Социально-психологические аспекты геополитической стабильности и ядерного сдерживания в ХХI веке - Тимофей Нестик

Наиболее показательный пример усилий международного сообщества по ограничению распространения ядерного оружия – обсуждение ядерной программы Ирана. 14 июля 2015 г. был принят документ основными участниками переговоров – Россией, США, Китаем, Францией, Германией и Англией – по ограничению ядерного потенциала Ирана. После принятия этого документа основное внимание было сосредоточено на долговременных усилиях международного сообщества для обеспечения того, чтобы исследования Ирана по ядерной проблематике оставались в рамках мирных целей. Эти договоренности включали проведение международных инспекций для проверки соблюдения Ираном этих соглашений. Успешное ограничение ядерных возможностей Ирана является примером для других исторических ситуаций.

В настоящее время существует несколько неядерных государств, которые имеют возможности приобрести ядерное оружие, но пока воздерживаются от этого шага (Walsh, 2005). Опыт обсуждения ядерной программы Ирана оказался фундаментальным для снижения рисков распространения ядерного оружия (Browen, 2015). Озабоченность мирового сообщества в отношении ядерной программы Ирана является одним из условий, необходимых для установления стабильности в этом регионе (Levis, 2015).

Ядерные отношения между Россией и США. В целом эта проблема достаточно известна: существует паритет по ядерным потенциалам между нашими странами и стратегические договоренности при возникновении кризисных ситуаций. Это пока главное при всех возникающих противоречиях (Кокошин, 2015; Журавлев, Нестик, Соснин, 2011). Вместе с тем баланс сил может быть легко нарушен за счет расширения или ограничения возможностей применения ядерного оружия: это и односторонний выход США из договора по ПРО, и установка систем ПРО вокруг границ России (подробнее о российско-американских отношениях в контексте изменений глобальной системы безопасности см.: Тимофеев, 2014; Преодоление разногласий, 2015; Барабанов и др., 2016; Глобальная система на переломе, 2016).

Психологические риски в этой ситуации связаны, прежде всего, со сверхуверенностью и утратой чувствительности руководства стран к границам допустимого давления друг на друга: когда стороны сосредотачиваются на получении тактических преимуществ, они постепенно расширяют границы допустимого адекватного ответа на провокации.

Отношения США с Россией осложнены ощущением всемогущества, сформировавшимся у американского политического руководства. Это делает их подверженными эффектам сверхуверенности и сверхоптимизма при принятии решений. Со стороны российских элит отношения с США осложняются стремлением защитить позитивную групповую идентичность, преодолеть «унижение» 1990-х годов, восстановить утраченное геополитическое влияние. Оба эти состояния делают руководителей уязвимыми перед жаждой «маленьких побед», характерной для массового сознания предвоенных обществ. Анализируя предпосылки Первой мировой войны, П. Слотердийк назвал это состояние комплексом катастрофофилии (Sloterdijk, 1983; Назаретян, 2015; Тимофеев, 2009).

Глава 3

Состояние исследований социально-психологических аспектов ядерной угрозы и ядерного сдерживания

В отечественной социальной психологии проблематика ядерной угрозы затрагивалась лишь косвенно, преимущественно в связи с восприятием населением угрозы радиоактивного заражения (Хащенко, 2002; Мельницкая, 2009; Прох и др., 2009). За исключением немногочисленных работ, посвященных психологии мира в целом (Рощин, Соснин, 1995; Кольцова, Нестик, Соснин, 2006), проблема международного ядерного противостояния специально отечественными психологами не рассматривалась. Напротив, в зарубежной социальной психологии она активно разрабатывалась на протяжении последних 40 лет.

Одной из причин такого положения в отечественной науке является секретный характер данных по ядерному вооружению, поэтому изучение психологических аспектов гонки вооружений проводилось по заказу государства в рамках «закрытой» тематики; результаты таких работ имели статус «для служебного пользования».

Первые зарубежные исследования психологических аспектов ядерного противостояния относятся к 1960-м годам. Так, например, внимание социальных психологов уже тогда привлекла к себе роль «образа врага» в формировании политики ядерного сдерживания (Bronfen-brenner, 1961). Специалисты по психологии конфликта включились в поиски методов снижения международной эскалации в ядерную эпоху (Deutsch, 1962). По заказу министерства обороны США изучались психологические последствия ядерного удара, в частности, исследователей интересовало психологическое состояние людей, длительное время находящихся в убежище. В общем виде психологические аспекты ядерной войны затрагивались в работах политологов и экономистов корпорации RAND, создавших со временем «теорию ядерного сдерживания первой и второй волны».

Начало первой волны публикаций на эту тему положил отчет Йельского института международных исследований, подготовленный в 1946 г. под руководством Бернарда Броуди (The Absolute Weapon, 1946) командой исследователей в составе Ф. Данна, П. Корбетта, А. Уольферса и У. Фокса. Несмотря на наличие других аналогичных работ (Hawley, Leifson, 1945; Davidson, 1946; Browne, 1946; и др.), именно данный отчет стал первой попыткой комплексного анализа политических и психологических последствий наличия и применения ядерного оружия. Б. Броуди, прозванный «американским Клаузевицем», одним из первых показал, что назначение ядерного оружия состоит не в его применении, а в устранении самой возможности ядерного удара (Brodie, 1959). Иными словами, еще до начала гонки ядерных вооружений (1949) стало очевидно, что атомные бомбы являются прежде всего «психологическим оружием».

Вторая волна публикаций в области теории ядерного сдерживания, опиравшаяся в значительной степени на математические модели и теорию игр, относится к периоду работы Б. Броуди и его коллег в корпорации R AND (с 1951 по 1966 г.). Основными ее и деологами стали аналитики RAND, имевшие большое влияние на Пентагон: Г. Кан, А. Вольстеттер, У. Кауфман, Т. Шеллинг и др. Концепции «второй волны» строились на трех ключевых принципах:

1) противник обязательно воспользуется возможностью нанести удар и расширить свое геополитическое влияние;

2) сдержать агрессию можно путем убеждения противника в том, что удар по своим последствиям менее выгоден, чем статус-кво;

3) противник должен быть уверен не только в способности нанести ответный удар, но и в решимости политиков сделать это (Wohlstetter, 1958; Kahn, 1961).

Одним из психологических следствий данных положений была предложенная Томасом Шеллингом концепция «рациональности иррационального»: сдерживание будет эффективным только в том случае, если удастся убедить противника в том, что обороняющаяся сторона достаточно иррациональна, чтобы нажать на кнопку и запустить процесс всеобщего уничтожения (Shelling, 1966). Иными словами, психологические факторы (воспринимаемая противником угроза, уверенность в его готовности к решительным действиям) имеют более важное значение для сдерживания, чем реально имеющийся технический и ядерный потенциал.

Опираясь на модель рационального выбора и математическую теорию игр, специалисты RAND сформулировали концепцию «гарантированного взаимного уничтожения», согласно которой необходимо создать объективные военно-технические условия, которые, будучи приняты во внимание при математических расчетах, убедят потенциального противника в возможности ответного удара, несущего возмездие. Автором концепции стал Герман Кан, ведущий аналитик RAND и влиятельный футуролог. Он пришел к выводу о том, что сдерживание будет успешным лишь в том случае, если считать победу в ядерной войне возможной и готовиться к ней заранее. По мнению Г. Кана, часть населения и государственные структуры могут выжить после ядерной войны, как после эпидемии «черной смерти» в средневековой Европе. Аппетиты враждебных ядерных государств может умерить лишь гарантия выживания США в ядерной войне. Для этого необходимы не только мощный, хорошо защищенный ядерный арсенал, но и системы противоракетной и гражданской обороны, своего рода «Ноев ковчег», способный пережить «ядерную зиму». Впервые сформулированная Г. Каном, эта концепция в начале 1980-х годов стала разрабатываться профессором Колином Греем, являвшемся в то время советником администрации президента США (Gray, Payne, 1980).

Психологические работы, посвященные гонке ядерных вооружений, в 1970–1980-е годы в значительной степени строились на критике классических теорий ядерного сдерживания, предполагающих абсолютную рациональность принятия решений в ходе международного конфликта. Оказалось, что решения о приобретении ядерного оружия и нанесении удара могут быть связаны с большим количеством когнитивных и мотивационных искажений на индивидуальном и групповом уровне и способны привести к катастрофическим ошибкам (Tetlock et al., 1991; Allison, 1971; George, 1980; Herek et al., 1987; Pfiffner, 2005).