сорском и его писаниях архиепископ Филарет поместил в своей книге «Русские святые» (1862 г.), где так писал о Ниле Сорском: «Преп. Нил — великий отец русской церкви, по своему подвижничеству и наставлениям»[43].

Работы архиепископа Филарета по истории Русской Церкви появились не случайно. Будучи ректором Московской Духовной Академии он и профессор А. В. Горский (впоследствии также ректор Академии) «произвели переворот в постановке учебного и ученого дела, обратив внимание студентов на изучение истории Церкви»[44].

50–60 гг. XIX в. были временем активного изучения источников, накопления знаний по истории Русской Церкви. Особенно много для изучения древних русских рукописей сделал профессор МДА А. В. Горский, основатель «критического» направления церковной историографии[45]. Его советами как археографа и историка пользовались виднейшие русские ученые: И. И. Срезневский, Н. И. Тихонравов, Ф. И. Буслаев, Н. И. Костомаров и др. Вместе с К. И. Невоструевым Горский составил фундаментальное описание рукописей Синодальной библиотеки, сделав при этом немало научных открытий. Одним из них было опубликованное им в 1851 г. «Письмо о нелюбках иноков Кириллова Белозерского и Иосифова Волоколамского монастырей», найденное в рукописи № 927 из собрания Московской Синодальной библиотеки.

Из «Письма» историки впервые узнали, что на соборе 1503 г. обсуждался вопрос о праве монастырей владеть вотчинами. Важную роль на этом соборе сыграли преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, которые высказали противоположные взгляды на этот вопрос. Из–за этого произошла первая «нелюбка» монахов Кирилло–Белозерского и Иосифо–Волоцкого монастырей. «Письмо» рассказывало также и о других «нелюбках» между преподобным Иосифом Волоцким и князем–иноком Вассианом (Патрикеевым).

Публикация «Письма» оказала значительное влияние на развитие светской и церковной историографии по вопросу о взглядах Нила Сорского и Иосифа Волоцкого на монастырское землевладение и шире — о роли этих святых в русской церковной жизни конца XV — начала XVI в.

Нужно отметить, что церковная историография не была однородной, на нее также оказывали влияние идеи светской исторической науки. Если в работах Шевырева, архиепископа Филарета, Муравьева подчеркивалась больше русская традиция подвижничества Нила Сорского, то в статьях 70–х гг. XIX в., которые появлялись на страницах церковных журналов, больший акцент делался на его расхождении с традициями русского монашества в вопросах монастырского землевладения и организации монастырской жизни.

В статье «Из истории русского монашества» ее автор, оставшийся неизвестным (П–нов), называет Нила Сорского преобразователем русского монашества, которому «принадлежит почин в насаждении скитского жития» в России, где почти единственная форма иночества до него оставалась общежитием[46]. Попыткой к преобразованию был также, по мысли автора, протест Нила Сорского против монастырских имуществ на соборе 1503 г. В статье подчеркивается, что сочинения Нила Сорского вырабатывали у монахов прежде всего аскетические воззрения на подвижничество[47].

По широте поставленных проблем и кругу использованных источников выделяется статья А. Правдина «Преподобный Нил Сорский и устав его скитской жизни»[48]. Он сделал первую попытку охарактеризовать церковный устав Нило–Сорской пустыни, особенности келейного правила иноков Нилова скита[49]. Автор отметил также влияние идей созерцательного направления (паламитских споров, исихазма), с которыми Нил Сорский познакомился на Афоне, на образ его монашеского делания[50].

Характеризуя содержание глав Нила Сорского «О мысленном делании», Правдин указал на их связь с теорией о пяти степенях мысленной брани византийского писателя IX в. Филофея Синаита[51]. Обобщая свое исследование, он отметил то новое, что внес Нил Сорский в русскую монашескую жизнь, — внутреннее делание, которое, по его мнению, было протестом против господствовавшего в общежительных монастырях механизма подвижничества и осталось недоступным общей массе русского иночества XV–XVI столетий[52].

Обстоятельный анализ особенностей взглядов Нила Сорского на церковную и монашескую жизнь дал в своей «Истории Русской Церкви» (1887 г.) митрополит Макарий (Булгаков)[53]. Он отметил, что главная заслуга Нила Сорского заключалась «только в том, что он собрал мысли отцев о внутреннем подвижничестве, разсеянные в их творениях, свел в одно стройное целое и, для удобнейшего руководства, предложил русским инокам в возможно сжатом виде»[54].

Нилов скит, по мнению митрополита Макария, отличался «от всех других наших обителей по внутреннему своему направлению, по тому умному деланию, которое должно было составлять главнейший предмет забот и усилий для всех скитников»[55].

Однако митрополит Макарий не противопоставлял взгляды Нила Сорского традициям русской монашеской жизни (что было свойственно многим исследованиям того времени). Он подчеркивал, что Нил Сорский не отвергал внешнего делания иноков, которое было свойственно уставу общежительных монастырей, а только напоминал о важности внутреннего. Устав Нила Сорского, по мнению митрополита, «как бы дополнил другие монастырские уставы… и составил с ними один устав, обнимавший всецело обе стороны подвижничества, внешнюю и внутреннюю»[56].

Работа митрополита Макария особенно интересна тем, что в ней дана оценка нестяжательных взглядов Нила Сорского уже с позиции Церкви XIX в. До него церковные историки только упоминали в своих работах о выступлении Нила Сорского на соборе 1503 г., но митрополит Макарий затронул вопрос об исторической реальности нестяжательной программы, которую предлагал Нил Сорский, в русских условиях XV–XVI вв.

Изложив общий ход собора 1503 г. по «Письму о нелюбках», он сделал вывод, что на соборе речь шла об отобрании всех владений у монастырей и святителей[57]. Далее, избегая какого бы то ни было противопоставления «иосифлян» и «нестяжателей», митрополит Макарий оценил позиции двух русских святых с точки зрения их исторической правоты и ошибочности. О взглядах Нила Сорского, высказанных им на соборе, он писал: «…мысли Нила Сорского справедливы, особенно по тому времени, но не вполне. Средств, какие указал преподобный Нил, взамен недвижимых имуществ, для содержания монашествующих решительно недостаточно. Он имел в виду монахов–пустынников, которые… не посещали ежедневно церкви, не отправляли всех церковных служб и имели довольно времени для рукоделия. Но и они не в состоянии были содержать себя только своими трудами, как доказал своим примером скит самого же Нила, состоявший всего из 12 братий и выпросивший себе у великого князя Василия Иоанновича ежемесячную милостыню по 155 четвертей ржаной муки»[58].

«Равным образом справедливы и мысли, какие высказал на соборе преподобный Иосиф Волоцкий, но также справедливы не вполне». По мнению митрополита Макария, монастыри того времени, чтобы избавиться от нареканий в стяжаниях, могли бы отказаться от сел — земель, населенных крестьянами, а просить от государя ругу[59].

Так спор XVI в. о монастырских селах перешел в церковную историографию конца XIX — начала XX в. Профессор МДА Е. Е. Голубинский, представитель так называемого критического направления церковной историографии[60], в своей «Истории Русской Церкви» (1900 г.), высказался в поддержку позиции Нила Сорского по этому вопросу. Излагая главный аргумент преподобного Иосифа в защиту сел — «како тогда честному и благородному человеку постричися», — Голубинский писал: «Это оригинальное представление Иосифа, которое совершенно напрасно называют «по тому времени в высшей степени практичным», действительно было очень убедительно, как доказательство ad hominem. Несомненно, что стали бы стричься в монахи благородные люди и в том случае, если бы монастыри перестали иметь села, и люди лучшие, чем прежде…»[61]